Он усадил Гранделя в кресло, включил радиоприемник — симфонический оркестр исполнял Вагнера — и, достав пистолет с глушителем, приставил дуло к правому виску антиквара. Когда оркестр перешел к фуриозо во втором акте оперы «Валькирия», он нажал курок. Затем вынул из кармана точно такой же пистолет, но без глушителя, и вложил его в правую руку Гранделя, будто бы тот покончил жизнь самоубийством. Ни один судебный эксперт не смог бы доказать обратное — люди Де Брюна не совершали глупых ошибок. Тщательность, с которой «доктор Ларе» обыскал комнату и тело Гранделя, свидетельствовала о хорошей выучке. Героин он обнаружил сразу и конечно же нашел бы списки перекупщиков, но едва он успел снять с Гранделя жилет, как в номер ворвалась полиция.
Он не оказал никакого сопротивления и, когда полчаса спустя Пери приступил к допросу, откровенно сказал:
— Я знаю вас, господин комиссар, знаю, что вы — человек слова. Поэтому я готов рассказать все, что вас интересует, хотя я и нарушу тем самым десять заповедей своего синдиката. Взамен я прошу лишь одного, чтобы я не был похоронен с головой под мышкой.
Пери испытующе посмотрел на него. Он был относительно молод, не старше тридцати, приятной интеллигентной внешности.
— Твое имя?
— Симон Бельфор.
— Кто твои родители?
— Не имею.
— Судимости?
— Нет.
— Твоя работа говорит о большом опыте.
Ответа не последовало.
— Ты же знаешь, уж если мы кого поймали, запираться бесполезно. Твоя профессия?
— Был летчиком. Второй пилот в «Эр Франс».
— Ну и что?
— Вылетел. Алкоголь.
— Итак, высшее образование?
— Да. Был не из последних.
— Ну, а как попал к Де Брюну?
— Он хорошо платил, а мне позарез нужны были деньги.
— Ты согласен нам помочь?
— Да, если…
— Ты знал этого подонка? — Пери кивнул на труп в кресле.
— Да. Я не собираюсь разыгрывать перед вами раскаявшегося, но, по-моему, для тех, кто наживается на этом, — он кивнул на плоские мешочки с героином, лежащие на столе, — пуля в череп — меньшее из того, что они заслуживают.
— Тем не менее ты работал на Де Брюна?
— Вначале я ничего не знал, а потом у меня уже не было другого выхода, иначе… — Бельфор умолк. — Вы же сами знаете.
Пери задумался, затем сказал:
— Если ты поможешь нам поймать Де Брюна, это будет учтено при определении меры наказания. Большего я не могу обещать.
— Ну, а если суд все же вынесет решение побрить меня на гильотине?
— Даже если тебя приговорят к смерти, я могу посодействовать твоему помилованию.
— Помилование! Это та же смерть, но растянутая на двадцать лет. Черт побери, уж лучше сразу.
— Об этом тебе следовало подумать раньше.
— Дайте, пожалуйста, сигарету.
Пери протянул ему пачку, закурил сам.
Бельфор глубоко затянулся и не торопясь выпустил дым.
— Хорошо, я сделаю все, что вы потребуете. Почему? И сам не знаю. Но сделаю. Даже если вы пошлете меня к Де Брюну и он вгонит мне пулю в череп, пускай.
— Хорошо. Тогда первое: ты позвонишь ему из телефонной будки и скажешь, что дело с Гранделем сорвалось. Он якобы поджидал тебя в номере с пистолетом, и, когда ты попытался обезоружить его, он выстрелил, и тебе с трудом удалось уйти.
— Де Брюн или его доверенный захочет сразу встретиться со мной. И чтобы он поверил, у меня должно быть серьезное ранение, а не какая-то царапина.
— Тогда сделаем так: из кафе напротив ты позвонишь Де Брюну и скажешь, что Грандель собирается скрыться. Скажешь, что уже пришло такси и выносят чемоданы.
— Понятно. Де Брюн прикажет немедленно следовать за ним.
— Ты приехал на машине?
— Да. Она стоит на соседней улице.
— Хорошо. Итак, ты скажешь про такси. Де Брюн прикажет: «Следуй за ним, не спускай с него глаз». Если же он промолчит, то…
Стук в дверь прервал Пери. Это был Ламбер. Пери приказал Фонтано позвонить репортеру и попросить его немедленно приехать в отель.
Войдя в номер, Ламбер сразу увидел в кресле мертвого антиквара, не удержался и присвистнул.
— Я так и думал, — обратился он к Пери и достал жевательную резинку: в двадцать пятый раз Ламбер бросал курить.
— Господин преступник?
Пери кивнул.
— Быстрая смерть?
— Да.
— Он не заслужил такой милости.
— Я хочу поговорить с вами, Ламбер. Возможно, мне понадобится ваша помощь.
