— Да, — согласился с товарищем Страхов. — Лучше об этом не распространяться. Нас со свету сживут. Точно.
— А я что говорю? — Лобов прикурил сигарету. — И что такое эта его ракета? Что в ней опасного? Так, пустышка и больше ничего. Может, она еще и не полетит.
— А если полетит? — Мышкин тоже достал сигарету и прикурил у Лобова.
— Ну и хрен с ней. Нам-то какое дело?
— Ну как, — Трофим сделал глубокую затяжку. — Интересно…
— Вот! — ткнул в него пальцем Лобов. — Вот и давай… топай сейчас домой, а утречком не в управу, а сюда загляни. Посмотри, послушай… к тем, кто сюда похаживает, присмотрись. Он говорит, следит за ним кто-то. Вот и вникни. Может, и на самом деле злодеи какие-нибудь его изобретение к своим злым умыслам приспособить хотят.
— Но обо всем, что этого дела касается, докладывать только нам, — сурово посмотрел на стажера Страхов. — Лично! И больше никому. Понял?
— Понял, — вздохнул все еще испытывающий перед Страховым чувство вины стажер.
— Ну и все, — протянул Трофиму руку Витя Лобов. — Бывай. До завтра.
— До завтра, — Мышкин пожал его руку, кивнул Страхову и направился в сторону метро.
* * *
Опера шагали в родную управу.
— Отписаться как-то надо, — сказал на ходу Страхов. — Сигнал в дежурке зарегистрирован.
— Отпишемся уж как-нибудь, — Лобов выбросил окурок. — Не впервой.
— Тоже, верно.
* * *
К тому моменту, когда молоденький кореец вернулся в салатопроизводящий цех вместе с хозяйкой, выпивший водки и закусивший тушеным мясом под пряным соусом Моргулис взирал на мир относительно благодушно.
Он расстегнул куртку, закурил и, стряхивая пепел в пустую тарелку, осоловело глядел на старика.
— Я все понимаю, — втолковывал он ему. — И про то, что у вас там социализм до сих пор строят, и что голодаете вы, все понимаю. Но… а у нас? У нас-то? Вот взять, к примеру, меня. Думаешь, у меня жизнь сахарная? Сахарная, думаешь? Не-а. Говно, а не жизнь. Одна работа чего стоит. Мент я. Ментяра. Понимаешь? Нет, ты меня понимаешь?
Старик внимательно его слушал и кротко кивал.
— Ну вот. А ты говоришь…
Старик кивал. Моргулис благодушно, с хитринкой, прищурился:
— А вот документов-то у тебя, поди, и нету, а? И мне бы надо взять тебя за шкварник, да и на цугундер! А? Вот что мне нужно бы сделать. Поскольку я ментяра, и такая моя профессия. Как, понравилось бы тебе такое, а? А вот я сижу с тобой и водку пью. А почему? А потому что — ты ко мне с душой, и я к тебе аналогично. Хоть… я и мент. Понимаешь?
Старик кивал.
— Ни хрена ты не понимаешь, пень старый… Давай еще по грамульке.
Дверь каморки открылась, и в нее вошла пожилая круглолицая кореянка.
— Здравствуйте, — кивнула она Моргулису.
Тот раздавил окурок в тарелке, кашлянул, нахмурился и, вновь ощутив себя «при исполнении», официальным тоном представился:
— Старший лейтенант Моргулис, уголовный розыск.
— Светлана Витальевна, — представилась в свою очередь кореянка. — Ким.
— Светлана Витальевна, у меня к вам вот какое дело… Вы спросите его, — кивнул Николай на старика. — Предлагал ему вчера рано утром какой-нибудь мужчина мясо?
Кореянка повернулась к деду, что-то ему промяукала, затем выслушала ответ.
— Да, — перевела она Моргулису. — Он говорит, что предлагал.
— Ну? А он что?
— Он его на бутылку водки выменял.
— Так. Уже хорошо. А где оно, мясо это?
Кореянка задала старику вопрос, выслушала ответ, повернулась к Моргулису и улыбнулась:
— Он говорит, что вы его только что скушали. Оба. Спрашивает, вам понравилось?
— Так, выходит дело… — тупо уставившись в свою пустую тарелку, из которой даже соус был подчистую выбран кусочком хлеба, пробормотал Николай. — Это… вот оно и было… Да? Я правильно понял?
Старый кореец смотрел на Моргулиса ласковым взглядом и добродушно кивал.
— Ну да, — подтвердила Светлана Витильевна. — Видите ли, он говорит, что Виктор, ну… тот молодой человек, которого вы за мной послали… он вас к нему привел, на вас указал и что-то про мясо сказал. Дед решил, что вы приятель Виктора. Голодный. Он вас и накормил. А что?
— Ну, ешкин корень… — потерянным взглядом Моргулис подавленно смотрел в пол. — Ну что за дела…
— А что, что-то случилось?
