Сбылись все три пророчества моего деда Фернанду, касающиеся тебя. Первое, что тебя жестоко изобьют и оставят в канаве. Так оно и было, но ты оправился и снова стал самим собой. Второе, что ты уйдешь из фавелы. Ты ушел, но вернулся. Третье, что придет день, когда тебя убьют ударом ножа. Так оно и случилось.
Моя мать, Идалина, как ты видишь, она старая, очень старая женщина, хочет знать правду. Кто тебя убил и почему?
И каким образом ее отцу удалось так точно предсказать все, что случилось с тобой?
— Лаура совершенно права, — Флетч и Марилия Динис сидели за столиком в маленькой чайной. — Тут могут рассказать тебе, что угодно, сославшись, что все это дело прошлое.
Визит в фавелу закончился безрезультатно. Толпа детей и взрослых проводила Флетча и Марилию вниз по холму до городской улицы, где осталась его машина. А до того он вежливо попрощался со всеми, поблагодарил Жаниу Баррету Филью за содержательный рассказ, Идалину — за кофе и гостеприимство, пожал всем руки, пожелал фавеле успеха в вечернем параде школ самбы и как можно скорее выскочил из маленького домика, превратившегося в раскаленную топку. Но взгляды жителей фавелы ясно говорили Флетчу, что он не оправдал их надежд. Они-то ожидали, что история Жаниу Баррету оживит его память и он тут же назовет им имя убийцы. Флетч, правда, пообещал сделать все, что в его силах.
Из фавелы он и Марилия поехали в «Коломбо», славящуюся своими кондитерскими изделиями.
— Вы все еще думаете, что это шутка, которую разыграли с вами Лаура и чечеточники?
— Нет, конечно. Все эти люди в дверях и у окон, на улице, все они неоднократно слышали эту историю, достаточно хорошо знали мелкие подробности, чтобы поправлять Жаниу, и принимали ее за чистую монету. Такой розыгрыш едва ли возможен.
Вафли буквально таяли во рту.
— Теперь вам известна история Жаниу Баррету. Какой вы можете сделать вывод?
— Понятия не имею.
Глаза Марилии блеснули.
— Хорошо. Но почему не воспользоваться полученной информацией, не привлечь на помощь навык прежней работы. Вы же были репортером, не раз проводили журналистское расследование…
— Да. В свое время мне удалось выяснить, что городской водопровод оказался на пять километров длиннее, потому что трубы проложили в обход участка земли, принадлежащего муниципальному чиновнику, ведающему вопросами водоснабжения. Большое дело. Сейчас ситуация совершенно иная.
— Тем не менее…
— Репортеры не высказывают предположения только ради того, чтобы ублажить слушателей правдоподобным завершением какой-то истории.
— Но репортеры должны думать, не так ли?
— Думать о документально подтвержденных фактах. Как я могу думать о том, что произошло на пляже в Рио-де-Жанейро сорок семь лет назад?
— Так что вы им ответите?
Флетч откусил кусочек вафли.
— Наверное, изберу самый благоприятный для них вариант. Приехали уругвайцы, перерезали ему горло и забрали свою лодку. Тогда не придется винить кого-либо из жителей фавелы, живого или мертвого.
— Жаниу говорил, что выиграл лодку в карты, — Марилия задумчиво жевала вафлю. — И это утверждение подтверждается фактами.
— Какими же?
— Укради вы лодку, даже в другой стране, разве вы не изменили бы ее название?
— Изменил бы. Наверняка.
— Жаниу оставил название лодки. На испанском. «Ла Муньека». После смерти Жаниу лодка исчезла.
Флетч вздохнул.
— И если уругвайцы убили Жаниу Баррету, — продолжала Марилия, — почему они пощадили Тобиаса Новаэса? Он же плавал вместе с Жаниу.
— Возможно, уругвайцы подстерегли их на берегу.
— Возможно, — кивнула Марилия.
— И набросились на Жаниу после того, как Тобиас подался в монахи. Марилия, что-то тут не так. Трудно поверить в такие временные совпадения. Как мог Тобиас уйти в монастырь, никому не сказав о своем решении, и до того, как Жаниу перерезали глотку?
— Вы забываете про шторм. Я слышала, что во время штормов люди часто вспоминают про бога. Они дают обеты. Сохрани мне жизнь, господи, а я остаток дней посвящу молитвам.
— Не исключено, что вы и правы.
— Я думаю, лодка затонула. Оба, Жаниу и Тобиас добрались до берега. Тобиас, чтобы стать монахом, Жаниу, чтобы умереть от удара ножом.
— Эффектно. Блестящая гипотеза. Но как нам узнать, соответствует ли она действительности?
Вновь блеснули глаза Марилии.
