– Плата у нас невысокая, – негромко говорил Барыгин, придерживая потенциального арендатора за пуговицу. – Только она, как бы это выразиться, состоит из трех частей. Одну часть вы будете вносить в кассу, другую – непосредственно директору, в конвертике, а третью… а третьей части как будто вообще нет!
– Как будто нет или вообще нет? – переспросил непонятливый арендатор.
На крыльце административного здания появился сам директор. Он с интересом взглянул на арендатора. Барыгин засиял, выразил на своем лице стопроцентную преданность, помахал директору ручкой и торопливо проговорил:
– Конечно, нет! О чем вы говорите? Директору в конвертике каждый месяц принесете – и все в порядке. Главное, чтобы про директорскую часть не забывали! – Директор благосклонно кивнул и скрылся за дверью, Барыгин продолжил тем же тоном: – Какой вы непонятливый! Я же ясно сказал – арендная плата состоит из трех частей. В кассу, директору и мне! Только чтобы про третью часть никому ни слова.
– Понятно! – Арендатор широко улыбнулся, продемонстрировав Барыгину полный рот золотых зубов. – Откат, святое дело.
– Тише, – зашипел Барыгин, снова увидев директора. – Никакого отката! Даже слова такого не произносите. У нас все честно! Все через кассу! И через директора, понятное дело…
– Мне, это, места побольше надо, – проговорил арендатор, оглядываясь по сторонам и снова демонстрируя золотозубую улыбку. – Мои красавчики простор любят, это, воздух…
– Красавчики? – опасливо переспросил Барыгин. – Какие еще красавчики?
– Главное дело, когда мы их убиваем, нужно, это, чтобы не на глазах… без посторонних… Понимаете. Это не всякому понравится, если на глазах. Поэтому мне бы где-нибудь сзади, так сказать, на задворках местечко.
– Убиваете? – в ужасе переспросил Барыгин, покосившись на полицейскую машину. – Как то есть убиваете?
– Когда как, – арендатор снова широко улыбнулся. – Когда током, когда колотушкой. Главное дело, чтобы крови много не было! Кровь, она нам ни к чему…
– Кровь? – Барыгин заметно позеленел. – Это чем же вы таким, извиняюсь, занимаетесь? То есть я вообще-то и знать ничего не хочу о ваших делах… И вообще у нас, извините, места нет.
– Почему нет? – Арендатор недоуменно огляделся. – Вон же сколько у вас свободного места! Вся, считай, территория свободная.
– Это только кажется, что она свободная! – заторопился Барыгин. – Все сдано! Ни метра пустого нет!
– Ничего не понимаю! – Арендатор пожал плечами. – Мы же вроде обо всем договорились. И по цене сошлись, и насчет конвертика для директора, и по части отката лично для вас.
– Ни о чем таком мы не договаривались, – Барыгин испуганно замахал руками. – Когда вы мне звонили, и речи не было, что вы кого-то здесь собираетесь убивать!
– Ах, вот вы о чем, – арендатор снова заулыбался. – Да мы же просто хонориков разводим!
– Разводите кого хотите, это ваше дело, только не на нашей территории, – торопливо проговорил Барыгин и вдруг осекся. – Кого? Хануриков? Каких еще хануриков? У них-то деньги откуда?
– Не хануриков, а хонориков, – поправил его арендатор с прежней лучезарной улыбкой. – У них не деньги, у них шкурки. Зверьки это такие – помесь хорька и норки! Вот мы их и разводим…
– Ах, зверьки! – Барыгин облегченно вздохнул и рассмеялся. – А я подумал! Ну, тогда все в порядке, тогда не имею никаких возражений. Хонорики, значит!
– А раз так, – арендатор с деловым видом потер руки, – раз так, я пока похожу по вашей территории, выберу место, где мы клетки разместим. Для наших красавчиков.
– Понятное дело, – согласился Барыгин. – Походите, посмотрите, а потом мы с вами договорчик соорудим. Вот, можете пока с текстом ознакомиться…
Барыгин вручил арендатору несколько сколотых скрепкой машинописных листков и скрылся в здании дирекции, а арендатор, точнее Леня Маркиз, огляделся по сторонам и приступил к осмотру территории фабрики деревянной тары.
Первым делом он отправился к той самой трансформаторной будке, в которой было найдено тело несчастного Олега Дятлова. Правда, он не рассчитывал, что найдет там что-нибудь интересное после того, как эту будку тщательно обследовали полицейские, однако считал, что никакой информацией не следует пренебрегать.
Действительно, будка была пуста и открыта для всеобщего обозрения. Леня опустился возле нее на корточки, предварительно убедившись, что за ним никто не наблюдает, и осмотрел заржавленные внутренности этого инженерного объекта.
