Та прошла квартал, перешла улицу и свернула в арку двора.
Илона последовала за ней и успела увидеть, как девица свернула в следующую арку.
Илона прибавила шагу, проскочила темную подворотню, вышла во второй двор и чуть не свалилась, споткнувшись о какой-то бесформенный предмет, валявшийся на асфальте.
В последний момент она затормозила, отступила назад и вгляделась в этот предмет.
При ближайшем рассмотрении предмет оказался женским телом в короткой курточке и высоких поношенных сапогах. Та самая девица, с которой Илона несколько минут назад беседовала в бистро, лежала на земле вниз лицом и не шевелилась.
– Ты что? – пробормотала Илона, склонившись над телом.
Тело не отзывалось.
– Эй, брось прикидываться! Как тебя… Катька! – Илона наклонилась еще ниже и опасливо дотронулась до обтянутого потертой кожей плеча.
Девица никак не отреагировала на это прикосновение, зато Илона почувствовала, что вымазала чем-то руку. Вокруг было темновато, и она машинально поднесла руку к глазам.
И тут же отдернула, испуганно вскрикнув.
Рука была в чем-то темно-красном.
– Мама! – негромко проговорила Илона, безуспешно пытаясь осмыслить увиденное.
Она еще раз вгляделась в лежащее тело и на этот раз отчетливо поняла три вещи: во-первых, что это тело не просто неподвижно – оно не подает никаких признаков жизни; во-вторых, не только плечо незнакомки, но и вся ее спина залита той же самой темно-красной жидкостью, больше того – на земле вокруг тела скопилась уже порядочная лужа; и в-третьих – эта жидкость не что иное, как кровь.
Рядом с телом лежал какой-то темный продолговатый предмет. Илона машинально подняла его.
Это был нож с длинным узким лезвием. Лезвие было покрыто точно такой же темно-красной жидкостью.
Кровью.
– Мама! – повторила Илона.
Она бросила нож и попятилась.
До нее наконец дошло, что странная непутевая девица убита, убита только что вот этим самым ножом, и убийца ее, возможно, находится где-то совсем рядом.
Илона хотела броситься наутек, но в это время с оглушительным воем сирены во двор влетела милицейская машина. Машина затормозила в двух шагах от Илоны, дверца распахнулась, из нее выкатился мужчина лет тридцати пяти, подлетел к девушке и гаркнул:
– Ни с места! Руки за голову!
Произнеся эти роковые слова, он нагнулся над неподвижным телом, громко присвистнул и, снова взглянув на Илону, многозначительно произнес:
– Так-так! Что мы имеем? Имеем свежий труп и такого же свежего подозреваемого… то есть подозреваемую. Можно оформлять задержание на месте преступления. Да, кстати – совсем забыл представиться: капитан Несгибайло…
– Я тут ни при чем… – залепетала Илона, опасливо косясь на труп. – Я шла… а оно тут лежит…
– Лежит, значит? – саркастически проговорил капитан. – Сами собой трупы не образуются! Позвольте-ка…
Он ухватил Илону за запястье и внимательно взглянул на ее руку. Илона попыталась руку выдернуть, но было поздно.
– Значит, вы просто шли? – язвительно проговорил капитан. – А откуда же кровь на ваших руках?
– Я… я дотронулась до нее… я думала, что ей нужна помощь…
– Значит, сначала вы сказали, что просто шли. Теперь выясняется, что вы до нее дотронулись… Что-то у вас показания не сходятся! Ты слышал, Ухорылов? – Капитан оглянулся на машину, за рулем которой маячил мужской силуэт с легкомысленно оттопыренными ушами.
– А это что такое? – Капитан достал из кармана носовой платок, наклонился и, прихватив краешком платка окровавленный нож, с торжествующим видом поднял его перед собой. – А это, – проговорил он таким тоном, как будто читал лекцию, – а это, если я не ошибаюсь, орудие убийства!
Он осторожно положил нож в полиэтиленовый пакет и повернулся к дрожащей от страха Илоне:
– Ну вот, теперь дело за малым: мы обследуем орудие убийства на отпечатки пальцев и если найдем ваши, можно будет передавать дело в суд…
– Но там будут мои отпечатки! – воскликнула Илона, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.
– Ага! – обрадовался капитан. – Значит, вы хотите сделать признание? Слышишь, Ухорылов?
– Нет! Мне не в чем признаваться! Только в том, что я трогала этот нож! Я его подняла… случайно!
– Вот как? – насмешливо переспросил капитан. – Как-то у вас все случайно выходит! Случайно шли, случайно наткнулись на труп, случайно его потрогали, теперь выясняется, что случайно подняли орудие убийства? И вы думаете, что суд поверит в такое количество случайностей? Скорее, он поверит, что вы убили потерпевшую… случайно.
