– А у тебя всегда все не как у людей, – проворчала Олеся, торопливо натягивая на себя одежду. – Нужно быстрее найти Тимофея и убедить его, что это все бред собачий.
– А если нет? – с сомнением произнес Валя. – И мне кажется, что твое заявление про собаку, которая бредит, очень обидит старика и подорвет репутацию твоей прабабки.
– Моей прабабке уже полгода как наплевать на свою репутацию, – огрызнулась девушка. – У тебя расческа есть? Я, кажется, свою дома забыла, – роясь в сумке, добавила она.
– А как же? Конечно есть! В отличие от тебя, ма шер, я никогда ничего не забываю. Неужели ты думаешь, что я мог позволить себе поехать в такой дальний путь, не имея необходимых для себя вещей? Быть всегда в форме и хорошо выглядеть – это для меня дело чести, и как ты могла...
– Валя, очень тебя прошу, заткнись на минуточку и принеси мне расческу, – очень спокойно, но твердо произнесла Олеся. – И захвати, пожалуйста, зубную пасту, ее я тоже забыла.
– Ах, ма шер, какая же ты все-таки несобранная девочка! – вздохнул тот, направляясь к двери ленивой походкой. – Что бы ты без меня делала, интересно знать?
– А побыстрей шевелиться ты не можешь? – прикрикнула на друга Олеся. – Ты что, забыл про гостиную и что там стоит на столе? Хочешь, чтобы мы его застали уже не пустым, а...
Валентин не стал слушать дальше, и его буквально вынесло из комнаты со скоростью случайного порыва ветра.
Олеся присела к зеркалу и посмотрела на свое отражение.
– Господи, что происходит? – прошептала она. – За последние сутки столько всего произошло, и я столько всего узнала, что не укладывается в голове. Хочется проснуться и понять, что все было лишь во сне. Неужели... да нет, глупости все это. На кого же ты похожа, госпожа Лурье? Да, что правда, то правда – бессонная ночь и волнения в первую очередь сказываются на внешности любой женщины, – отметила девушка, разглядывая синие круги под глазами. – До трех часов ночи проговорили с Тимофеем, потом до пяти утра уснуть не могла, все мысли одолевали, и вот результат, как говорится, на лице. Нужно будет сегодня лечь пораньше, так нельзя. Ну, где же там Валентин-то с расческой? – проворчала она, приглаживая рукой непослушные пряди волос. – До чего же он медлительный! Только за смертью посылать.
Лишь через пятнадцать минут дверь осторожно открылась, и в комнату просочился Валентин, какой-то весь напуганный, настороженный и озадаченный. Отдавая девушке расческу, он прошептал:
– Леся, извини, что так задержался, но что-то мне нехорошо.
– Что опять случилось? – нахмурилась та.
– Там по дому какие-то странные люди ходят.
– Что еще за люди?
– Понятия не имею! Я когда расческу с пастой из своей сумки взял, заглянул в зеркало, чтобы посмотреть, как выгляжу, и уже собирался из комнаты выходить, и вдруг услышал, как кто-то разговаривает. Тихонько дверь приоткрыл, выглянул, смотрю, мимо двери два мужика прошли, и один из них в рясе поповской. Хотел я за ними посмотреть, вижу, а по коридору еще две старухи идут, все в черном. Ах, ма шер, ты не представляешь, как я перепугался. Они в сторону гостиной направлялись, а я, честно признаюсь, побоялся за ними пойти, чтобы посмотреть, что там происходит. Пошли вместе, мне что-то так страшно, так страшно... – закатил Валя глаза. – Аж жуть.
– Неужели мы опоздали? – упавшим голосом прошептала Олеся и посмотрела на Валю испуганными глазами. – Сколько сейчас времени?
– Десять тридцать утра.
– Валь, ну почему ты не разбудил меня раньше? – всхлипнула девушка. – Ну почему ты пошел на прогулку один?
– Я к тебе заглядывал, ты так сладко спала, – растерянно ответил тот. – А куда мы опоздали-то?
– Неужели ты ничего не понял, Валюша? – вскричала Олеся. – Тимофей умер!
– А может, еще нет? – глупо захлопал он глазами.
Олеся ничего не ответила, а начала медленно расчесывать свои волосы.
– Где ты умывался? – задала она совсем простой, но какой-то нелепый вопрос в данной ситуации.
– Я нашел рядом с кухней ванную комнату, там и умывался, – тихо ответил Валентин. – В доме, оказывается, есть водопровод. Удивительно, правда?
– Почему удивительно? – пожала Олеся плечами. – Двадцать первый век на дворе.
– Находясь в этом доме, я чувствую себя в девятнадцатом.
– Валь, ты представляешь, он сегодня ночью, когда я уже собралась уходить спать, подошел ко мне и поцеловал в лоб. Потом внимательно посмотрел на меня и говорит: «Будь счастлива, девочка, береги этот дом, он твоя защита от всех невзгод, бед и напастей. А мы с Ведой тоже тебя не оставим, всегда будем рядом, и будем за тобой присматривать».