Ламбер ухмыльнулся.
— Во имя справедливости я должен преступить закон, что, разумеется, не позволительно делать полиции.
Вошел Фонтано.
— Шеф, можно вас на минутку?
Пери взглянул на Бельфора и вышел в коридор, оставив приоткрытой дверь.
Возвратившись в номер, он подал Бельфору знак следовать за Фонтано.
— Инспектор в курсе дела. Сделаешь так, как он скажет. Ясно?
Бельфор молча кивнул и вышел из комнаты. Когда они остались одни, Пери, показав на покойника, заметил:
— Взяли бы его живым, не опоздай мы на каких-нибудь пять минут…
Пери снова прервали.
В комнату с подносом в руках, на котором стояли бутылка коньяка, чашки, сахарница, сигареты и большой кофейник, вошел молоденький полицейский. Он огляделся ища, куда бы поставить поднос, и, не найдя подходящего места, пристроил его на круглом столике возле кресла с покойником. Движением руки Пери отпустил полицейского.
Он налил коньяк и кофе для себя и Ламбера.
В комнате было тепло и уютно. Мягкий полумрак от торшера, запах кофе и табака навевали покой, за окном сгустились сумерки. Снова пошел дождь.
Мертвый Грандель с простреленным виском, чуть склонив голову на бок, чопорно сидел в кресле.
— Если бы мы не опоздали на каких-нибудь пять минут, — повторил Пери.
— Да, главный свидетель против Де Брюна замолчал навсегда. — Ламбер взял бутылку.
— Неужели нет способа загнать Де Брюна в ловушку с помощью убитого? Пери помолчал. — Он должен быть! Если мы сейчас не найдем его, то упустим этого негодяя.
— Похоже, так оно и будет. Даже если Бельфор признается в убийстве Гранделя по приказу Де Брюна, ну и что? Если понадобится, Де Брюн отыщет какого-нибудь архиепископа, который присягнет на Библии, что последнее время он дни и ночи напролет усердно молился с ним Богу. Наша беспристрастная Фемида! — Ламбер плюнул. — Для меня все равны, сказала проститутка и удалилась с горбуном, который сунул ей на один франк больше других!
— Один франк! — Пери яростно затянулся из трубки. — В наше время господа обер-гангстеры, желая кого-то купить, предлагают суммы, которые ни один из нас не заработает за всю свою жизнь. Сто тысяч франков только аванса, а если бы я вошел в дело, то через пару лет мог бы стать миллионером.
— Значит, Де Брюн не на шутку боится вас.
— Он даже пообещал мне должность шефа уголовной полиции.
— За что?
— Я должен всего лишь замять расследование, а затем устранить конкурентов его синдиката.
— Пери, позвольте мне комплимент, вы — идиот. Вы не хотите видеть, что живете в мире, где успеха добиваются только парни вроде Де Брюна. Вы превратно толкуете все десять библейских заповедей. Опустите все «не» и вместо не убий — говорите: убивай! лги! прелюбодействуй! кради! лжесвидетельствуй! и так далее. Почему вы отказались от денег? Почему не вошли в дело? Взгляните на Гранделя! Однажды и вы точно так же будете сидеть или лежать, поэтому не все ли равно, были вы порядочным человеком или негодяем?
Казалось, Пери не слушал мрачно-философских рассуждений Ламбера.
— Как обстоят у вас дела с внучкой Авакасова?
— Нормально. Сплю с ней.
— Есть шансы, что она поговорит со своим дедушкой о Де Брюне?
— Наверняка сказать не могу. Возможно, мне и удалось бы уговорить ее. Возможно.
— Что же вас удерживает? Впрочем, я знаю, как поймать этого подонка с поличным.
— Вы хотите использовать Гранделя как приманку? Для Де Брюна он ведь еще жив. И раз уж он здесь, ему следовало бы поднять бокал и чокнуться с нами.
— Это точно.
— Великолепно. Но со времен Лазаря ничего такого не происходило.
— Не сомневайтесь, он восстанет из мертвых и сообщит Де Брюну, что с ним все в порядке.
Ламбер свистнул.
— Бельфор позвонит?
— Да.
— А Де Брюн поверит?
— Де Брюн понимает, какую угрозу для него представляет Грандель, если тот, спасая свою шкуру, расскажет полиции все, что ему известно. К тому же Грандель обманул его с последней партией героина, чего Де Брюн не может оставить безнаказанным ради порядка в своем синдикате, не говоря уже о деньгах. Еще важнее для него список перекупщиков. Следовательно, Де Брюн сделает все возможное, чтобы поймать «беглеца», вернуть героин и списки…
— …и вогнать, наконец, пулю в его череп, где уже сидит одна, закончил Ламбер. — Постойте, но сюда в отель он не потащится, наверняка пошлет в нору нашего бесценного хозяина кого-нибудь из своих людей.