— Вы его хоть спросите, что это за мясо-то было? Вдруг человечина…
— Да что вы такое говорите, — округлила глаза пожилая кореянка и, обернувшись к старику, что-то быстро залопотала.
Выслушав, дед ошарашенно взглянул на нее, потом на гостя, а потом, качая головой, что-то так же быстро залопотал в ответ.
— Нет, что вы! — перевела Светлана Витальевна. — Он говорит, что, может быть, вам и кажется, что он… ну, дикарь в общем, какой-то, но там, откуда он приехал, людей не едят. И что Корея — страна очень древней культуры.
— Это я понимаю. Но что за мясо-то он у мужика на водку выменял? Кого мы с ним сейчас съели?
— Собачка это была, — успокоила Николая пожилая кореянка. — Там, где он жил, это мясо считается чистым. И очень многие его едят. И вы тоже не убивайтесь так. Оно очень полезное для здоровья, диетическое. Русские, правда, его не едят, но… в Иране, например, на свинину даже смотреть не могут, ну и что? У всех свои традиции, ведь правда?
— Да не о том я переживаю, — отмахнулся Моргулис. — Ну, собака и собака. Подумаешь. Но что же я теперь на экспертизу-то понесу, а?
— На какую экспертизу?
Моргулис вкратце изложил суть вопроса.
Женщина задумалась, повернулась к старику и задала ему короткий вопрос. Тот удивленно посмотрел на Николая, поднялся со стула и вышел из каморки. Затем он вернулся и все с тем же удивленным выражением лица вежливо подал ему небольшой полиэтиленовый пакет, в котором комком лежали куски жил, маленькие осколки костей и срезанные с мяса пленки. При этом он что-то негромко сказал своей родственнице извиняющимся тоном.
— Вот! — Моргулис обрадованно взял у старика пакет. — Вот за это спасибо! А что он говорит-то?
— Извиняется. Говорит, что на суп здесь маловато…
* * *
Моргулис заглянул в кабинет к Молодцу и обнаружил там всех своих товарищей по «убойному» отделу.
— Привет, мужики, — обрадованно кивнул он присутствующим. — Хорошо, что вы все здесь.
— А то… — согласился с ним Забота.
— Мужики, мне опознание нужно провести. Помогите, а? Я сейчас сюда хмыря одного заведу, вы с ним в один ряд сядьте… а свидетель посмотрит.
— Поучи нас бестолковых, поучи… — кивнул Калинин.
— Ладно, я пошел.
Войдя в кабинет начальника ОУРа, старенький кореец снял шапку, скользнул взглядом по сидящим рядком на стульях у стены людям и вопросительно посмотрел на Моргулиса.
— Вы ему скажите, — попросил Николай Светлану Витальевну, — чтобы он внимательно посмотрел. И, если опознает кого-нибудь, пусть покажет на того пальцем. И пояснит, где, когда и при каких обстоятельствах видел его раньше. Если он плохо видит, пусть не стесняется, поближе подойдет.
Пожилая кореянка перевела старику просьбу оперативника.
Старик — искренне желая помочь хорошему «начальнику», который не стал его арестовывать за нелегальное проживание, — подошел к сидящим на стульях почти вплотную и, внимательно всматриваясь в небритые, опухшие от алкоголя рожи, медленно пошел от одного к другому. Дошел до последнего, виновато обернулся и, обращаясь к своей родственнице, что-то растерянно ей сказал.
— Ну? — нетерпеливо обернулся к ней Моргулис. — Чего он говорит-то?
— Да… вы знаете, — смущенно замялась она. — Он говорит, что извиняется, но… для него все русские, оказывается, на одно лицо. Он их совершенно не различает…
* * *
— Ну что, Петрович, за окончание рабочего дня? — взглянул Витя Лобов на майора Молодца, когда группа «убойщиков» в полном составе и примкнувший к ним криминалист Мудрик остались в кабинете без посторонних.
— Теперь можно, — кивнул тот и достал из-под стола полиэтиленовую канистру.
— А чего-то тут изрядно убыло… — подозрительно посмотрел на емкость Виктор.
— Не боись, — похлопал его по плечу Забота. — У нас там, в сейфе, еще спиртяги малость имеется.
— А я вот на злодейском адресе, где Мудрик парился, трофея прихватил, — положил Калинин на стол банку кильки в томате.
— Давай, Витятка, разливай, не тяни, — жалобно посмотрел на Лобова Страхов. — А то душа уже вся истомилась…
— Закуски маловато, — привычно вздохнул Мудрик.
— Да! На вот, кстати, держи… — вынув из кармана, Моргулис протянул криминалисту полиэтиленовый пакет с мясными ошметками.
Тот внимательно рассмотрел содержимое пакета.
— А как же мы это жрать-то будем? Прямо так, сырым?
— Я те сожру! Я те так сожру!.. — зыркнул на него Моргулис. — Это вещдок! На экспертизу тебе. Я за ним сегодня полдня мотался.