Как и следовало ожидать, он не нашел внутри никакой улики – ни визитной карточки убийцы, ни потерянного им железнодорожного билета на поезд Петербург – Владивосток с указанием паспортных данных, в общем, ничего, что обычно находит на месте преступления всякий уважающий себя герой детективного романа.
Леня нисколько не расстроился: даже если здесь что-то было, все давно уже забрали старательные полицейские. Он уже собрался продолжить планомерный обход территории, как вдруг заметил кое-что, заслуживающее внимания.
В основании будки на плотной утрамбованной почве виднелся едва заметный круглый отпечаток. Леня на секунду задумался, затем измерил этот отпечаток ладонью и хитро ухмыльнулся.
Он практически не сомневался, что найденный им отпечаток соответствует по размеру донышку пол-литровой водочной бутылки.
Леня встал, отряхнул руки и двинулся по широкой дуге к небольшому сарайчику, притулившемуся к задней стене фабричного здания. Возле сарайчика, под дощатым навесом, дремал на нескольких составленных вместе ящиках колоритный тип в прожженном местами ватнике и грязных кирзовых сапогах.
– Медитируем? – осведомился Маркиз, остановившись в двух шагах от этого типа.
– В смысле? – отозвался тот, приоткрыв один глаз.
– В смысле, похмельем маемся?
– А тебе-то что? – неожиданно разозлился тот. – Ты ведь не угостишь!
– Откуда такой пессимизм?
– В смысле?
– В смысле, может, и угощу!
– Давай! – Работяга сел и с ожиданием уставился на Леню. Маркиз вытащил из-за пазухи плоскую фляжку. Сам он не очень увлекался спиртным, особенно при исполнении служебных обязанностей, но носил с собой небольшую фляжку, как проверенное средство повышения разговорчивости населения.
Работяга выхватил фляжку у Лени и намертво присосался к ней.
Через минуту фляжка опустела, а глаза Лениного собеседника сделались более осмысленными.
– Коньякович! – уважительно проговорил он, вытерев губы тыльной стороной ладони. – Тебе чего, мужик, починить, что ли, чего надо? Или машина не заводится?
– Не-а! – дурашливо усмехнулся Маркиз. – Мне не починить, мне рассказать надо!
– Чего тебе рассказать? – забеспокоился работяга. – Я ничего такого не знаю. Ничего не вижу, ничего не слышу, в чужие дела не вмешиваюсь.
– А кто в трансформаторной будке водку прятал?
– Никто! – выпалил тот. – А тебе какое дело? И ваще, ты кто такой?
– Я тот, – проговорил Леня с театральным пафосом, – я тот, кто даст тебе на водку!
– Красиво излагаешь, – одобрил работяга. – Ну, если хочешь – давай, я не возражаю.
– Не возражает он, – хмыкнул Маркиз. – А как насчет того, чтобы поговорить?
– Святое дело! Поговорить – это можно: про футбол, например, или про погоду. Хорошая погода, кстати, стоит! Прямо удивительно. И не скажешь, что осень.
– Не, мужик, – Маркиз достал из бумажника сложенную вдвое сторублевку и задумчиво повертел ее перед носом своего собеседника. – Разговор о погоде или о футболе явно не тянет на приличное вознаграждение.
– А о бабах? – с надеждой проговорил работяга, зачарованно следя за бумажкой.
– Тоже не тянет. Извини, конечно.
– А тогда про что же говорить?
– Сам знаешь, про что. Про трансформаторную будку!
– Про какую еще будку?
– Известно про какую.
– Не, ни про какую будку я ничего не знаю!
– Жаль, – протянул Леня и, вытащив из бумажника еще одну купюру, сложил ее с первой. – Жаль. Не будет у нас разговора? Значит, не будет и водки.
– Как это, как это не будет? – заволновался мужик. – Ты же мне сам предложил…
– Прятал в этой будке бутылки? – настойчиво спросил Леня, сверля его пристальным взглядом.
– А если скажу, что прятал – угостишь? – И страдалец жадно облизнулся.
– Все зависит от твоей откровенности.
– В смысле?
– В смысле – от чистосердечного признания, кто у тебя ключ взял. От этой самой будки.
– Какой ключ? Не знаю никакого ключа. Ваще не понимаю, о чем речь.
– На нет и суда нет! – И Леня сделал вид, что собирается спрятать деньги обратно в кошелек.
– Ну ты гад, – процедил работяга. – Видишь, как человек мучается, страдает, и издеваешься! Прямо как садист какой-то. Тот-то мне все же налил! Правда, видать, водка была паленая, потому как я сразу отключился. И всего-то стакан выпил, а как выключили. От нормальной водки такого бы никогда не было.
