– Это уж точно.
– А для подстраховки хорошо бы иметь еще одного человека, который смог бы быть курьером, уже нашим. Мало ли, муж твой не сможет или не станет с нами сотрудничать, сумеет как-нибудь вывернуться. Все поняла?
– Поняла. Вот тебе первая часть задания. – Она протянула ему бумаги. – Остальное будет скоро.
Она встала и собралась уходить.
– А что, после дел мы разве не будем развлекаться?
– Не сегодня, дорогой. Я тороплюсь, сегодня у нас была деловая встреча.
– Ну иди, иди, раз уж у нас теперь так.
Она ушла, а он еще долго сидел в пустой квартире, щуря абсолютно прозрачные глаза.
Прошло некоторое время после Марьяниного разговора с Итальянцем, так она его называла, хотя имя у него было, и фамилия тоже. Он как-то к случаю показал ей паспорт, но Марьяна подозревала, что имя это не настоящее и таких паспортов у него заготовлено много. Поэтому она никогда не называла его по имени.
Прошло некоторое время. И однажды Леонид Петрович Синицкий пришел домой в ужасном состоянии. Марьяна этого ожидала, но, увидев мужа таким, все-таки испугалась. Он был буквально полумертв от страха и, не дожидаясь расспросов, рассказал ей все.
Оказывается, фирма, с которой он много раз имел дело по продаже микросхем, содержащих драгметаллы, самоликвидировалась, и директор фирмы рекомендовал ему надежных людей, своих бывших партнеров. Леонид Петрович не колеблясь заключил новый договор, а после того как микросхемы были переданы, оказалось, что его новые партнеры не только не перевели деньги на счет, но и сами кудато исчезли. Но самое страшное заключалось в том, что Леониду Петровичу позвонил человек, назвавшийся представителем главка, и назначил конфиденциальную встречу. А когда Синицкий приехал к нему в гостиницу, представитель выложил перед ним на стол все договоры за те несколько месяцев, когда Синицкий занимался продажей микросхем, и сказал, что если еще когда-нибудь до него дойдет чтолибо подобное, то приличный срок ему, Синицкому, обеспечен, а пока чтобы Синицкий сидел тихо и помнил, что компромат на него лежит в сейфе. И Синицкому надо очень постараться, чтобы оказаться полезным лично ему, представителю главка, а иначе эти материалы обязательно попадут в соответствующие органы.
Капая мужу валокордин, Марьяна поняла, что началась работа ее итальянского знакомого. Через неделю Марьяна выяснила у мужа, кто из начальства собирается ехать в Италию, причем надо было с его помощью еще прикинуть, кто собирается, а кто на самом деле поедет. Начальникам помельче обещали просто так, чтобы не качали права, руководителям заказов – чтобы те вели какую-то работу, которая была нужна сейчас, срочно. На уровне повыше велись интриги более сложные, в них Леонид Петрович прекрасно разбирался, недаром он проработал в институте почти тридцать лет. Из всех оставшихся Марьяна выделила заместителя директора Богданова, потому что он точно должен был поехать в Италию в ближайшее время заключать контракт и потому что была с ним знакома, правда, шапочно. Они виделись когда-то очень давно на новогоднем вечере, который институт устраивал в ресторане, и муж уговорил ее пойти, какие-то у него были свои причины для появления на этом вечере с женой. Марьяна была очень хороша в черном вечернем платье, которое выгодно оттеняло ее матовую кожу и светлые волосы. Ее наперебой приглашали танцевать, говорили комплименты, так что Леонид Петрович даже слегка приревновал ее и строго сказал: «Поехали домой!» – именно тогда, когда Богданов, ну да, теперь она точно вспомнила, что это был Богданов, со смехом тащил ее на быстрый танец, а она упиралась для вида. Сколько лет назад это было? Года три. Вспомнит ли он ее или вообще не узнает, ведь в ту новогоднюю ночь все порядочно-таки упились шампанским. Следовало возобновить знакомство, и как можно скорее.
Марьяна выдумала какие-то совместные хозяйственные дела и стала часто встречать мужа после работы. Леонид Петрович был не очень этим доволен, но не сумел ей отказать, так как Марьяна проявила настойчивость. Она всегда приходила раньше назначенного срока. Вскоре ей повезло. Богданов грузным шагом шел через проходную, и вахтерши почтительно его приветствовали.
«Как царя-батюшку, – подумала Марьяна. – Интересно, как же они с директором-то разговаривают? Ах да, директор же через проходную не ходит, его на машине привозят и увозят».
