Пу И виновато заскулил, встал на задние лапы и выглянул в окно.
Рыжий пес оскалился и гавкнул.
И опять Маркизу явственно послышалось слово «пропуск».
Он протер глаза, вглядываясь в говорящего пса… и тут позади пса появился приземистый дядечка лет пятидесяти в черном суконном бушлате с нашивкой «Охрана» и, сурово нахмурив брови, повторил:
— Я ясно выражаюсь! Пропуск предъявите в открытом виде!
— Ах, так это вы… выражаетесь! — с облегчением проговорил Маркиз. — А я было подумал…
— Вот вы предъявите мне пропуск в открытом виде — и тогда можете думать, а до того — ни-ни! — проскрипел охранник. — Правильно я говорю, Дружок?
Дружок глухим рычанием поддержал своего хозяина.
В это время к воротам подъехала черная машина, нетерпеливо посигналила.
— Сию секунду! — угодливо выкрикнул охранник и повернулся к Лене. — Видите, человек из-за вас проехать не может! Или предъявляйте в открытом виде, или освобождайте проезд!
Леня отъехал в сторону, пропустив черную машину.
Сторож и его рыжий пес дружно взяли на караул. Леня немного выждал и снова обратился к охраннику:
— А что же вы у этого человека пропуск не потребовали?
— А это вас не касается! — огрызнулся тот. — Это вы не знаете, чья машина. Это самого Эммануила Гедеоновича машина! — И он значительно поднял взгляд к блеклому осеннему небу.
— Неужели самого! — изумился Леня. — Ну, тогда ладно.
— Пропуск будем предъявлять? — вернулся охранник к прерванному разговору.
— Нет. — Леня развел руками. — Но я, вообще-то, лично к вам. Если, конечно, вы Сергей Трофимович.
— Ну, допустим, я. — Сторож насторожился. — А по какому конкретно вопросу? Если вам сообщили насчет мешка цемента, так это я вам сразу скажу — клевета и происки! И вообще, мне цемент абсолютно без надобности, у меня этого цемента…
— Я по другому вопросу! — успокоил сторожа Маркиз. — Цемент меня не интересует…
— А если вам про паркет доложили, так это вообще вранье! Это я даже не знаю, откуда ветер дует! Мне этот паркет сто лет не нужен… у меня лично даже в кухне ламинат…
— Не волнуйтесь, Сергей Трофимович! Я к вам от Пескоструева, от Федора Степановича… знаете такого?
— Как не знать! — Сторож оживился. — Кто же не знает старика Пескоструева! Как он там, на доверенном ему участке? Справляется? Оправдывает доверие?
— Оправдывает, оправдывает! — отмахнулся Маркиз. — Он меня к вам направил, как к знающему человеку…
— Правильно сделал, что направил! — засуетился сторож. — А что же вы в машине сидите? Пройдемте ко мне в кабинет, чайку выпьем, с печеньем… вы какое предпочитаете — «Курабье» или «Лолиту»?
Леня выбрался из машины и прошел вслед за сторожем в его дежурку.
— Вот он, кабинет мой нынешний! — проговорил сторож, показывая крошечное помещение, едва вмещавшее шаткий стол, два табурета и масляный радиатор. — Конечно, не то что прежде… раньше-то у меня кабинет был…
— Как футбольное поле, — подсказал Маркиз.
— Почему футбольное? — подозрительно переспросил сторож. — К чему эти нездоровые преувеличения? Максимум, как хоккейное! И секретарша — настоящая кинозвезда… — Он мечтательно вздохнул. — А как она чай заваривала! Сейчас приходится все самому… раньше бы я вас, молодой человек, так запросто не принял, на прием ко мне за два месяца записывались… в подчинении семь тысяч человек, одних курьеров сколько… паек, конечно… а вы, молодой человек, собственно, по какому вопросу? — задал он вопрос, одновременно заваривая чай в щербатом фаянсовом чайнике.
— Я вот по какому вопросу. — Леня достал из кармана ключ с металлической биркой. — Не знакомо ли вам, чисто случайно, вот это сокращение — «МУ ЭХ»?
— Почему это случайно? — Сторож строго взглянул на Маркиза. — В нашем деле, молодой человек, случайностей не бывает! В нашем деле есть только строгое планирование и поголовный учет. А «МУ ЭХ» — это я очень даже хорошо знаю, еще бы мне не знать, если я, можно сказать, стоял у истоков. «МУ ЭХ», молодой человек, это муниципальное управление электрохозяйства! В ведении этого управления находятся все трансформаторные подстанции. И такие, молодой человек, ключи открывают доступ к этим подстанциям… позвольте-ка…
Он взял из рук Маркиза ключ с биркой и внимательно прочитал выбитый на бирке номер.
