Кипя от негодования, я плюхнулась на диван и провалилась в сон.
Утром выяснилось, что должен прийти мастер оклеивать дверь. По счастью, он позвонил и сообщил:
– Раньше пяти к вам не доберусь…
– Ладно, – обрадовалась я, – к семнадцати ноль-ноль прибегу.
Подождав, пока квартира опустеет, я набрала номер телефона и, услыхав тихое «алло», сказала:
– Позовите, пожалуйста, Жанну.
– Слушаю.
– Вас беспокоит Ольга Сергеевна Малевич.
Четно говоря, я ожидала любой, самой нестандартной реакции, но Жанночка моментально перебила меня:
– Спасибо, Ольга Сергеевна, за то, что так быстро откликнулись. Я подъеду сегодня к вам в поликлинику. На всякий случай уточняю еще раз адрес: Новокосовская улица, дом семьдесят, правильно?
Я оторопело молчала.
– Хорошо, – продолжала Жанна, – в полдень вас устроит?
– Да, – выдавила я из себя.
– Ну и чудесно, – ответила мадам Подольская и швырнула трубку.
Минуты две я растерянно смотрела на аппарат, потом пошла одеваться. Однако милая Жанночка хитра, вон как ловко сообщила мне о месте и времени встречи.
Я пришла на свидание заранее. В доме 70 по Новокосовской улице и впрямь помещалась самая затрапезная районная поликлиника. В коридорах сидело полным-полно народа. Я остановилась у большого окна между гардеробом и аптекой. Улица была видна отсюда как на ладони, длинная, узкая. Одно непонятно, как мы узнаем друг друга в такой толчее? Внезапно острое чувство тревоги сжало сердце. Вдруг Жанна хорошо знает Ольгу. Черт возьми, надо было позвонить в салон и расспросить Малевич. Жанна, естественно, знала о спектакле «Ревнивая Эфигения», но вот встречалась ли она с Ольгой? Ладно, что-нибудь придумаем. Мне бы только понять, кто из всех без конца входящих в поликлинику баб супруга господина Бешеного?
Минуты текли, стрелки прыгнули на три и двенадцать. В ту же секунду у порога лечебного заведения затормозила роскошная иномарка: блестящая, бордовая, с тупым квадратным задом и устремленным вперед узким капотом. Хлопнула дверца, наружу выскочил шофер, молодой, слегка полноватый парень, одетый в безукоризненный костюм и белую рубашку с неярким галстуком. Водитель обежал машину, открыл заднюю дверцу. Сначала из нее показалась нога, обутая в сапог на высоком, просто бесконечном каблуке, потом ее владелица, стройная молодая дама. Парень закрыл иномарку и бросился вперед, теперь он открывал обшарпанную дверь поликлиники.
Через секунду Жанна появилась в холле лечебного учреждения. Вне всяких сомнений, это была она, резко выделяющаяся в своей горностаевой шубке среди пенсионеров, замотанных в китайские куртки.
Мгновение жена Бешеного обозревала пейзаж, похоже, она приезжала сюда не в первый раз, потому что гардеробщица, побросав остальных посетителей, ринулась к ней с вешалкой в руках.
– Спасибо, Леночка, – улыбнулась Жанна, скидывая манто на руки кланяющейся тетке.
Я увидела, как ловко гардеробщица спрятала зеленую бумажку, и шагнула к даме:
– Простите…
Нос уловил аромат тонких, несомненно, очень дорогих духов.
– Да? – повернулась ко мне Жанна. – Слушаю.
– Я Ольга Сергеевна Малевич…
В лице художницы ничто не дрогнуло. Чуть раскосые карие глаза смотрели доброжелательно. Рот сложился в улыбку…
– Извините, – проговорила Жанна, – но я записана на массаж по очереди и не могу пропустить вас, специально приезжаю к этому времени. Впрочем, если хотите, то попросите мануального терапевта из девятнадцатого кабинета, это последняя комната по коридору, насколько знаю, он всегда бывает свободен.
Вымолвив все это, она спокойно повернулась и пошла сквозь толпу, сохраняя полнейшее самообладание, молодая, красивая, прекрасно одетая…
Пару секунд я стояла с разинутым ртом, потом в голове что-то щелкнуло, и ноги понеслись в девятнадцатый кабинет.
Дверь с табличкой «Прием ведет мануальный терапевт» была заперта. Наверху горела красная лампа с надписью «Не входить». Кабинет щетинился домофоном. Я огляделась, несмотря на то что в поликлинике кипела тьма народа, в этом глухом углу, где находилось только две комнаты, никого не было. Внезапно из динамика донеслось хриплое:
– Входите, следующий, не задерживайте доктора!
