Пришлось вызывать огонь на себя. Перво-наперво я выбрала для себя подходящего “быка”, того, кто был ближе. Памятуя о наказе Якудзы — о том, что на нас не должно быть ни единой царапины — я резво подскочила к избраннику и саданула его промеж ног так, что и другая коленная чашечка у меня разболелась.
“Теперь будут обе болеть!” — зло подумала я и добавила.
На этот раз подумала с сожалением: “Ну все, от члена мало чего рабочего у бедолаги осталось”.
А “бык” с диким воплем хозяйство свое сразу двумя руками бережно обхватил — но поздно, раньше надо было беречь самое дорогое. Пока другие “быки” в задумчивости столбенели, пострадавший по комнате жеребцом игривым скакал и сквозь зубы все пытался узнать у меня:
— Ты что, сука, совсем охренела?
Я смело ему отвечаю:
— Да нет, просто у меня характер такой.
Остальные “быки” об этом узнав, заторопились — друг друга расталкивая, поспешили из комнаты. Травмированный мною зло цыкнул зубом — не впечатляюще, не так как батя Якудза — и за бригадой своей враскорячку последовал.
Едва они вышли, раздался звук рухнувшего тела — оглянулась: Фрося в отключке лежит на полу. Я бросилась к ней, на диван затащила, рядом присела и, как ближайшей подруге, с огоньком надавала по обеим щекам — короче, спасла. И что же в ответ получила?
Фрося пришла в себя и вместо благодарности, дико тараща глаза, с осуждением строго спросила:
— Мархалева, зачем ты сделала это?
И многозначительно кивнула на дверь, за которой “быки” растворились. Я пожала плечами:
— Сама не пойму, что на меня нашло…
Хотелось, конечно, на своем состоянии остановиться и поподробней его обсудить, но не судьба — под нами вдруг ходуном заходил диван. И завопил басом партнера Арнольда:
— Выпустите меня, а то задохнусь!
Пришлось его выпустить. Вылез — тоже неблагодарный — злой презлой и сразу прощаться:
— Все девочки, желаю тут вам не скучать, а я пойду лучше к окну.
Фрося к планам Арнольда отнеслась со своим пониманием, сразу спросила:
— Какнешь — придешь?
У нее, у несчастной, одно на уме на почве Медвежьей болезни.
— Зачем он нам, — вразумляю ее. — Пусть идет, точнее, летит.
— Да-да, — заспешил Арнольд, и вот тут-то вдруг и раздался подозрительный звук.
Умудренная опытом, я воззрилась на Фросю:
— Опять стул скрипит?
Она, испугавшись, ушла в отказ:
— У меня нет больше стула.
Арнольда же любопытство заело.
— Какого стула? — спросил он.
Фрося обреченно головой помотала:
— Никакого нету уже.
А я слышу новый звук — совсем другой, нечто вроде полета шмеля, а следом “шмяк”, и настоящая русская речь, правильная, без единой ошибки.
“Это кто же там емко так выражается? — подумала я и сама же себе ответила: — Видимо тот, кто с ветки слетел”.
Я заглянула в окно. Арнольд — следом за мной, впрочем, и Фрося. В шесть глаз уставились вниз и что же мы видим?
Внизу под нашим окном копошится мужчина и так жалобно стонет грамотным матом, что у нас с Фросей мигом сердце кровью облилось.
— Бедненький, — ему говорю, — вы живы?
Он отвечает:
— Спасибо, кажется жив, но ходить не могу.
— Какой там ходить, — встревает в нашу беседу Фрося, — вам надо отсюда бежать.
— Сам знаю, — отвечает “побивец”, — но нога не идет, на вывих похоже.
Слететь с высоты нашего этажа и отделаться вывихом? Это надо суметь! Чувствуется хорошая выучка!
Размышления мои прерывает Арнольд, близкий к удару. Он, как обычно, глупый вопрос задает:
— А это еще кто такой там валяется?
— Детектив свекрови моей, — небрежно ему отвечаю.
— А как он сюда попал?
— Он на службе. Круглосуточно стоит на страже спокойствия и любопытства моей свекрови.
— И что с ним?
— Во время службы детектив пострадал, не видите разве? Он чрезмерно ретиво служил, хотел слишком много знать, вот и сверзился с дерева.
Я выглянула в окно и изрекла специально для детектива:
— Так будет с каждым, кто позволит себе шпионить за мной.
А Арнольда уведомила:
— У человека производственная травма.
— Откуда вы все это знаете? — поразился Арнольд. — Ведь ближайшие три часа мы с вами не расставались.
Мне стало смешно: откуда знаю? — Глупый вопрос.
— Подсказали мозги, — призналась я и, спохватившись, добавила: — Впрочем, что такое мозги, вам все равно не понять.
