— Я вот что хотел узнать: нельзя ли теперь и мне воспользоваться вашей любезностью… Понимаете… — Глеб приготовил путаное объяснение, для чего ему нужна вторая машина, но Волошкин, сопроводив свои слова еще одним тяжелым вздохом, внезапно перебил его:
— Нельзя.
— Что нельзя? — тут же остановил поток своего красноречия Глеб.
— Моей любезностью воспользоваться больше нельзя. Потому что машины нету.
— Куда же она делась? — Глеб никак не мог въехать в то, что Волошкин ему отказывает.
— Отдала богу душу. Сгорела, Глеб Николаевич. Остались от нее одни железки.
— Как сгорела? Когда? — не на шутку разволновался Глеб.
— Да почти сразу после того, как Алла Вадимовна ее мне возвратила. И двух дней не прошло, как угнали мою «волжанку» и пустили под откос.
— А кто?
Волошкин посмотрел на него умными карими глазами и, моргнув, пояснил:
— Неизвестные, Глеб Николаевич.
Вскрыли «ракушку» возле моего дома, увели тачку да и разбили. Может, молодежь по пьянке баловалась. Может, наркоманы. Одно ясно: не для продажи увели — уж больно поношена была старушка.
— А.., в ней никто не погиб, — с опаской спросил Глеб, — когда она сгорела?
— Нет, никто. Пустую угробили. Милиционер сказал, может, перевозили на ней чего.
Краденое добро, например. А потом, чтобы следы скрыть, под откос пустили.
От этой новости Глеб совсем раскис. Конечно, в глубине души он ожидал чего-то подобного, но, получив на руки очередной жареный факт, неожиданно растерялся. Груз ответственности, давивший на него все последние недели, становился все тяжелее и тяжелее. Ему очень хотелось поскорее скинуть его с себя. Сходить, например, к следователю Смиренко и все ему выложить. С другой стороны, Глеб допускал, что в чем-то ошибается. Что, если после проведения тщательного расследования будет установлено, что Алла невиновна? Тогда первым в списке подозреваемых окажется он сам. Ведь для того, чтобы объяснить мотивы, которые двигали его женой, придется раскрыть правду о своих интимных связях. В милиции узнают, что он встречался с Мариной Пахомовой, потом с Ксенией Бажановой… И еще он будет вынужден показать следователю открытки с угрозами. Кажется, на юридическом языке это называется сокрытием улик. Нет-нет, он избежит ответственности только в одном случае — если Алла действительно виновна.
А если нет? Короче, рисковать Глеб не хотел.
Досье, которое он собирал на жену, должно быть безупречным. Чтобы поднакопить улик, требовалось время. А его у Глеба не было.
Во-первых, именно сегодня день рождения Софьи Елизаровой. Пока что она сидит у себя дома под присмотром Артема. Глеб уже сделал пару проверочных звонков и убедился, что у них все в порядке. Однако до полуночи еще далеко, а день обещает быть долгим. Во-вторых, мысль о том, что очередной жертвой Аллы может стать он сам, прочно засела у него в голове. «Она такая ловкая, — думал он, — и хитрая. Сколько раз я убеждался в этом! Не было еще случая, чтобы Алла не придумала, как выкрутиться из сложной жизненной ситуации».
Когда он открыл дверь квартиры, Алла вышла ему навстречу в длинном шелковом халате с широкими рукавами.
— Ты был в гараже? — невинным голосом спросила она.
Глеб против воли вздрогнул.
— С чего ты взяла?
— Дорогой мой, в спортивном костюме ты позволяешь себе появляться только в гараже и на мусорной свалке. Поскольку весь домашний мусор на месте, я и подумала, что ты ушел в гараж.
«Какая наблюдательная!» — отметил Глеб, и тут же лицо его приобрело оттенок сырой штукатурки: он увидел, что из рукава жены высовывается блестящий металлический штырь отвертки.
— Где Рита? — срывающимся голосом спросил он, невольно отступая к двери.
— Захотела еще раз прошвырнуться по магазинам. В связи с тем, что мы изменили ей цвет волос, придется подбирать косметику других оттенков. Шатенкам нужно совсем не то, что блондинкам.
Алла двигалась на него, опустив руки вниз. Тот предмет, который она прятала, совершенно скрылся в рукаве.
— Что.., что ты собираешься делать? — дрожащим голосом спросил Глеб, прислонившись спиной к двери и прикидывая, каким образом можно уклониться от первого удара.
— Собираюсь привинтить ручку, — сказала его жена, легонько похлопав Глеба по мягкому месту, чтобы отодвинуть его от входной двери. — Один болт почти что вывалился, а ты даже внимания не обращаешь.
Тоже мне, мужчина в доме!
Она схватила тонкими пальцами этот самый болт и, почти не целясь, вонзила в его шляпку отвертку. Пара поворотов, и все было кончено. Лоб Глеба покрылся испариной. «Мне нельзя оставаться с ней один на один, — отчетливо понял он. — Иначе я просто сойду с ума!»
Как на грех, экономка заболела и не явилась на работу. В связи с предстоящим вечером и необходимостью готовить речь, о которой Алла, конечно, знала, у него не было ни единого шанса улизнуть из дому. Глеб пошел в свой кабинет, уселся за письменный стол, положил перед собой листок бумаги и тупо уставился на него. В голову ничего не лезло.
Только минут через пять первая фраза обрела более или менее четкие очертания, и в этот самый момент он услышал сзади какой-то странный шипящий звук. Стремительно обернувшись, Глеб увидел прямо у себя за спиной Аллу с утюгом в руке. Утюг, хоть и вытащенный из розетки, был явно раскален до предела и тихо шипел, выбрасывая из отверстий тонкие и зловещие струйки пара.
— Я подумала, может, погладить тебе рубашку? — спросила Алла, деловито глядя на закрытый шкаф. — Экономка не придет, я ведь говорила?
— У меня все глаженое. — Глеб поспешно отодвинулся к окну вместе со своим стулом. — Позаботься лучше о моей дочери.
— Кстати, все забываю тебя спросить.
С кем ты намерен ее свести? Наверняка с какой-нибудь большой задницей. Иначе бы ты так не старался.
— Глупости! — возмутился Глеб. Он всегда так искренне врал, что мог обмануть любую женщину. Однако сегодня его мимика была не на высоте.
Алла пожала плечами и вышла из кабинета. «Господи, что же мне делать?» — мысленно взмолился Глеб. Он прокрался к двери кабинета и закрыл ее на крошечный засов, который изначально предназначался для того, чтобы дверь не распахивалась от сквозняка: его жена любила свежий воздух и открывала окна даже зимой. «Больше она не сможет подкрасться бесшумно», — подумал Глеб.
Но, чтобы не рисковать, переставил стул лицом к двери, положил на колени жесткую папку, на нее — лист с едва начатой речью и принялся кусать кончик карандаша.
Не прошло и пары минут, как ему стало казаться, что сзади снова кто-то подкрадывается. «Это уже нервы», — подумал Глеб, но не удержался и быстро обернулся. Широко расставив руки, в которых была растянута огромная простыня, на него шла жена с выражением мрачной решимости на лице.
Стул полетел в сторону, а Глеб вскочил словно ошпаренный.
— Я тебя что, напугала? — невинным голосом спросила Алла. — Ну, извини. Помоги развесить белье на лоджии, а то до веревок слишком высоко.
«Конечно, лоджия! Она прошла через лоджию с кухни. Неужели надеялась задушить меня простыней? А что? Главное — внезапность. Накинуть простыню на голову, затем ударить чем-нибудь посильнее и…»
— Что тебе вдруг приспичило развешивать белье? — спросил он, пытаясь выдать страх за раздражение.
— Экономка его выстирала и оставила в сушилке. Сколько же ему там лежать!
— А зачем же его тогда сушить на веревке, если оно из сушилки?
— Ну… — Алла выпятила губу, потом поспешно сказала:
— Белье, когда полежит, начинает плохо пахнуть.
Глеб понюхал злосчастную простыню, которую перед этим буквально вырвал из рук жены, и воскликнул:
— Она замечательно пахнет!
— Мужчины ничего в этом не понимают, — категорично возразила Алла, подавая ему прищепку.
Заполнив все веревки бельем, измотанный волнениями Глеб отправился на кухню перекусить. Алла пошла за ним следом.
— Знаешь, милый, — сказала она, доставая из ящика нож такого размера, что им при желании можно было бы срезать небольшое дерево, — думаю к приходу Риты приготовить салатик. Какой ты хочешь?
— Вегетарианский, — дрогнувшим голосом сказал Глеб. — Хотя я не понимаю, зачем тебе возиться на кухне, когда мы скоро отправимся в ресторан?
— Ну, мы ведь не сразу сядем за стол.
Пройдет немало времени, прежде чем удастся добраться до еды. Сначала твоя речь, потом выступление Вареникова, то-се…
— Алла, что ты собираешься резать этим ножом? — в лоб спросил Глеб, не выдержав напряжения.
— Капусту, — удивилась та. — А что такое?
— Смотри не отхвати себе что-нибудь, — пробурчал Глеб.
Его нервы явно вышли из строя. Чтобы успокоиться, он пошел в ванную и заперся там. Какое облегчение! Здесь Алла вряд ли его достанет. Заодно можно принять душ и вымыть голову. Глеб разделся и включил воду. Когда упругие струйки забарабанили по его коже, он расслабился и даже пришел в хорошее расположение духа. Недавние страхи показались ему самой настоящей глупостью. Господи, что это на него нашло, в самом деле? Если бы Алла хотела убить его, она бы придумала что-нибудь поумнее утюга или ножа! Какой-нибудь изощренный способ. Яд, который нельзя обнаружить в организме после смерти, или газ, не оставляющий следов.
