– Месье Лански? – осведомился он, увидев Бориса, и натянул на свое лицо дежурную улыбку, которая только слегка искривила его рот, нисколько не изменив общего выражения.
– Да, я Борис Ланский… – Борис почувствовал какое-то странное беспокойство в присутствии этого человека.
– Бонжур, месье! Бонжур, мадам! Меня зовут Агат, Поль Агат, ваш дядя поручил мне встретить вас. – Безликий тип предупредительно подхватил их чемоданы, взгромоздил на тележку и покатил к лифту, ведущему на парковку.
– Сколько времени мы проведем в Марселе? – спросил Борис, едва поспевая за провожатым.
– Нисколько! – отозвался тот, не поворачивая головы. – Ваш дядя очень плох. Он хочет как можно скорее увидеться с вами. Так что мы прямо отсюда поедем на его виллу.
– Но я хочу отдохнуть и привести себя в порядок! – взбунтовалась Нелли. – Я должна хотя бы принять ванну… я не могу прямо из самолета снова отправляться в дорогу…
– Извините, мадам! – На этот раз Агат полуобернулся. – Извините, мадам, но дело не терпит отлагательств. У вас будет возможность отдохнуть на вилле…
Нелли хотела возмутиться, возразить, но невыразительное лицо и холодный, безжизненный тон Агата заставили ее замолчать. Она поняла, что с этим человеком спорить бесполезно.
Возле большого черного «Мерседеса» их ждал шофер – хмурый приземистый тип со сросшимися на переносице бровями, как будто вышедший из гангстерского фильма шестидесятых годов. Не говоря ни слова, он положил чемоданы Ланских в багажник и сел за руль.
На выезде из многоэтажной парковки они ненадолго задержались: у маленького серебристого «Пежо» заглох мотор. Водитель «Мерседеса» нетерпеливо посигналил. Вдруг откуда-то из-за будки шлагбаума появилась высокая, бедно одетая пожилая женщина с коротко стриженными седыми волосами и холщовой сумкой на плече. Шагнув к окну черной машины, она забормотала, мелко тряся головой:
– Господа, помогите бедной женщине! У меня нет средств к существованию… я сегодня не обедала… добрые господа, хотя бы одно евро! Хотя бы пятьдесят центов…
– Отвали, старая ведьма! – рявкнул на нее водитель. – Отвали, или я пересчитаю твои ребра!
– Простите, добрые господа… – пролепетала старуха, отшатнувшись, как от удара. Она споткнулась и едва не упала, но удержалась на ногах, упершись рукой в левое крыло «Мерседеса».
– Перед выборами Сарко обещал очистить страну от нищих, – недовольно пробубнил шофер, снова нажимая на сигнал. – И где теперь эти обещания? Старая ведьма наверняка испачкала мою машину, а я ведь ее только что помыл!
Наконец «Пежо» завелся и освободил выезд. Водитель «Мерседеса», что-то недовольно проворчав, нажал на газ, стремясь наверстать потерянное время.
Высокая старуха проводила черную машину цепким внимательным взглядом: никто не заметил, как она прикрепила к крылу «Мерседеса» небольшой черный диск.
Выждав несколько минут, пожилая женщина села в припаркованный поблизости вишневый «Ситроен» и пустилась в погоню за автомобилем Агата.
Она вела машину удивительно быстро и уверенно для своего возраста.
Через несколько минут черный «Мерседес» показался впереди. Его отделяло от преследовательницы метров пятьдесят, когда пожилая женщина достала из «бардачка» небольшой пульт с единственной кнопкой на крышке. Придерживая руль левой рукой, она нажала на кнопку.
Черный автомобиль как будто внезапно споткнулся. Он подпрыгнул на дороге, развалился на две неравные половины и расцвел дымно-багровым цветком. На шоссе посыпались осколки стекла, пылающие обломки покореженного металла.
Только после этого прогремел взрыв.
Ехавшие следом машины тормозили, сворачивали, налетали друг на друга, пытались объехать место катастрофы. Вскоре на шоссе творился самый настоящий ад.
В этом аду никто не заметил, как высокая, бедно одетая женщина припарковала у обочины вишневый «Ситроен», выбралась из него и подошла к догорающему остову «Мерседеса». Возле него толпились свидетели катастрофы, кто-то пытался помочь пострадавшим.
– Оставьте, все мертвы! – махнул рукой рослый бретонец с длинными светлыми усами. – Скоро подъедет полиция и медики, они сделают все, что нужно…
Действительно, вдалеке уже были слышны приближающиеся звуки полицейской сирены.
