Он начал думать, кому продать мельницу. Написал письмо Хапполе — вдруг тот найдет покупателя? Уже август, он должен был выйти из больницы, отлежав свои положенные десять лет.
Хуттунен диктовал письмо председательше, она записывала. Мельник давал Хапполе полную свободу вести дела. Наклеил марку.
На ужин Роза Яблонен сварила овощной суп. Хлеб, сало, салат из овощей, тертые корнеплоды и толченые ягоды в берестяных коробах. Мужчины похвалили суп, Роза Яблонен покраснела и откинула локоны со лба. Хуттунен смотрел на нее не отрываясь. От любви сводило конечности, захотелось походить вокруг костра.
После еды гости должны были вернуться в деревню — путь неблизкий, а Пииттисярви уже тепленький. Хуттунен пошел их провожать, хорошо, что без сумок. Председательша утомилась — она не привыкла к долгим прогулкам. Пииттисярви тоже запыхался, но по другой причине. Хуттунен шел между ними и подбадривал как мог.
Пииттисярви без остановки болтал и смеялся, председательша нежно опиралась на руку Хуттунена. Так они дошли до дороги, где молодые нежно распрощались. Кто знает, когда им суждено снова увидеться? Они дали слово писать друг другу письма, а Пииттисярви пообещал денег за доставку не брать.
— Так принесу, чего зря марки лепить. Без марок обойдемся, не переживай, приятель… Сквозь пальцы буду смотреть. Телеграф не обанкротится, Гунни, если ты через раз будешь марки клеить.
Проводив гостей, Хуттунен переправился на другой берег реки Кеми, дошел до сопки Реутуваара и там устроился на ночлег.
Ближе к полуночи он завыл высоким пронзительным воем, который, наверное, даже в деревне услышали. Прервавшись на перекур, он подумал, что фермеры теперь снова будут искать его на сопке и по берегу реки Сивакка.
Вот я и обозначил свою территорию, порадовался Гунни.
Покурив, Хуттунен снова завыл, жалобно, долго, порой угрожающе и пронзительно, словно загнанный зверь. Сразу полегчало. До чего же приятное занятие, давно он так не выл!
Навывшись вдоволь, Хуттунен замолчал, прислушался — деревенские собаки ответили дружным хором. Той ночью в деревне никто не сомкнул глаз.
С чувством выполненного долга Хуттунен покинул сопку Реутуваара и к утру уже был на западном берегу, в лагере. Усталый, лег под навес и задумался: идет человек за сорок километров, дважды берет чужую лодку, дважды переплывает реку, так всю ночь — и ради чего? Чтобы один раз нормально повыть.
Дни стали дождливыми, погода переменчивой. Жизнь пробовала одинокого отшельника на стойкость: ночи холодные и туманные, днем — смертельная тоска. Единственное, что принесла с собой перемена погоды, это хороший клев. Шел лучший месяц для рыбалки — последний месяц лета. Рыбу солить было не в чем, поэтому лишнюю он ловить не мог.
Хвойная крыша дала течь. Чтобы как-то ее заделать, Хуттунен надрал с толстых берез кору и покрыл ею крышу, словно гонтом. Течь перестало. Он стал жечь костер и в дневное время, от этого становилось как-то теплее и уютнее. Но время все равно тянулось медленно. Мысли больше не радовали, в голову лезли одни глупости.
Хуттунен стал читать книги и учебники, которые принесла председательша. Первой в руки попала книга по медицине некоего Г. Фабрициуса под названием «Невроз и другие нервные заболевания». На последней странице перечислялись все достойные внимания исследования, написанные в Финляндии по данной теме.
Хуттунен принялся искать описание своей болезни. Многие симптомы ему в той или иной степени были знакомы. В разделе «Сверхчувствительные и легко раздражимые натуры» он во многом узнал себя. А в главе, где рассматривались сексуальные расстройства на нервной почве, Хуттунен для себя ничего не нашел. С этим у него было все в порядке. Единственное, что мешало, — страх Розы Яблонен родить сумасшедшего ребенка.
