Шум на трассе парада чуть поутих. На другой стороне, за деревянной изгородью, настраивался оркестр школы Сантус Лима.
Жетта положила руку на плечо Флетчу.
— Вы — чей-то подарок?
Флетч расправил красный кушак.
— Подарок, — кивнул он. — То ли из прошлого, то ли из будущего.
— Вас доставили на самолете?
— Вы с Лаурой приехали на метро? — спросил Теу с полным ртом.
— Да, — честно ответил Флетч. — Никогда еще мне не доводилось видеть такой современной, чистой, удобной подземной транспортной системы.
В нарядах рождественского подарка и музыканта восемнадцатого столетия Флетч и Лаура приехали на Карнавальный парад на метро, как и советовал Теу. Ни машина, ни такси не пробились бы ближе, чем на пять-шесть километров к авениде Маркиза ди Сапукай.
Десятилетний Жаниу Баррету проследовал за Флетчем и Лаурой от отеля «Желтый попугай» до трассы парада.
На станции метро он нырнул под турникет, чтобы попасть на платформу. Флетчу показалось, что контролер заметил мальчика, но не подал и виду. Да и у кого поднимется рука остановить маленького инвалида, если у него нет денег для проезда? В вагоне Жаниу стоял поодаль, не смотря на них, не заговаривая с ними.
Флетч указал на него Лауре, коротко рассказал о нем.
Она, похоже, разволновалась из-за того, что их сопровождает маленький мальчик на деревянной ноге.
Жаниу хромал следом за ними по узким улочкам, ведущим к трассе парада. У входа в ложи его остановили. Тут охрана никому не давала спуску. Даже с билетами Флетч и Лаура с трудом пробились сквозь кордон. В ложи без билета не пустили бы никого, во всяком случае, не маленького оборвыша с деревянной ногой.
— Великолепная подземка, — добавил Флетч, чувствуя на себе взгляд Теу.
К бару подошел итальянский автогонщик.
— Там вас зовут какие-то индейцы.
— Меня? — удивился Флетч.
Автогонщик махнул рукой в сторону авениды.
Лаура танцевала в центре ложи с Алойзью да Силва. Жара заставила ее скинуть кожаные полусапожки.
Под ложей, на тротуаре стояли Тонинью Брага, Орланду Велью и Титу Гранья. Вновь одетые и разукрашенные индейцами. Их боевые узоры на плечах и животе блестели от пота.
— Прыгай вниз! — крикнул Тонинью.
Флетч изобразил на лице замешательство.
— Нам надо поговорить с тобой! — прокричал Орланду, приложив ладонь ко рту.
— Позже! — ответил Флетч.
— Насчет Норивала! — пояснил Тонинью.
Титу замахал рукой, поощряя Флетча к прыжку.
Флетч оглянулся.
Танцуя с Алойзью, Лаура смотрела на него. Ее лицо напоминало застывшую маску.
Снизу кто-то прокричал: «Жаниу!»
Он выпрыгнул из ложи на тротуар.
Тонинью хлопнул Флетча по плечу.
— С этим красным кушаком ты выглядишь настоящим бразильцем. Должно быть, таким ты и был пятьдесят лет назад.
— Лаура привезла мне его из Байа.
Четверка молодых людей шагала между ложами и трассой парада.
— Утром я ездил в фавелу, — заметил Флетч. — И просто не могу себе представить, как живущие там люди могут оплатить такое грандиозное шествие, со всеми этими барабанами, костюмами, платформами.
— На подготовку парада уходит каждый лишний крузейро, но и их не хватает, — ответил Тонинью. — Между прочим, у меня в квартире полно твоих денег. Они там в полной безопасности. И уже высохли.
— Тысячи прекрасных костюмов, — качал головой Флетч. — И каждый сшит точно по фигуре.
— Каждый житель фавелы вносит еженедельный взнос в кассу школы самбы, — пояснил Титу. — Кроме того, школа получает какую-то субсидию от правительства на проведение парада. Карнавал привлекает множество туристов.
— Жогу ду бишу, — добавил Орланду. — Жогу ду бишу платят немалые деньги.
— Организаторы подпольных лотерей и тотализаторов, — перевел Орланду. — Они дают деньги школам самбы. Так они возмещают нанесенный ущерб.
— Потому что они обкрадывают людей круглый год! — воскликнул Титу. — Вселяют в них ложные надежды.
— Тем самым жогу ду бишу формируют общественное мнение, — сухо отметил Тонинью. — В свою, разумеется, пользу. Эти деньги окупаются сторицей.
Они прошли мимо двух или трех судейских вышек.
Титу повернулся и зашагал спиной вперед.
— Вон идет школа Сантус Лима, Жаниу. В параде участвуют и твои потомки.
Тонинью положил руку на плечо Флетча.
— Слушай. Норивал так и не объявился.
— Значит, ты ошибся, Тонинью. Ошибся с течением. Тело Норивала вынесло в море.
