Лизавета, открыв мне дверь, вытаращила глаза, но я не дала ей и слово сказать:
– Вы еще успеете на день рождения, а что поздно придете, так даже лучше, Валерик меньше выпьет.
– А ты почему так рано? – заикнулась было она.
– Если не уйдете через пятнадцать минут, я передумаю, – предупредила я.
Они испарились за десять.
После их ухода я дала выход своей злости. Самое интересное, что злиться я могла только на себя. Винить было некого, сама вела себя как полная дура, напридумывала бог знает что, еще немного – и поставила бы себя и постороннего человека в неудобное положение. А почему он так на меня смотрел? – возражала я самой себе. Подумаешь, смотрел, может, у него астигматизм!
Человеку одиноко, встретил достаточно интеллигентную женщину и захотел поговорить с ней о своем творчестве. Я же совершенно рассиропилась. На самом деле меня заворожили совпадения. Так много общего во вкусах и пристрастиях, еще и этот дом, где с детства все знакомо. Я вспомнила, как мы стояли посреди картин и пялились друг на друга, и на меня напал идиотский смех. Я немножко побегала по квартире, но смех не проходил и даже грозил перейти в истерический. Сколько себя помню, ни разу в жизни у меня не было истерик. Как видно, нервы совершенно никуда не годятся. Может, начать бегать по утрам? Смех не проходил.
Так нельзя, ведь у меня на руках грудной ребенок, вон он пищит в комнате.
Я умылась холодной водой, выпила теплого чаю. Потом мы с внуком поменяли памперс, поиграли в погремушку, я даже спела ему песенку. Появился Ромуальд, увидев меня в плохом настроении, он прятался под диваном.
– Не волнуйся, Ромуальд, к тебе я отношусь по-прежнему.
Раздался телефонный звонок.
– Ты хорошо доехала? – тихо спросил Володя.
– Все в порядке, дорогой, не беспокойся, – голос мой был ровен и доброжелателен.
Он помолчал немного в трубку и попрощался. Я смогла только пожать плечами.
Не успела я отойти от телефона, как раздался звонок в дверь. Кто еще на ночь глядя? На лестнице стояла Кристинка.
– Привет, а что так поздно? Одиннадцатый час.
– Так я же работаю. Пока ларек закрыла, пока выручку сдала, – солидно ответила Кристинка. – А Лизы нету?
– Лизы нету, но ты проходи, чайку попьем.
Кристинка радостно согласилась.
– Ну что, – поощрительно спросила я, – тебя, значит, взяли на постоянную работу? А как же Света?
– Светка влипла в историю, – сказала Кристинка, явно повторяя не свои слова, – ой, теть Наташа, с ней такое было! Ее хахаля убили, а Светка видела, кто это сделал. И еще одну бабу убили, любовницу его.
– Так любовница же Светка и есть! – не разобрала я.
– Так другую же! В общем, Светка их выследила и увидела потом мертвыми – своего любовника и ту бабу, с которой он… ну, из-за денег. Светка давно за ними следила и потом стала бояться, что на нее подумают, потому что она у Стасика денег просила.
– Кристинка, ты не придумываешь?
Хотя, что это я, Кристинка никогда ничего не выдумывает, у нее мозгов не хватит.
– И что же, они при тебе все это обсуждали?
– Не, я за коробками спряталась, сначала случайно, а потом боялась выходить. Светка так плакала, Стасику жаловалась, что делать, спрашивала. На нее, говорит, полиция рано или поздно выйдет. Там дело громкое, даже по телевизору показывали. И тетку ту называла, только, как зовут ее, я забыла.
– Вспомни-ка, – неизвестно зачем попросила я.
Кристинка пристально рассматривала упаковку бульонных кубиков.
– Что-то куриное… – неуверенно произнесла она. – Только Светка сказала, что это не та, а другая, то есть крутил-то он с той, а эта как бы случайно затесалась, ее и убили…
Я от души посочувствовала учителям, которые учили Кристинку восемь лет, – добиться от нее нормального изложения событий было невозможно.
– Кристинка, ты мне совершенно заморочила голову! И что же Стасик?
– Он Светке денег дал и сказал, чтобы немедленно сваливала из города, потому что ему тоже не нужно, чтобы менты возле бизнеса крутились. Она и говорит, что поедет к тетке в Старую Руссу.
– Вот что, Кристинка, ты уже многим про это наболтала?
– Никому, вам первой говорю.
– Вот и молчи. Дело это нешуточное.
– Хорошо, тетя Наташа, не буду, – покладисто согласилась Кристинка и потопала домой.