Богданов сразу ее узнал, и это был хороший признак. Он подлетел к ней, как молодой, забыв про свое начальственное положение, наговорил комплиментов, правда, довольно топорных. Марьяна усиленно с ним кокетничала, пока не вышел муж, при виде которого Богданов быстро ретировался, и это тоже был хороший признак. Примерно через неделю, заведомо зная, что Леонида Петровича нет на работе – он позвонил ей днем и сказал, чтобы сегодня она его не встречала, и Марьяна подозревала, что в этот вечер у него запланировано свидание с той подозрительной блондинкой, – Марьяна все-таки явилась в проходную института и встала не на виду, а в уголке за телефонной будкой. Издали увидев выходящего Богданова, она вышла из-за будки, сделав огорченное лицо, и столкнулась с ним нос к носу так, чтобы он не мог ее не заметить.
– Ох, здравствуйте, Виктор Викторович!
– Марьяна, дорогая, что случилось, на вас просто лица нет! Простите, вы позволите мне называть вас так просто, без отчества?
Все ясно, он уже клюнул. Она тут же рассказала ему жалостливую историю, что оставила дома ключи, приехала сюда к мужу, а его нет, он давно ушел неизвестно куда, и дома его тоже нет, и когда он будет, неизвестно, и что ей теперь делать, тоже неизвестно, придется ехать домой на метро и стоять на лестнице до прихода мужа.
Разумеется, Богданов не мог бросить такую очаровательную женщину в таком бедственном положении, он посадил ее в машину, а по дороге, чтобы скоротать время до прихода мужа, завез в кафе. Сам он пить не мог, за рулем, а Марьяна выпила чутьчуть коньяку, сделала вид, что опьянела, стала кокетничать. Богданов был доволен, поглядывал на нее маслеными глазками – видно было, что он созрел. Они расстались, нежно улыбаясь друг другу.
Через несколько дней муж стал жаловаться Марьяне, что Богданов его буквально выпирает в командировку в какую-то Тмутаракань на военный объект, где велись работы по одному из немногих оставшихся в институте военных заказов. Марьяна внутренне изумилась той прыти, которую развил Виктор Викторович Богданов, хотя он был на несколько лет постарше ее мужа. Она успокоила, как могла, Леонида Петровича и, хоть выглядел он плохо, уговорила его ехать в командировку, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей.
Леонид Петрович сильно сдал в последнее время: он плохо спал ночью, жаловался на радикулит, под глазами у него залегли синие круги, щеки обвисли. Но блондинку свою он никак не хотел бросать, это Марьяна чувствовала. Блондинка помогала ему держаться в форме. Досконально изучив своего мужа за десять лет супружеской жизни, Марьяна могла с уверенностью утверждать не только то, что у него была любовница, но даже по каким дням они встречались. Так, она определила, что встречался Леонид Петрович со своей девицей раз в неделю, по средам, при этом Марьяне даже не понадобилось унижать себя слежкой. Просто в среду вечером муж приходил оживленный, глаза его блестели по-молодому, он был особенно ласков с Марьяной. Заряда бодрости хватало на четверг и пятницу, выходные муж проводил, лежа на диване с журналом, щелкая пультом телевизора, что было совершенно нехарактерно для него раньше; в понедельник и вторник на работу шел разбитый немолодой человек, в среду утром Леонид Петрович несколько оживлялся, шел на работу охотнее, а вечером Марьяна опять видела перед собой бодрого интересного мужчину с так красящей его благородной сединой.
Терпеть это было трудно, и порой Марьяну так и подмывало высказать мужу все, что она думает, но она сдерживалась, потому что ссориться с ним сейчас не входило в ее планы. Поэтому она с радостью проводила его в командировку, чтобы он поскучал там недельку.
Муж уехал в четверг, а в пятницу позвонил Богданов, напрашиваясь в гости. Марьяна даже растерялась от такого напора, еле-еле отговорилась головной болью, но поняла, что свидания не избежать. Она размышляла, как быстро ей придется ради дела переспать с Богдановым и как долго можно откладывать это довольно-таки противное мероприятие, пока в субботу утром часов в девять ее не разбудил звонок в дверь. Выскочив в халатике и посмотрев в глазок, она с изумлением увидела на лестничной площадке Богданова собственной персоной. Не открывать было нельзя – он слышал ее шаги. Марьяна открыла дверь, сделав приветливое лицо, собираясь напоить его кофе и выставить под каким-нибудь вежливым предлогом. Но когда он увидел ее в халатике, то потерял дар речи, и она поняла, что избавиться от него будет непросто.
Он пер к своей цели, как танк «тридцатьчетверка» 1942 года выпуска: тяжело, со скрипом переваливаясь на гусеницах, но упорно и без остановок. Марьяна и опомниться не успела, как они оказались в спальне, ну не кричать же ей было! Так первый раз в жизни она изменила мужу в супружеской постели. Не хватало еще, чтобы соседи его видели! Когда он наконец ушел, она не знала, сердиться ей или смеяться: ай да старичок! Она позвонила своему Итальянцу и доложила о результатах, но сказала, что Богданов теперь от нее не отстанет и ей нужно место, где с ним встречаться. Итальянец обещал все уладить.