— Мозгов повидал я немало, — хвастливо не согласился Арнольд, — и на стенах, и на полу, и на сиденьях машин. Уж в мозгах я разбираюсь. Однажды видел мозги на прилавке ювелирного магазина, лежали размазанные. “Бык” в перестрелке их потерял. Вид, я вам скажу, у мозгов отвратительный. Даже не верится, что и у меня есть гадость такая.
Я усмехнулась:
— Не веришь, и правильно делаешь. У тебя этой гадости нет, а вот если б была, то сразу и понял бы ты как я догадалась, что там, внизу, детектив.
— И как? — заинтересовался Арнольд.
Пришлось тайну ему приоткрыть:
— Я вывела эту истину путем сложнейших аналитических и математических вычислений, плюс индукция, плюс дедукция.
— Плюс информация, от свекрови полученная, — не к месту вставила Фрося.
Я, чтобы не обидеть подругу, с ней согласилась:
— Да, это тоже мне пригодилось.
Арнольд — что за мужчины? — снова взбесился:
— Не вешайте мне лапшу! Лучше скажите, что будем делать с этим придурком?
И без пояснений я догадалась, что речь идет о детективе свекрови, а потому решительно постановила:
— Будем его спасать.
— Что-о? — взревел мой Арнольд. — За какие такие коврижки?
— Без всяких коврижек, — ответила я. — Бескорыстно. Или вы хотите взглянуть, как беднягу будет пытать ваш батя Якудза?
Наглец презрительно бросил:
— Не собираюсь на это смотреть.
— А ведь придется, — компетентно заверила я.
— Еще чего! — рассмеялся Арнольд, правда, нервным каким-то смехом. — Сейчас уеду и поминайте как меня звали.
Вынудил-таки карты свои приоткрыть — я с серьезнейшим видом ему сообщила:
— Уехать-то вы уедете, но Якудза вернет вас назад как члена нашей организации.
Вот оно, мое благотворнейшее влияние: Арнольд умнел на глазах. Он обреченно уставился на меня и спросил:
— Чего от меня хотите?
Я пожала плечами:
— Ничего не хочу. С чего вы взяли?
Он рассердился:
— Будто я вас не знаю. Говорите быстрей, что надо делать, а то ужасно спешу.
Раз он сам набивается, я не стала предложений его отклонять:
— Хорошо, полезайте вниз и притащите сюда детектива, пока ваши звери “быки” не сцапали этого трудоголика.
— С чего я должен за ним лезть? — опять ударился в протесты Арнольд.
Я разозлилась:
— Да с того, что мне его жалко! Как никак он мне не чужой! Детектив свекрови!
Тут Арнольда ревность накрыла:
— А меня вам, значит, не жалко! А я вам, выходит, чужой! И я еще вас спасал!
— Зря ревнуете, — успокоила я его. — Вас мне жалко не меньше. Или забыли, как мы с Фросей, жизнью рискуя, спасали вас от “быков”.
Арнольд взбесился совсем:
— Называется, вы спасали — садистски затолкали в диван, где я почти задохнулся!
Мои нервы тоже не канаты стальные.
— Неблагодарный! — рявкнула я. — Вот из-за таких мерзавцев, как ты, у меня радикулит и приключился! И боль в коленной чашечке! Теперь уже и в обеих!
Фрося (подруга что надо!) нашла “удачный” момент и зловредно вставила:
— Ха, боль в коленной чашечке! Мархалева, не надо было верзилу по детородному органу бить!
Зря Арнольда она просветила — бедняга спокойно в неведении пребывал, прикрытый диваном, узнав же об устроенном мною побоище, окончательно распалился.
— Вы посмели ударить “быка”? — завопил он, как-то странно хватая воздух губами.
Я презрительно повела плечом:
— А почему бы и нет, если мне это ничем не грозит. “Бык” даже царапины не имеет права на мне оставить.
— Страшный вы человек! — сделал неправильный вывод Арнольд. — Беззащитных вы обижаете!
— А по-вашему, я должна бить только тех, кто мечтает мне по уху залепить и имеет такую возможность? Вечно вас тянет на глупости! И хватит о пустяках, давайте вернемся к детективу свекрови, пока он там в землю не врос.
Являя собой воплощение черствости, Арнольд заявил:
— Детектива не потащу!
Не знаю как упрямца уговорила бы, не образуйся у Фроси гуманизма припадок: начала дивчина плакать да такие проникновенные речи толкать, что даже у сухаря Арнольда умильно увлажнились глаза. Так, в пароксизме человеколюбия, за окно и полез.
И вскоре вернулся уже с детективом. От шнура служащего свекрови моей отвязал, Фросиным заботам его передал и с облегчением мне говорит:
— Ну все, теперь уж точно мы расстаемся.
Я презрительно фыркнула:
— Сама об этом мечтаю!
— Значит мне повезло, — занося ногу на подоконник, обрадовался Арнольд, — потому желаю вам всяческих благ.