— Невозможно. Вспомни прошлую ночь, когда мы плыли к берегу. Я столкнулся с телом Норивала. Следовательно, его несло в нужном направлении.
Чтобы слышать друг друга в шуме парада, четырем мужчинам приходилось идти плотной кучкой.
— А вдруг Норивала сожрала акула? — предположил Титу.
— Не хочется даже думать об этом, — ответил Флетч.
— Если он исчезнет бесследно, как мы скажем его семье, что он умер? — спросил Орланду.
— Они никогда не простят нам того, что мы сами похоронили Норивала в море, — подвел итог Титу.
— Да и поверят ли они нам? — вопрос Тонинью имел под собой веское основание.
— Вы попали в передрягу, — согласился Флетч.
— Прилив уже сменялся отливом, а скоро должен начаться вновь, — если в голосе Тонинью и слышалась надежда, то очень и очень слабая.
— Что же нам делать? — забеспокоился Орланду.
— Понятия не имею, — пробурчал Флетч,
— Ты — наш друг, Флетч, — рука Тонинью все еще лежала на плече Флетча. — Ты помог нам с Норивалом.
— А теперь должен помочь нам что-то придумать, — добавил Титу.
— Едва ли мне это удастся, — ответил Флетч. — Одна женщина, которую я знал живой, исчезла. Другие люди говорят мне, что я умер сорок семь лет назад и теперь должен назвать имя убийцы. Я не могу уснуть. Я пьян от барабанного боя. Норивал умер и исчез. Я уже не отличаю реальность от фантазии. Как я могу вам помочь, если я ничего не понимаю?
Они уже прошли половину трассы парада.
Флетч остановился.
— Мне пора возвращаться.
— Да, — кивнул Титу. — Ты должен увидеть парад Сантус Лима.
— Ты скажешь нам, если что-то придумаешь? — спросил Тонинью.
— Обязательно.
— Не можем же мы протралить весь океан в поисках тела Норивала, — вздохнул Орланду.
— Мы тебе позвоним, — пообещал Тонинью. — Завтра, после завершения парада.
Если бы не раны, Флетч скорее бы поверил, что-таки заснул и ему приснился ужаснейший сон.
Во всяком случае, потом он не мог сказать наверняка, когда был в сознании, а когда — без оного.
С кружащейся от недосыпания головой, одурманенный непрерывным барабанным боем, возможно, слегка пошатываясь, он в одиночку двинулся в обратный путь, к ложе Теудомиру да Косты. Веки отяжелели, яркий солнечный свет слепил глаза. Мимо прошла Абрэ-алас школы самбы Сантус Лима. Проплыла первая платформа. Расстояние до ложи да Коста казалось бесконечным. У Флетча сложилось впечатление, что легче пересечь Бразилию пешком. С ним поравнялся Комисан ди Френте. Флетч остановился, качаясь, чтобы посмотреть на мастерство Порта Бадейра и Местрэ Сала. Но их танцевальный шаг оказался слишком сложным для восприятия. Он пошел дальше, мимо первой ала, боковым зрением отмечая многокрасочность костюмов десятков танцующих и поющих людей.
Вернувшись в ложу Теу, он мог свернуться калачиком в углу и поспать. Всего час. Другие гости изумились бы или обиделись, увидев, что он спит во время парада, но он ничего не мог с собой поделать. Он намеревался попросить Лауру разбудить его через час, чтобы не слишком оскорблять национальное чувство бразильцев. Ему требовался час сна, даже в таком невообразимом шуме.
Принятое решение подбодрило Флетча, он даже перестал шататься, прибавил шагу, но в этот момент сильные руки неожиданно толкнули его в левое плечо.
Вместо того, чтобы посмотреть, кто его толкнул, Флетч попытался избежать падения. Но тротуар вырвался у него из-под ног.
Кто-то толкнул его вновь.
Он упал направо, на трассу парада.
С мостовой поднялась нога и ударила его в лицо.
Пошатнувшись от удара, поднимая руки, чтобы защитить голову, он успел-таки оглядеться. И увидел, что попал в окружение молодых кикеров, показывающих зрителям всю красоту кик-данса. Следующий удар пришелся в живот. Флетч чуть не задохнулся. Из последних сил попытался выбраться на еще близкий тротуар.
И опять его толкнули. Изо всей силы.
Он буквально влетел в группу капоэйрус. Его окружали быстро двигающиеся, вращающиеся ноги, ударяющие на высоте колена, паха, живота, груди, плеча, головы. Удар пришелся под правое колено. Он с кем-то столкнулся. Его пронзили испепеляющими взглядами. Ах, черт, пронеслось в голове Флетча, — я же порчу им представление. Чертов североамериканец, турист. Удары сыпались со всех сторон. Глаза кикеров видели его, в изумлении вылезали из орбит, но обычно после завершения пируэта, и, соответственно, после удара.