— Я бы, кстати, поставил на то, что убийца — Тобиас, — добавил Флетч. — Не он первый совершил ужасное преступление, а потом, сокрушенный чувством вины, отправился в монастырь, искупать свой грех.
— Согласна. Тобиас мог убить Жаниу. Мог украсть лодку. Но стал бы он лгать, проведя столько лет в монастыре? — Флетч промолчал и Марилия ответила сама. — Столько лет замаливая свой грех, Тобиас знал, что ложью он ввергает свою душу в ад.
— Упоминание души заставляет меня вспомнить об отце девушки, которая готовилась в монахини. Как там его звали? А, Таварэс. Он-то уж знал наверняка, что кончит в аду. Так почему бы ему не убить Жаниу?
— Убить он мог. Однако убийство — тягчайшее преступление. Какие-то грешки бог может и простить, убийство — нет.
Флетч посмотрел на браслет Марилии, сплетенный из многоцветных, местами порванных матерчатых жгутов. В Бразилии многие носили такие браслеты. Похоже, они служили не только как украшение. Но для чего еще, он не знал.
— Фернанду, — изрек Флетч. — Отец Идалины. Он ненавидел Жаниу. Долгие годы. И убил его.
— Убил собственного зятя? Оставил дочь без мужа, а внуков — без отца? — переспросила Марилия. — Пожалуй. Фернанду не считал Жаниу хорошим мужем или отцом.
— И он не мог не завидовать Жаниу. Сам Фернанду так и не получил места бухгалтера. А Жаниу приплыл на собственной лодке. Разбогател. Даже поселился в доме, построенном выше по склону.
Тут Марилия, стройная, худенькая, удивила Флетча, заказав большое кремовое пирожное.
— Знаете, — заметил Флетч, — те, кто пытается предсказать будущее, зачастую прикладывают руку к тому, чтобы их пророчества сбывались.
— Фернанду сказал, что кто-то убьет Жаниу ударом ножа, а тот все жил и жил, поэтому Фернанду решил не полагаться не случай и сделал все сам?
— Я полагаю, пророки должны заботиться о своей репутации.
— М-м-м-м-м. Так что вы предпримете, Флетч? Что вы скажете этим людям?
— Не знаю. Я не собираюсь ткнуть пальцем в монаха. Или в дедушку, главу многочисленного семейства. Или опорочить память умершего, дочь которого обесчестил убитый. Сотни людей могли убить Жаниу.
— Теперь, когда вы услышали историю его жизни, вы сможете спать?
— А как по-вашему?
Пирожные они доели молча.
— Марилия, скажите мне, что за браслет вы носите? — спросил Флетч.
Инстинктивно она коснулась браслета пальцем другой руки.
— О, это.
— Я обратил внимание, что многие люди, мужчины и женщины, носят такие плетеные браслеты.
— Я полагаю, это суеверие, — она густо покраснела. — Вы загадываете желание, знаете ли, и вам хочется, чтобы оно исполнилось. Для этого вы надеваете на руку такой вот плетеный браслет. И носите его до тех пор, пока оно не исполняется.
— И если ваше желание не исполняется?
Все еще с пылающим лицом, Марилия рассмеялась.
— Тогда его носят, пока жгуты не перетрутся и браслет сам не спадет с руки.
— И вы в это верите?
— Нет, — быстро ответила она.
— Но браслет все-таки носите.
— Почему бы и нет? — она поправила браслет. — Почему бы не прикинуться, что верю. Хуже от этого не будет.
Выйдя из чайной, они остановились у киоска. Марилия купила «Жорнал ду Бразил», Флетч — «Бразил геральд» и «Латин Америка дэйли пост».
Стоящий у «МР» мужчина лет тридцати, пышущий здоровьем, с курчавыми волосами, похоже, поджидал их.
Он что-то затараторил, обращаясь к Флетчу.
Потом заметил, что тот не понимает ни слова, и повернулся к Марилии.
Она, улыбаясь, ответила ему. Открыла маленький кошелек, привязанный к запястью, достала деньги, отдала ему. Мужчина засунул их в ботинок. И отошел к другой машине, «фольксвагену».
— Что он хотел? — спросил Флетч, усадив Марилию и сам садясь за руль.
— О-о-о. Он сказал, что присматривал за нашей машиной, пока нас не было. На него возложена охрана машин, припаркованных с этой стороны улицы.
— Правда?
— Он так сказал.
— Кто же поручил ему охранять машины?
— Никто. Он сам возложил на себя эти обязанности.
Флетч завел мотор.
— Если никто ему этого не поручал, зачем вы дали ему деньги? Почему не послали его куда подальше?
Марилия разглядывала содержимое сумочки.
— Наверное, я дала ему деньги только потому, что вы угостили меня очень вкусным ленчем.