Я мигом шмыгнула внутрь. Взору открылось довольно большое, скупо обставленное пространство. У окна письменный стол, посередине кушетка, накрытая простыней, в углу два кресла. В одном, закинув ногу на ногу, сидела Жанна.
Увидав меня, она преспокойно раздавила в пепельнице недокуренную сигарету и, ласково улыбаясь, спросила:
– Кто вы и зачем назвались Ольгой Малевич?
От растерянности я невольно сказала правду:
– Евлампия Романова, арфистка, училась с Эдуардом Малевичем в консерватории…
Жанна округлила глаза.
– Очень приятно, чем я могу помочь вам?
– Вы знаете, что случилось с Эдиком?
Девушка кивнула.
– Виктору Климовичу, моему мужу, сообщили о трагическом происшествии вчера.
Такое полнейшее самообладание вывело меня из себя, и я рявкнула:
– Ну и как вам нравится быть женой убийцы человека, которого вы любили?
Жанна вытащила пачку «Парламента», порылась в ней тонкими, нервными пальцами, вытащила сигарету, щелкнула золотой зажигалкой и сообщила:
– Мой муж не имеет к этому происшествию никакого отношения…
Я фыркнула:
– Какая наивность! Удивляет лишь то, что вы пока живы… Хотя, судя по тому, какие вы предприняли меры предосторожности, чтобы встретиться со мной, скорей всего знаете о привычках своего супруга. Да ему убить человека – как мне чихнуть.
– Не городите чушь, – поморщилась Жанна, – вы начитались газет, которые старательно поливали Виктора дерьмом, но это происходило только потому, что он выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Черный пиар, грязные технологии… Виктор выборы проиграл, и средства массовой информации замолчали.
– Вы не в курсе, что у вашего мужа уголовное прошлое?
Жанна пожала плечами:
– У кого его сейчас нет!
– Но согласитесь, несколько убийств…
Госпожа Подольская небрежно взмахнула тонкой рукой. На одном пальце заискрилось кольцо.
– Дорогая, если вы хотите сейчас повторять байки, то, пожалуйста, закончим на этом. Тем более что я вообще не понимаю, зачем вы меня вызвали. Ваше поведение кажется странным. Назвались именем Оли Малевич, а теперь говорите не слишком правдивые вещи… Если вы из журналистов и хотите таким образом получить интервью, то имейте в виду, я сейчас же заплачу любую сумму, чтобы вы оставили меня в покое…
Я достала из сумочки листочки, полученные от Генки, и положила на стол.
– Читайте!
Жанна проглядела бумажки, потом поинтересовалась:
– Ну и что?
– Как это, – оторопела я, – из этих документов следует, что Виктор Климович Подольский по кличке Бешеный является особо опасным…
– Из этих документов, – спокойно перебила меня Жанна, – ничего не следует. Таких листочков можно нашлепать на компьютере тучи…
– Но вот, смотрите, личная подпись Подольского, вот тут…
– Не смешите меня, – сказала дама и спросила: – Это все? Берите триста долларов, и разойдемся. Вам надо было знать, что меня трудно подловить, но вы старались, а любой труд следует вознаграждать.
– А за что сидел ваш муж?
Жанна усмехнулась:
– Во-первых, это было давным-давно. Во-вторых, за экономические преступления, цех он подпольный организовал по пошиву костюмов… Кстати, многие наши теперешние столпы общества из «цеховиков»…
– Что же вы так прятались с Малевичем?
Жанна подняла свои необычные, удлиненные глаза:
– Дорогая, на бестактные вопросы я не отвечаю.
Понимая, что она не пойдет на контакт, я от отчаяния спросила:
– Если я покажу вам на Петровке дело Бешеного, подлинное, поверите?
Собеседница вздернула брови.
– Зачем мне его читать?
– Вы любили Эдика?
Госпожа Подольская спокойно ответила:
– Без комментариев.
Но я увидела, что у нее на шее мелко-мелко задрожала жилка, и обрадовалась.
– Эдика убили по приказу вашего мужа, и только вы можете мне помочь.
– Глупости!
Я сунула ей под нос удостоверение частного детектива.
– И кто вас нанял? – усмехнулась Жанна.
– Гема.
Подольская рассмеялась:
– Дорогая, вы лжете, супруга Эдика покончила с собой.
– Слушайте, – велела я и рассказала все про себя, консерваторию, краткий роман с Малевичем, поход в «Макдоналдс»…
Жанна ни разу не перебила меня, но к концу повествования из ее глаз ушла просто светская приветливость, взор стал мягче… Едва я произнесла последнюю фразу, как она резко встала:
– Пошли.
– Куда?
– Вы же хотели показать мне дело Подольского.
– Дайте телефон.
Сделав нужный звонок, я отдала трубку Жанне, мы взяли из гардероба одежду… Я хотела было толкнуть входную дверь, но спутница сказала:
