— А может оставим эту затею? Давайте лучше на машине поедем в Куско, — взмолился Бобчик. — Джон Кеннеди младший ухитрился разбиться на самом современном самолёте.
— Это потому, что он слишком полагался на автопилот, — произнесла Адела с таким видом, словно она сама была свидетелем авиакатастрофы. — Поскольку у этой модели автопилот уж точно отсутствует, нам ничего не угрожает.
— Но хотя бы парашюты у этого катафалка есть? — жалобно спросил Бобчик.
Подруга стала оживлённо переговариваться с Гонсалесом.
— Для подобных самолётов парашюты не предусмотрены, — объяснила она. — Они летают на слишком маленьких высотах. Но Педро говорит, чтобы мы не боялись. Маленький самолёт — как велосипед: даже если и упадёт, это не страшно.
— Может быть, ему и не страшно, — проворчал Бобчик.
— В любом случае это не опаснее, чем жить в России, — заметила я. — Просто к маленьким самолётам надо привыкнуть.
Педро что-то закричал, размахивая руками. На поле появились два индейца, которые начали гоняться за ламами и викуньей, прогоняя их с лётного поля. Животные приняли это за весёлую игру, и взбрыкивая голенастыми ногами, принялись носиться взад-вперёд.
— А вот и последний пассажир, — ухмыльнулся Гонсалес, указывая на приближающегося Луиса. — Садитесь в кабину.
— Чур я радом с пилотом! — воскликнула Адела.
— Но ведь здесь только четыре места, а нас пятеро, — Бобчик сделал последнюю попытку спастись. — Мы все здесь просто не поместимся.
— Поместимся! — бодро заявила подруга. — Вы втроём сядете сзади, а мы с Педро — спереди.
— Но ведь сзади только две пары пристяжных ремней! При крутом вираже один из нас может выпасть из самолёта!
— Не беспокойся. Мы с Луисом пристегнёмся вместе, — сказала я.
Бобчик, тихонько причитая, осторожно поставил ногу на колесо шасси и, бросив тоскливый взгляд на мечущихся по полю лам, взобрался в кабину.
Луис схватил меня за руку.
— Нам нужно срочно поговорить! — прошептал он мне на ухо.
— А что случилось?
— Я хочу знать, почему тебе срочно потребовалась информация о Марселе Морли.
— Ты что-то выяснил?
— Естественно, что я что-то выяснил, — передразнил меня колумбиец.
— Садитесь, садитесь, быстрее! — замахал руками пилот, с силой раскручивая пропеллер.
Мотор самолёта зачихал надсадно, как старый туберкулёзник, окончательно добивая и без того перепуганного Бобчика.
— Садитесь, чего вы ждёте! — снова обратился к нам пилот.
— Ладно, потом поговорим, — сказала я, забираясь на заднее сиденье.
Я устроилась на коленях у Луиса и, удлинив привязные ремни до максимума, мы ухитрились-таки их застегнуть.
Пропеллер крутился всё быстрее и быстрее. Его лопасти разрубали солнечные лучи, как меч Джедая из "Звёздных войн".
Педро занял своё место у руля управления.
— Пристегнитесь, — сказал он. — И на всякий случай возьмите вот это, — он протянул нам большие полиэтиленовые пакеты.
— А это ещё зачем? — с опаской поинтересовался Бобчик.
— Чтобы ты не испачкал пол и соседей, — усмехнулась Адела.
Ламы, викунья и индейцы по-прежнему гонялись друг за другом.
Самолёт, натужено гудя, начал разбег. Он попытался оторваться от земли, но ударился об ухабистую полосу, чуть не выбросив нас из кабины. Животные, испуганно прядая ушами, отбежали в сторону.
Наконец, "сесна" оторвалась от земли и устремилась ввысь. Её корпус вибрировал и гудел, содрогаясь всякий раз, когда мы проваливались в очередную воздушную яму.
Гонсалес заложил крутой вираж, и под нами раскинулось буровато-серое неровное пространство, на котором, как мёртвые змеи, извивались сухие русла ручьёв.
Покрытое крупным щебнем плоскогорье Наска было бескрайним и пустынным, как огромный лист тёмной наждачной бумаги, на котором древние гиганты нацарапали гвоздём какие-то таинственные знаки.
И вдруг среди извилистых морщин, оставленных временем на лице земли, открылись идеально прямые линии, прочерченные от горизонта до горизонта. Некоторые из них сходились, другие были параллельны друг другу. Их пересекали такие же ровные прямые линии, словно вычерченные по линейке древними мифическими гигантами.
Иногда это были даже не линии, а светлые полосы с расходящимися краями. Казалось, что тёмно-бурая поверхность плато подсвечивается лучом прожектора. Такими же светлыми были прямоугольные площадки на тёмно-буром фоне. Несколько светлых фигур имели форму трапеции. Их расходящиеся края, напоминающие наконечник стрелы, заканчивались идеально прямой полосой, уходящей вдаль, к горизонту.
— А сейчас я покажу вам рисунки! — повернувшись к нам, крикнул Гонсалес. — Каждый рисунок я буду очерчивать концом крыла, сначала правого, а потом левого, так, чтобы вам было удобно фотографировать.
Педро положил самолёт в вираж. Мы летели, задрав одно крыло к небу, а другое круто накренив к земле.
— Боже, меня тошнит! — простонал позеленевший, как заплесневелый сыр, Бобчик, утыкаясь лицом в пакет.
Бобчик навалился всем весом на нас с Луисом. Меня тоже начинало подташнивать. Чтобы избавиться от этого ощущения, я с силой надавила ногтем на точку "хэгу" на кисти левой руки, и мне сразу же полегчало. В этот момент произошло чудо. Прямо под концом обращённого к земле крыла возникла слегка стилизованная, но вполне реалистичная фигура кита.
Конец крыла описал круг вокруг кита. Пилот выровнял самолёт, и тут же завалил его в обратный вираж. Теперь уже мы с Луисом, вцепившись руками в в пристяжные ремни, лежали на Бобчике.
Несколько минут самолёт летел по прямой, и мне удалось хоть немного перевести дух.
Широко улыбающийся Гонсалес снова повернулся к нам.
— А теперь внизу — астронавт! — объявил он, закладывая очередной вираж.
На тёмно-бурой поверхности скалы, поднимавшейся над плоской равниной, как причудливый монумент, был чётко виден силуэт человека, одетого в скафандр для космических полётов.
Самолёт снова лёг в вираж. Нас ещё сильнее прижало к креслам. Крылья вздрагивали и повизгивали от воздушных ям. Совершенно игнорирующий уровень крена Педро, то и дело обращался к нам, что-то крича по-испански.
Одна картинка сменяла другую. Под нами проплыл кондор с вытянутым вперёд клювом, распластанными крыльями, большими когтистыми лапами и широким хвостом. Его сменила птичка колибри, нарисованная на вершине холма, за ней появился гигантский зловещий тарантул, у которого четыре лапы были направлены вперёд, а четыре — назад.
— Посмотрите, внизу — обезьяна, — воскликнул Гонсалес.
— Обезьяна? — переспросила Адела.
Прежде, чем я успела что-то сообразить, под концом крыла, словно по мановению волшебной палочки, появилась очень стилизованная фигура обезьяны. На одной из её лап было пять пальцев, на другой четыре. Гигантский хвост закручивался внутрь геометрически правильной спиралью.
— Обратите внимание на её хвост, — крикнул Педро. — Посередине спирали всегда крутят песчаные смерчи…
— Что? Песчаные смерчи? — взвизгнула Адела. — Но ведь аклья предсказала, что среди песчаного смерча на хвосте обезьяны я встречу прекрасного воина со скорпионом на левом ухе, который проведёт меня к сокровищам!
Бобчик на миг оторвался от пакета.
— Господи, только не это! — простонал он.
— Смотрите! Там люди! — возбуждённо завопила подруга, тыча пальцем куда-то вниз.
Действительно, внизу, как муравьи, копошились крошечные фигурки одетых в пончо индейцев и лам.
— Сажайте самолёт! — крикнула Адела. — Немедленно сажайте самолёт!
— Но я не могу, — растерянно сказал лётчик. — Это не предусмотрено программой!
— Не говори глупостей! — разозлился Бобчик. — Это место не приспособлено для посадки!
— Поле, с которого мы взлетели, тоже для этого не приспособлено!
Аделу уже было не остановить.
— Вы меня разочаровываете! — набросилась она на пилота, — Марсель уверял меня, что мы можем полностью рассчитывать на вас! А что делаете вы? Отказываетесь посадить самолёт на огромном идеально ровном плоскогорье! Или вы боитесь?
— Я? Боюсь? — возмутился пилот. — Да я свою "сесну" на носовом платке могу посадить!
— Ну так сажайте! — рявкнула подруга.
— Ни в коем случае! — возразил Бобчик.
Очередной приступ тошноты заставил его снова зарыться лицом в пакет, так что никто не обратил внимания на его протесты.
— О каком ещё Марселе она говорила? — инквизиторски посмотрел на меня Луис. — Уж не о Марселе ли Морли?
— О нём, — кивнула я.
— Так это Марсель порекомендовал вам этого пилота?
— Да. А что?
— Но почему ты мне раньше ничего не сказала?
Колумбиец выглядел так, словно хотел выбросить меня за борт самолёта.