– Но зачем? – простонала Илона. – Я ее не знаю! Я ее впервые вижу!
– А вот это уже неправда! – строго оборвал ее капитан. – У нас имеются свидетели, что только что вы с потерпевшей сидели в бистро «Крокодил». И, между прочим, ссорились. Потом потерпевшая покинула бистро, а вы немного выждали и последовали за ней. Так что никакими случайностями здесь не пахнет, напротив, отчетливо вырисовывается картина предумышленного убийства!
– Я не убивала ее! – выкрикнула Илона, сжав руки перед собой. – Клянусь, я ее не убивала!
– А вот это вы уже не мне будете говорить, – холодно ответил капитан. – Это вы будете говорить суду.
Он схватил рыдающую Илону за плечо и втолкнул ее в свою машину.
Водитель, молодой парень с оттопыренными ушами и пятном машинного масла на щеке, повернулся, взглянул на Илону и сочувственно вздохнул:
– Симпатичная девчонка… жалко. Как подумаю, что с ней будет на зоне, во что она превратится через год…
– Мама… – испуганно пролепетала Илона. Кажется, ее словарный запас сократился до одного этого слова.
– Жалостливый ты, Ухо… Ухорылов! – поправился капитан. – Ты лучше не о ней думай, а о квартальной отчетности. У нас и так четыре нераскрытых убийства висят, не говоря уже о прочих преступлениях. Тебе что – этого мало? Тебе пятое нужно?
– Нет, пятое мне совсем не нужно! – честно признался водитель. – Мне и четырех достаточно.
– Вот то-то! – одобрил его капитан. – На нас и так Варфоломей Маратович волком смотрит. А тут мы ему – раз! – и раскрытое убийство на блюдечке поднесем!
– Не убивала я ее! – прорыдала Илона.
– Ну вот, заладила свое – не убивала, не убивала! – нахмурился капитан. – Если не ты, то кто же? Мы с Ухорыловым тебя застали на месте преступления – это раз, ты сама нам призналась, что на орудии убийства имеются твои отпечатки, – это три, руки у тебя, натурально, в крови – это пять…
– Да я ее знать не знаю! – упорно стояла на своем Илона. – Зачем мне ее убивать?
– Опять за рыбу деньги! Как же ты ее не знала, когда имеются свидетели, которые вас в бистро вместе видели? Я тебе, вон, целых десять неопровержимых доказательств твоей вины перечислил, а тебе все мало? А самое главное – ты не хочешь сотрудничать со следствием!
– Я хочу… – всхлипнула Илона, чувствуя, что в словах, а точнее, в интонации капитана Несгибайло звучит какой-то смутный намек на благополучный исход разговора.
– Где же ты хочешь? – продолжал гнуть свою линию капитан. – Вот скажи – о чем ты с потерпевшей в бистро разговаривала? Ведь разговаривала, ты это не будешь отрицать?
– Ну да, разговаривала, – неохотно призналась Илона. – Потому что ее Алена прислала… а саму ее я первый раз в жизни видела, первый и последний…
– Алена? – Капитан насторожился. – А это еще кто такая?
– Подруга моя… – Илона опустила глаза.
– Ну-ка, ну-ка! – Капитан придвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова. – Что за подруга, и почему она не сама на встречу пришла, а кого-то вместо себя прислала?
Илона замялась, и капитан развел руками:
– Ну вот, опять молчишь! А говорила, что готова сотрудничать со следствием!
– Я готова… – пролепетала Илона. – Алена где-то прячется… она кого-то боится, вот и прислала эту… потерпевшую… – Девушка опасливо покосилась на труп.
– Как-то все расплывчато, – поморщился капитан. – Как-то неопределенно! Где-то прячется, кого-то боится… Ты хочешь рассчитывать на наше снисхождение?
– Хочу… – промямлила Илона.
– А если хочешь – так рассказывай все, что знаешь! Конкретно, с деталями и подробностями. Кто такая Алена, где и когда вы с ней познакомились, где она прячется, кого боится…
– Насчет этого я точно не знаю, она мне прямо не говорила, только намеками… а знакомы мы с ней с самого детства, мы с ней из одного города приехали…
Детство девушек прошло в маленьком старинном городке на берегу широкой, полноводной реки Вязьмы. Городок этот назывался красиво – Ромашкин, и он этому названию вполне соответствовал: был он зеленый, тихий, весной его неширокие улицы покрывались яблоневым цветом, пышным, как пенка на молоке, а в начале лета густо зацветали трогательными ромашками и колокольчиками.
Илона и Алена с первого класса сидели за одной партой, после уроков вместе возвращались домой, летом плели венки из ромашек, купались в реке и делились мечтами и планами.