В книге рассказывалось о пациентах, которые страдали от «навязчивых идей, т. н. навязчивых неврозов или психастении». Хуттунену пришлось признать, что у него тоже наблюдались описанные симптомы, но при этом он не чувствовал себя психастеником. В конце концов он так и не получил ответа на главный вопрос — каким психическим заболеванием страдал он. А так книга интересная, даже забавная. Особенно Хуттунену понравились примеры из жизни психопатов, например рассказ из главы 14:
«Мужчина среднего возраста, никогда раньше не покидавший Германию, стал ездить по странам и континентам, рассказывая, что родился в Южной Африке, в городе Претория, столице государства Трансвааль. Во время Англо-бурской войны он якобы совершал небывалые подвиги, принимал участие в 42 сражениях, за заслуги перед отечеством президент Крюгер дал ему имя и титул барона. Во время представлений мужчина продавал открытки, на которых был изображен он сам в военной форме (рис. 3)».
На рисунке действительно был изображен человек, одетый в шикарный офицерский мундир. Приятный, Хуттунену он сразу понравился. Но его до глубины души возмутило то, как немцы отнеслись к этому близкому ему по духу человеку. В книге говорилось, что «полиция вмешалась и доставила его в психиатрическую лечебницу для медицинского осмотра с диагнозом психопат, типа вруна и путешественника». Финскую точку зрения на данный вопрос представлял Фабрициус, он утверждал, что пациента «пока нельзя считать преступником, но в цивилизованном обществе недопустимо, чтобы человек зарабатывал на жизнь, теша публику лживыми историями, пусть даже увлекательными и веселящими народ».
Хуттунен разозлился и отбросил книгу. Можно представить, что за осмотр немцы устроили бедняге, а это когда было! У них-то врачи построже будут, чем в Оулу, хотя в Оулу был сущий ад.
Следующие дни Хуттунен провел в усердном учении: выполнил задание по письменной речи, прочитал раздел о главных и придаточных предложениях.
Особенно ему понравились примеры сочинительных и подчинительных предложений:
«Награда за усердие — большое счастье, усердие гонит сон»;
«Мы идем в поход и проведем в лесу весь день»;
«Мы пойдем в поход, только если будет тепло».
Содержание заинтересовало отшельника гораздо больше грамматической структуры. Он думал о своих походах, к сожалению, ему придется так все лето гулять, несмотря на холод. Уж пристав Яатила об этом позаботится.
Хуттунен познакомился с глухими и звонкими согласными в конце слова — удивительно, взрослые люди, а занимаются ерундой — сочиняют правила для таких очевидных вещей. Гораздо понятнее была глава о редукции гласных. Хуттунен попробовал некоторое время говорить как написано и смеялся до слез. Хорошо, что никто не слышал.
Учебник по экономике и праву заинтересовал его гораздо больше, чем письменная речь. Учебник написали некие И. В. Кайтила и Эса Кайтила. Они что, родственники? Или супруги?
Текст был сухой, но информация подавалась ясно и просто. Для домашней работы надо было прочитать только первые двадцать страниц. Дождливых дней было достаточно, и Хуттунен проштудировал всю книгу от корки до корки. Затем приступил к домашней работе.
В первом задании требовалось сравнить оптовую и розничную торговлю. Хуттунен подумал о Терволе.
После ответа он добавил комментарий от себя:
«В нашей деревне розничный торговец Тервола продает еду душевнобольным только при виде топора. Легче у оптовика купить, чем у него».
Интересный был вопрос и про Банк Финляндии — почему он не выплачивает проценты по вкладу. Хуттунен ответил, что Банк Финляндии — центральный банк страны, так писали Кайтила и Кайтила. Он хотел еще дописать в качестве примера банкира Хухтамойнена, который вкладчикам не то что проценты, даже сбережения не возвращает, в общем, ведет себя гораздо хуже, чем Банк Финляндии, но потом передумал. Какое дело Обществу народного просвещения до личных дел Хуттунена? Здесь главное учеба, а не то, как Хухтамойнен ведет банковские дела.
«Что такое рамбурсный кредит? Что такое облигация?»
Экономические термины казались Хуттунену забавными и хорошо запоминались. Жаль, он в молодости не изучал экономику. Учеба давалась ему удивительно легко, да и в жизни могла пригодиться. Вот если богатый предприниматель начал бы выть, ему, наверное, сошло бы это с рук, другое дело, когда простой мельник стал голос подавать. Хорошо, хоть сейчас он взялся за ум.
Хуттунен предвкушал день, когда получит диплом об окончании экономического факультета. Наверное, к Рождеству уже пришлют, он быстро учится. Если здесь, в лесу, он пройдет всю программу, никто больше не посмеет его называть сумасшедшим дураком. Заплатит приставу двойной штраф за вой, и, кто знает, может, ему разрешат вести бухгалтерию оптовых закупок на каком-нибудь складе. Или он уедет в другую губернию и устроится на мельницу, если таковая найдется.