— «МУ ЭХ 13–13»… — проговорил Сергей Трофимович с глубоким волнением, как будто неожиданно столкнулся с ожившим прошлым. — Та самая… неучтенная подстанция… Значит, это не выдумки, она действительно существует…
— Какая? — заинтересованно переспросил Маркиз. — Что значит — неучтенная?
— Еще когда я руководил всем электрохозяйством… когда у меня был кабинет размером с хоккейное поле и секретарша… — Голос Сергея Трофимовича стал мечтательным. — Когда были у меня семь тысяч человек в подчинении и паек по категории четыре-Г…
— Не отвлекайтесь! — проговорил Маркиз.
— Так вот, еще тогда доходили до меня сведения, что якобы есть такая неучтенная трансформаторная подстанция за номером 13–13. Я, правда, не верил. Как это может быть, сами посудите? Ежели нет ее на плане — значит, и в природе не должна она существовать! В природе не должно быть того, что не отражено в технической документации. Это все — глупые суеверия, народные предрассудки! Вы же знаете, как некоторые безответственные люди относятся к числу тринадцать!
— Ну да… в некоторых отелях не присваивают апартаментам тринадцатый номер, а иногда даже тринадцатого этажа нет: двенадцатый, а потом сразу четырнадцатый…
— Про отели не знаю, гостиничным сектором никогда не руководил, а про эту подстанцию слухи до меня доходили.
— Что-то вроде Летучего Голландца? — предположил Маркиз.
— Я, молодой человек, не верю ни в каких голландцев, ни летучих, ни ползучих. Также не верю в привидения и прочую мистику. Я, молодой человек, верю исключительно в плановое хозяйство. Но, с другой стороны, вот он — ключ. А если есть ключ — значит, должна быть и дверь… а если есть дверь — должна быть и подстанция…
Леня признал неоспоримость таких доводов.
— А где, по вашим сведениям, располагалась эта ваша призрачная подстанция? — осведомился он с живейшим интересом.
— По непроверенным данным, неподалеку от станции метро «Фрунзенская».
— И неужели у вас ни разу не возникло желание проверить эти непроверенные данные?
— Молодой человек! На мне была огромная ответственность! Семь тысяч человек в подчинении! Одних курьеров… Кабинет размером с хоккейное поле!
— Слышал-слышал! И про секретаршу тоже слышал…
— Так неужели вы думаете, что у меня, с моей ответственностью, с огромным фронтом подведомственных мне работ было время заниматься всякой, извините за выражение, мистикой?
— Ну, ладно… — проговорил Леня, поднимаясь. — Раз у вас не было времени — займусь этой мистикой я…
— А что же вы чайку не выпили? — засуетился сторож. — Вот у меня и печенье есть… есть «Курабье», есть «Лолита»… вы лично какое предпочитаете?
— Я лично предпочитаю откланяться. А чайку мы с вами как-нибудь в другой раз выпьем. Хоть с Лолитой, хоть с Кончитой…
— Как же так… — сокрушался хозяин. — Я ведь уже и чай заварил…
— В другой раз, в другой раз! Устроим вечер воспоминаний, вы мне расскажете про свою секретаршу… размером с хоккейное поле… — И Леня вышел из сторожки.
На улице он увидел следующую картину.
Рыжий сторожевой пес вертелся волчком, время от времени обиженно поскуливая, а Пу И носился вокруг него с оглушительным лаем и наскакивал на рыжего, норовя исподтишка цапнуть его за хвост. Пока здоровенный пес неловко разворачивался, чтобы схватить наглеца и задать ему трепку, Пу И успевал обежать вокруг и совершить новую атаку или поднырнуть под рыжего и выскочить в безопасном удалении от его грозных челюстей.
— Пу И, безобразник, что ты устраиваешь! — беззлобно проговорил Маркиз и, подхватив своего любимца под мышку, вместе с ним сел в машину.
Рыжий пес разразился вслед им обиженным лаем, в котором явственно можно было расслышать: «Ну, погоди, жалкий недомерок, я до тебя еще доберусь! Скажи спасибо своему хозяину, что он спас тебя от неминуемой расправы!»
Пу И выглянул в окно машины и тявкнул в ответ.
В его лае прозвучало совсем другое: «Ну, что ты так возмущаешься? По-моему, мы отлично поиграли!»
— Ох, Пу И, когда-нибудь ты доиграешься! — пожурил Маркиз четвероногого хулигана.
Вырулив на Витебский проспект, он поехал в сторону Обводного канала, чтобы отыскать таинственную трансформаторную подстанцию за номером 13–13.
* * *
Капитан Гудронов вошел в полутемный зал.
— Ты куда прешься? — зашипела на него приземистая тетка с повязкой на рукаве. — Не видишь — репетиция!
