– До дрожи боюсь уколов, – честно призналась Раиса.
– Вижу, – подтвердила я, – пока мы разговаривали, на экране были плавные синусоиды, но стоило появиться шприцам, как линии задрожали.
– Очень глупо, – укорила Потапову Зоя. – Попрошу посетительницу выйти в холл.
Я отправилась за дверь, увидела за конторкой другую девушку в ярко-голубом халате и поинтересовалась:
– Как дела у больной из тринадцатой палаты?
– Спросите у лечащего врача или обратитесь в справочную, – увильнула от прямого ответа медсестра.
– Вы уж за ней приглядите, – попросила я, – не ровен час, домой убежит! Рая считает себя полностью здоровой.
Сестра показала на большой лист, прикрепленный к стене.
– У нас все по расписанию, а выписка исключительно по приказу доктора. Вот почитайте.
Девушка говорила с сильным акцентом, но ее речь была мне понятна.
От скуки я начала изучать текст.
«7.00 – подъем, проверка температуры, прием лекарств
8.00 – 8.14 – раздача завтрака
9.30–13.15 – процедуры, исследования, лечение
Во время тихого часа и ночного сна выход из отделения закрыт.
Внимание! Если больному предписано принимать таблетки и инъекции более двух раз в сутки, медсестра непременно должна соблюдать время раздачи лекарств.
Передвижение пациентов по коридору разрешается в сопровождении персонала».
– Больница строгого режима, – пробормотала я.
– Верно, – улыбнулась медсестра, которая не поняла моей шутки, – пациент обязан отдыхать, набираться сил, его нельзя утомлять бесполезными посещениями, и конфеты у нас запрещены как аллергены.
Из-за поворота коридора вырулил рабочий в белом комбинезоне.
– У кого из-под балконной двери дует? – спросил он.
– Тринадцатая палата, – сурово произнесла дежурная, – сейчас больную вывезем в коридор и вас впустим.
– Поторопитесь! – велел слесарь. – У меня заказов по горло!
– Интересы больного прежде всего. Ждите, – торжественно объявила девушка и ушла в комнату за конторой.
– По-русски говоришь? – спросил рабочий.
– С детства, – откликнулась я.
– Дуй из ихнего бурга, пока цела, послушай дядю Сашу, я тебе дело советую! – воскликнул рабочий.
– Вы, наверное, недавно сюда приехали, – с сочувствием сказала я, – сначала всегда тяжело, даже если из одного дома в другой переезжаешь, а уж страну поменять и вовсе трудно. Через какое-то время вы привыкнете!
– Я тут не первый год! – с тоской пояснил дядя Саша. – Ехать не хотел, да жена с тещей уломали, мечтали о дешевых шмотках. Волонтер уговаривал, золотые горы сулил, дуры уши и развесили. Он им такого наболтал! «Как приедете, получите отличную собственную квартиру, работу, машину, в магазинах дешевизна, будете на отдых в Египет три раза в год кататься». Я послушал и сказал ему:
– Больно сладко ты поешь. Дома все родное, а там даже воздух чужой.
Но разве бабы разумную речь послушают! Ногами затопали! Теща завопила:
– Там нам квартиру подарят! Личную! А здесь мы в коммуналке ютимся!
Жена ей подвякивать принялась:
– Машина и оклад приличный! Загранка не наша страна, там все шикарно.
Я попытался возражать:
– Языков иностранных мы не знаем, как объясняться будем?
А волонтер и говорит:
– Не переживайте, в Бургштайне в основном живут русские, местные давно с ними породнились, там, как в Москве, никаких проблем с общением, везде по-нашему балакают. Приедете, устроитесь, а потом заговорите на их языке, так со всеми происходит. Но если вдруг его не освоите, то в Бургштайне вас всегда отлично поймут.
И поет, и поет, фотки показывать начал.
– Вот дом, сад, в кресле эмигрантка сидит, платье на ней французское, из натурального шелка, туфли кожаные, на столе фрукты, вино, колбаса хорошая. Не бойтесь, и у вас точь-в-точь так же будет.
Я было заикнулся:
– Двухэтажный особняк бесплатно не дадут.
А волонтер спокойно отвечает:
– Конечно, нет! Зачем мне вас обманывать? Жилплощадь предоставляет предприятие, печатный комбинат. Вы там работаете, администрация вручает вам ключи от коттеджа, кредит за особняк выплатите из зарплаты лет через десять. Не хотите, ваше дело. Вакансий на фирме мало, у Ольги Сергеевны люди десятилетиями служат, потому что условия царские. Я считаю, вам здорово повезло, раз вы в программу «Переселение» попали. Но у меня времени на упрашивание нет. Принимайте конкретное решение. Да или нет! На халяву полно желающих, например, Петровы, Катя и Сережа.
Тут моя жена как заорет:
– Катька? Наша соседка?