– С того света, что ли? – вполне серьезно спросил Валя. – Только привидений нам здесь и не хватало, – простонал он, затравленно оглядываясь по сторонам. – Их присутствия мне не пережить даже ради клада, который я здесь собираюсь найти.
– Это он прощался со мной, представляешь? – продолжала говорить Олеся, совершенно не обращая внимания на стоны друга. – А я даже не подумала об этом, не придала значения его словам. Я бы ни за что не ушла спать, если бы.... Зачем я это сделала, Валя? – всхлипнула она. – Ну, почему я вчера не поверила?
Молодой человек сразу же встряхнулся и постарался взять себя в руки.
– Леся, дорогая моя, перестань себя винить, ты все равно ничего не смогла бы исправить, – ласково проговорил он, обнимая подругу за плечи. – Пойдем, я тебя сейчас провожу, чтобы ты смогла умыться, а потом... Мне кажется, что ты обязательно должна быть там... Или я сейчас снова что-то не то говорю?
– Все верно, ты абсолютно прав, пошли, – ответила девушка и, тряхнув головой, как бы избавляясь от неприятных мыслей, решительно направилась к двери.
Через пятнадцать минут после того, как Олеся привела себя в порядок, они направились в сторону гостиной и, еще не доходя до нее, услышали пение.
– Ты слышишь? – резко замер Валентин. – Что это?
– Похоже, мы действительно опоздали, это отпевание, – хмуро ответила Олеся и в нерешительности остановилась. – Я не могу туда войти.
– Почему?
– У меня нет черного платка.
– Зачем он тебе?
– Валя, ты хотя бы слышишь, что я тебе сказала? Там, в гостиной, сейчас отпевают покойного Тимофея.
– А может, это не отпевание, а что-нибудь другое? – нерешительно предположил тот.
– Нет, это заупокойная панихида. Когда бабушка умерла, ее тоже отпевали, только в церкви, и я очень хорошо это запомнила. Дедушка был против, но последняя воля умирающего – это закон, и он не посмел его нарушить. Что мне сейчас-то делать? Я должна быть там, и, если войду без черного платка, это никому не понравится.
– У меня в сумке лежит бандана, как раз черного цвета. Хочешь, принесу? – предложил Валентин.
– Валь, ты хоть соображаешь, что говоришь-то? – всплеснула руками девушка. – Хороша же я буду на заупокойной панихиде в бандане. Что обо мне потом люди скажут?
– Наверное, ты права. Там на ней черепа нарисованы, как-то не совсем к месту, – вздохнув, согласился он. – А что тогда делать?
– Ты иди один, найди там Екатерину Ильиничну и попроси, чтобы она вышла ко мне, – ответила Олеся. – У нее наверняка еще один платок найдется.
Валентин осторожно приблизился к дверям гостиной и заглянул в небольшую щелку. Он приподнялся на цыпочки, чтобы как следует разглядеть происходящее, и, как только разглядел, пулей вернулся к Олесе и, держась за сердце, выдохнул:
– Ой, я, кажется, сейчас сам умру, я в шоке!
– В чем дело? – нахмурилась девушка.
– Там какой-то чужой мужик лежит.
– Где?
– Где-где? В Караганде! В гробу, конечно, где же еще?
– Как это чужой мужик? – глупо улыбнулась Олеся. – Ты в своем уме?
– Я в своем уме, но мне кажется, что это совсем ненадолго, – прошептал Валя, подозрительно озираясь по сторонам. – Еще немного, и моя крыша обязательно поедет. Что здесь происходит, ты мне не можешь объяснить? Кто все эти люди и что за мужик лежит в нашем гробу?
– Ты Екатерину Ильиничну видел?
– А? Кого? Чего? – растерянно спросил Валентин, продолжая озираться по сторонам.
– Валя, успокойся, пожалуйста, и посмотри на меня, – тряхнула его за плечи Олеся. – Пойди и посмотри, там ли Екатерина Ильинична.
– Нет, я туда больше не пойду, – категорически отказался тот, интенсивно мотая головой. – Я сейчас лучше сяду в рейсовый автобус и спокойненько поеду в Москву. Приеду домой, выпью рюмашечку валерьяночки с валидольчиком, и весь этот бред как рукой снимет.
– Ты хочешь бросить меня здесь одну? – нахмурилась Олеся. – Хорош друг.
– Дружба дружбой, а... Лесь, я боюсь, – откровенно признался Валя.
– Кого ты боишься?
– Я не знаю, но все эти люди... они какие-то все странные и совсем не внушают мне доверия.
– Что в них странного? Может, по две головы или по четыре глаза? – усмехнулась Олеся. – То, что они все одеты в черное, это же нормально, здесь не свадьба сегодня, а похороны.
– Я все понимаю, но... Лесь, можно я пойду к себе в комнату?