Пожилая женщина подошла еще ближе. Она увидела расплывающиеся пятна крови на асфальте, осколки стекла. Из-под обломков машины на уровне заднего сиденья наполовину высовывалась мертвая мужская рука. Женщина опустилась на корточки, воровато оглянулась. На нее никто не смотрел.
Тогда она быстро вытащила из сумки небольшой складной нож с перламутровой ручкой, выщелкнула короткое широкое лезвие, молниеносным движением отхватила у мертвой руки первую фалангу мизинца и спрятала ее в сумку. К сожалению, у нее не было возможности завершить ритуал.
– Мадам, вы ничем уже не можете помочь этому человеку! – раздался у нее над головой низкий сочувственный голос. Оглянувшись, женщина увидела усатого бретонца.
– Боюсь, что вы правы, месье! – скорбно проговорила она, поднимаясь на ноги.
Вернувшись к своему «Ситроену», пожилая женщина достала из «бардачка» измятый, вытертый, покрытый жирными пятнами листок бумаги, разложила его на приборной доске. Тонким, тщательно очиненным карандашом она вычеркнула еще одно имя – Борис Ланский.
Сегодня она сделала очень важную часть дела, перехватила объект буквально на последнем дюйме. Еще немного – и он был бы недоступен, а значит – дело было бы провалено.
Однако работа не закончена. В списке осталось последнее имя, против которого стоял жирный вопросительный знак.
Значит, придется возвращаться в Россию.
Я проснулась оттого, что комнату заливало утреннее солнце, и Бонни уже не было в кровати.
Он стоял на ковре с моей стороны и за ногу стаскивал меня на пол.
Правда, надо отдать ему должное – он не вонзил в мою ногу свои страшные клыки и удивительно ловко прихватил ее губами, но спать в таких условиях не представлялось возможным.
– Бонни, что ты себе позволяешь! – простонала я. – Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?
Увидев, что я проснулась, пес выпустил мою ногу, схватил с тумбочки будильник и поднес к самым моим глазам.
Тем самым он хотел ответить, что он-то прекрасно знает, сколько сейчас времени, а вот я…
На будильнике была уже половина девятого.
– Ты хочешь сказать, что пора на прогулку? – проговорила я с мучительным стоном.
Он издал такой выразительный рык, что последние сомнения отпали: пора, давно пора, Бонни и так уже терпит из последних сил!
– Ну ладно! – вздохнула я, спуская ноги с кровати.
Душ я приняла наспех – иначе я просто не смогла бы выйти из дому. Об утреннем кофе не приходилось и мечтать – Бонни меня просто растерзал бы. Я пристегнула поводок, подошла к двери…
И тут резко, требовательно зазвонил дверной звонок.
Обычно я спрашиваю, кто звонит. Но тут мы уже и так собирались выходить, к тому же я еще не вполне проснулась, поэтому открыла без всяких вопросов.
На пороге стояла высоченная девица, затянутая в черную кожу, как какая-нибудь эсэсовка из фильма про войну.
– Вы кто?! – спросила я, попятившись.
– Я от Алевтины Романовны! – отчеканила та, причем мне показалось, что она щелкнула каблуками.
– Нам уже не нужно… – ответила я, пытаясь снова закрыть дверь.
– Как – не нужно?! – девица расстегнула огромную сумку, больше всего напоминающую офицерский планшет, и ловко выхватила оттуда пачку бумаг с разноцветными печатями: – Вот мой диплом кинолога-собаковода… вот персональная рекомендация председателя общества любителей мастифообразных собак, а вот – еще одна, от общества бордосских догов…
– Сказано вам – не нужно! – повысила я голос. – Неужели не понятно? Вам что, по-английски повторить? Или на языке индейцев майя?
С этими словами я еще раз попыталась выставить наглую девицу из квартиры, но она держалась насмерть и вытаскивала из своего планшета новые документы – наверное, удостоверение, подтверждающее, что у нее характер шестого класса твердости по шкале Бофорта…
И тут в наш разговор вмешался Бонни. Он набычился, приоткрыл пасть, показав незваной гостье свои огромные клыки, и зарычал тем самым низким, утробным звуком, который я сперва приняла за звук работающего пылесоса.
– Ваша собака очень плохо обучена! – процедила девица, переведя взгляд с меня на Бонни. – Ей просто необходима твердая рука профессионала!
Рычание Бонни изменило тональность, перейдя в более высокую часть частотного диапазона. Бонни шагнул вперед и легонько боднул гостью.
Хотя со стороны казалось, что он всего лишь слегка подтолкнул ее своей огромной головой, она вылетела из квартиры, как пробка из бутылки, и полетела вниз по лестнице с таким грохотом, как будто состояла из плохо скрепленных металлических деталей. Не зря Алевтина Романовна говорила о ее исключительной твердости!