– Верно, – кивнул вербовщик, – они вторые в моем списке.
Дядя Саша махнул рукой:
– Бумаги мои бабы враз подписали, и мне велели закорючку на каждом листе поставить. Ахнуть не успел, как здесь очутился.
– Вас обманули? – спросила я.
Слесарь кивнул.
– Сначала мы в общежитии несколько месяцев маялись. Та же коммуналка, что и в Москве, только почище. Потом нам домик выделили. Ты в девятом районе была?
– Нет, – ответила я, – только по центру ходила.
– Скатайся, – посоветовал дядя Саша. – Стоят домушки, чистые близнецы. Три комнаты, кухня, ванная, терраса, участок одна сотка, заборов нет. И машины у всех маленькие, подержанные. Опять коммуналка получается! Чуть чихнешь, а из соседней табакерки «Будь здоров!» гаркают.
– Но вам дали коттедж, – возразила я дяде Саше, – пусть крошечный, но свой. Это же лучше, чем толкаться на одной кухне с соседями!
– За дом платить надо! – сердито ответил слесарь. – Машину тоже не подарили, мебель, люстры не задарма достались. Бабы за шмотками кинулись, набрали кредитов, вся зарплата на выплаты уходит, мне на пиво не остается. В рабство попали к этой Ольге Сергеевне. Все ей тут с мужем и братом в ноги кланяются, но я понял: это мышеловка. Поманила салом и защелкнулась. Вовек с Волковой никому не расплатиться. Люди у нее в рабах. И они меня выгнали!
– Кто? – не сообразила я.
– Жена с тещей, – с неохотой ответил дядя Саша. – Кто-то им наболтал, что я с Эрикой… ну… того…
– Вас заподозрили в измене супруге, – уточнила я.
– Все из-за этой Ольги Сергеевны, – разозлился дядя Саша, – соблазнила моих дур! Жили бы в Москве и не развелись!
– Нелепо обвинять Волкову в своих дурных поступках, – не выдержала я. – Ладно, пусть домик мал, но вы же не рассчитывали его в подарок получить? И кредит можно было не брать, и от жены не бегать. Каждый человек сам кузнец своего счастья!
Дядя Саша стукнул кулаком по стойке.
– Нет! Она шибко богатая, могла бы и так нам, бедным, все дать, а не заставлять на себя горбатиться!
Из комнаты за постом вышла медсестра.
– Не шумите, – возмутилась она, – здесь больница!
– А у меня работа сдельная, – набычился дядя Саша, – стою тут, деньги теряю. Если вызвали, покажите, где непорядок.
Из тринадцатой палаты выскользнула девушка в голубом халатике и накинулась на слесаря:
– Больная уснула. Не вопите!
– Что с дверью случилось? – спросил рабочий.
– Не знаю, недавно я ощутила сквозняк в палате, подошла к стеклопакету, а внизу маленькая штучка торчит, из-за нее дверь плохо закрылась, щель образовалась.
– Штучка, – передразнил дядя Саша, – кто-то в сад выходил, а потом неправильно створку захлопнул. Все надо уметь, везде есть свои хитрости, без навыка и с балконом не справиться.
Медсестра уставилась на него:
– Больная лежачая.
– Значит, встать может, – не сдавался мужик, – или ты решила палату проветрить, а потом неаккуратно дверь закрыла! Вызвали меня по ерунде, Федору небось сейчас большой заказ достался. Я зря в коридоре торчу, а он еврики загребает! Лежачая больная! Чё, у нее ног нет?
– Есть, – с достоинством ответила Зоя, – но врач ей запретил с кровати вставать.
Дядя Саша заржал:
– Вот дуры! А она не послушалась и вскочила!
– Нет, – ввязалась в глупую беседу Зоя, – указания доктора нарушать не положено.
– Проветривание осуществляется только в течение десяти минут через форточку, – пояснила вторая медсестра, – на улице декабрь! Все балконы, они же выходы в сад, на зиму закрыли.
– Вчера дуло? – поинтересовался дядя Саша.
– Я не заметила, – после небольшой паузы ответила Зоя.
Дядя Саша скорчил гримасу:
– А сегодня тебе по пяткам засвистело? Значит, либо больная за пончиками ходила, либо ты дверь открывала. Третьего не дано. Ладно, некогда мне с вами трепаться.
Дядя Саша сделал шаг в сторону тринадцатой палаты.
– Вы куда? – в унисон воскликнули девушки.
– Пиво пить, – буркнул рабочий, – и креветки жрать! Дверь в сад хочу закрыть нормально!
– Больная спит, приходите через два часа! – приказала Зоя.
Дядя Саша поджал губы, повернулся ко мне и горько сказал:
– Ну? Видела? Вот как они к рабочему классу относятся! Вызвали, без дела тут продержали, заработка лишили и прочь прогнали!
Он развернулся и потащился в сторону холла.