Я легла спать пораньше, но сон не шел. Меня страшно интересовал вопрос – почему же лохматый Владимир Иванович не захотел меня даже поцеловать? Уж не стала бы я его насиловать! А уж если он так боится женщин, то не приглашал бы меня к себе домой, я не напрашивалась. Кто их знает, этих творческих личностей, что у них на уме?
Внезапно я даже села на кровати. А может, он вообще голубой?
Не может быть, одернула я себя, я бы заметила. Интересно, что бы я заметила, ехидно возразил мне внутренний голос, если никогда с такими не сталкивалась. Но в фильмах всегда показывают, что если мужчина и женщина дружат, значит, он, мужчина, обязательно голубой. Тогда он должен был дать мне это понять, упрямо возразила я. Глупость какая, может, опытным людям и так все ясно, а я дура… Ладно, я дура, это уже не обсуждается. Но как быть с тем, что он уже был женат? Ну и что же, вот Чайковский тоже был женат, потом развелся, а уж про него точно знают, что он был голубой. Даже в нашем советском фильме про это показывали, никак нельзя было такой факт замазать. И Пятаков тоже развелся, все сходится! Жена ушла, не смогла больше терпеть. А тещу, разумеется, ни во что не посвятили, еще бы, пожилому человеку такое представить невозможно. А я дура… Ну, это я уже знаю.
А вообще-то я не дура, а просто одинокая. Никто на меня не обращает внимания, да и когда, если я все время в беготне? Вот и купилась на дешевые разговоры. Жизнь проходит, уже стала бабушкой, а счастья так и не было…
Дети пришли тихонько, Валерик сразу же проскользнул в комнату, даже Ромуальд не проснулся.
И только к утру меня осенило: ведь у меня же есть любимый человек! Как же я про него забыла! Надо немедленно возобновить с ним встречи, а то я скоро начну набрасываться на незнакомых людей. И характер у меня стал скверным, многие говорили. Но легко сказать, а как это сделать – возобновить встречи? Мы не виделись с ним… дай бог памяти… без малого два года. Господи, неужели уже два года прошло? Ну да, Лизавета заканчивала школу, потом выходила замуж, потом ребенок… Мне было не до него. И сейчас я же не могу вот просто так позвонить ему домой и сказать: мол, здравствуй, Виктор, я по тебе соскучилась и хочу видеть. Во-первых, как я уже говорила, он женат и ему будет неудобно разговаривать. Во-вторых, я даже не знаю, где он сейчас работает, как вообще живет и помнит ли еще, как меня зовут. Я долго соображала, как быть, и наконец вспомнила, что недавно болтала с приятельницей и та что-то говорила про Генку Толоконникова. Якобы Генка, то есть не Генка, а его жена часто видит Виктора, работают они, что ли, вместе. Генкина жена Алка работала в банке, ее туда брат устроил, а на самого Генку блата уже не хватило. Но Алка зарабатывала на всю семью. У нас с Алкой всегда были хорошие отношения, не зря Генка так испугался, что я наболтаю про его давние похождения, – мне бы Алка поверила. Окрыленная надеждой, я наконец-то заснула.
Наутро Валерик стал опять собираться к Генке Толоконникову, потому что тот затеял полное переоборудование гаража и поэтому решал математические задачи нарочно медленно, чтобы Валерик подольше ему помогал. Выждав после его ухода часа полтора и выпроводив Лизавету на прогулку, я набрала номер Толоконниковых. Трубку взяла Алка. После взаимных приветствий я сказала, что хотела поинтересоваться у Генки, есть ли толк в моем зяте, но Генка с Валериком уже ушли в гараж, на что я и рассчитывала.
– Да бог с ними, Алка, ты-то как живешь?
– Работаю, Наташка, так много работаю… Иногда так хочется все бросить… Друзей не вижу, никуда, кроме банка, не хожу, скоро собственного мужа узнавать перестану.
Я сочувственно поддакивала.
– Да, а ты знаешь, кто у нас теперь начальником департамента ценных бумаг? – оживилась Алка. – Виктор Михалыч!
– Какой Виктор Михалыч? – фальшиво удивилась я.
– Уже и не помнит, – рассмеялась Алка, – а Генка говорил, что у вас с ним на работе что-то было.
– А он-то откуда знает? – на этот раз я удивилась по-настоящему, а потом сообразила, что та самая Сашенька, его бывшая пассия, Генке и наболтала, уж лаборантки-то всегда все знают! Ладно, Толоконников. Пока ты мне нужен, но я тебе припомню!
– Такой стал крутой, – трепалась Алка, – сам на «БМВ» ездит, квартиру поменял, собирался с женой расходиться, но передумал, барахла много нажили, никак не поделить было. Зато такую девицу себе завел, что у нас все начальники отпали.
