— Здравствуйте. Я только что встретила Леву, и он рассказал мне про Павла Сергеевича. Вы, наверное, зверски устали. Я пришла вас сменить.
Оправившись от первого потрясения, я обвела взглядом лица друзей и чуть не рассмеялась. На всех физиономиях отражалось такое замешательство, словно Наталья открытым текстом предложила нам прогуляться, пока она разделается с беспомощным стариком.
— Доброе утро, — заговорила я, прерывая до неприличия затянувшуюся паузу. — Не обращайте внимания на эту пантомиму, мои друзья всегда неважно соображают по утрам. Мы благодарны вам за любезное предложение, но не можем его принять. Дело в том, что обязанности сиделки при пострадавшем небезопасны. По этой-то причине мы и собрались здесь в таком неприличном количестве. Не исключено, что ночной злодей, не доведя своего черного дела до конца, попытается исправить оплошность. Мы, естественно, не можем допустить, чтобы вы оказались единственной преградой между ним и его целью.
— Во дает! — восхищенно протянул Прошка, стряхнувший с себя оцепенение. — Кто бы мог подумать, что ты способна толкнуть такую речугу?
— Закрой рот! — быстро приказала я, а Марк еще и лягнул его под столом для верности.
— Но… почему? Зачем кому-то причинять вред Павлу Сергеевичу? — Наталья растерянно обвела нас глазами. — Лев сказал, что вы нашли старика с раной на голове, но я думала… Я полагала, что речь идет о несчастном случае.
«Врет она или не врет, вот в чем вопрос, — думала я, пристально наблюдая за лицом собеседницы. — Черт бы побрал этих флегматичных блондинок с их дефицитом эмоций».
— Нет, — вступил в разговор Генрих. — Когда мы наткнулись на Павла Сергеевича, он лежал ничком, а разбит у него затылок.
— Но… Может быть, сначала он упал на спину и ударился, а потом встал, прошел несколько шагов и потерял сознание?
«Неплохо, совсем неплохо. Кабы не пропажа телефонов и внезапная кончина Бориса мы, вполне вероятно, приняли бы такое объяснение».
— Возможно, так оно и было, — сказала я вслух. — Но, учитывая странное происшествие с телефонами и поведение Георгия, стоит задуматься и о других возможностях.
— Поведение Георгия? — Она нахмурилась, потом слабо улыбнулась. — А, вы о той сцене!.. На вашем месте я бы не стала принимать Георгия всерьез. Одно время мы с ним часто общались, и я знаю его довольно хорошо. Он с детства невротик. Знаете, мальчишки жестоки, а он всегда был маленьким и хилым… Словом, у него не слишком удачно складывались отношения с миром.
— Вы хотите сказать, что он так ведет себя в любых обстоятельствах? Интересный человек. Но даже если забыть о Георгии, все равно остается пропажа телефонов. Кто-то умышленно лишил нас связи с большой землей. В свете этого обстоятельства, согласитесь, версия несчастного случая выглядит излишне оптимистичной.
— Понимаю… — Наталья задумалась. — Но вам все равно нужно отдохнуть. Что, если я разбужу мужа и мы посидим с Павлом Сергеевичем вдвоем? — Тут она уловила в наших лицах нечто такое, что заставило ее порозоветь. — О! Как же я не догадалась. Ведь вы, должно быть, подозреваете одного из нас?
Замечание было настолько точным, что я несколько опешила, но потом сообразила: говоря «нас», она подразумевала не себя с мужем, а всю компанию, включая Замухрышку, Леву и Ларису.
— А вы полагаете, что ночью здесь прогуливался кто-то посторонний? — Как ни старалась я произнести эту фразу повежливее, саркастическая нотка все-таки проскользнула.
Лицо Натальи дрогнуло, но она быстро овладела собой.
— Да, вы правы, это маловероятно. Что ж, в таком случае придется, наверное, позвать еще и Ларису. Вы предупредите ее, чтобы она не спускала с меня и мужа глаз, когда мы будем подходить к больному. Я же, со своей стороны, обещаю не спускать глаз с нее и Володи.
Галантному Генриху от ее слов сделалось мучительно неловко. Он посмотрел на Наталью страдальческим взглядом и пробормотал сокрушенно:
— Вам так будет спокойнее. То есть… втроем вы будете в большей безопасности.
— Спасибо. — Наталья усмехнулась. — Ничего страшного, Генрих. Я все понимаю.
И она ушла за мужем и Ларисой.
— Представляете, какими мы окажемся свиньями, если Наталья ни в чем не виновата? — сказал Генрих. — Она только что потеряла брата…
— Как это не виновата?! — возмутился Прошка. — После того, что рассказала Варвара?
— Варька ошиблась, — неожиданно заявил Леша.
Мы все недоуменно уставились на него.
— В чем? — коротко спросила я.
— Наталья ничего не могла подсыпать Борису, пока мы были в бильярдной. Он брал бокал с собой.
— Точно! — воскликнул Генрих. — Я вспомнил. Он стоял в углу, рассказывал анекдоты и потягивал виски.
— Я знаю, кто оставил бокалы в баре! — завопил Прошка. — Лева и Вальдемар! Они вошли в бильярдную и сразу начали играть.
— Да, — вспомнила я. — И когда Борис разливал в баре напитки, они тоже выбрали виски.
— Теперь понятно, почему мы вчера утром не могли добудиться Вальдемара, — сказал Марк.
— Непонятно только, зачем Наталья это сделала: то ли затем чтобы ночью без помех покинуть спальню и украсть телефоны, то ли во избежание грязных приставаний пьяного супруга, — произнесла я задумчиво. — И в том и в другом случае она должна была почувствовать себя крайне неловко, увидев, что я наблюдаю за ее манипуляциями с таблетками.
— Да-а, задачка, — протянул Прошка. — Если Наталья не травила Бориса, мы действительно вели себя по-свински.
— Не она, значит, кто-то другой, — попыталась я успокоить свою совесть. — Тогда ей действительно угрожала бы опасность, останься она с Павлом Сергеевичем одна. Может быть, наша бестактность обернется благом.
— Можно было предупредить ее более деликатно.
— Сейчас не до деликатности. Так или иначе мы должны были намекнуть, чтобы она не оставляла мужа наедине с Павлом Сергеевичем. Думаешь, такой намек задел бы ее меньше?
— Ладно, что сделано, то сделано, — закрыл тему Марк. — В конце концов, подозрения с Натальи не сняты. Она и Вальдемар остаются главными кандидатами в убийцы.
— Если Вальдемара опоили снотворным и он всю ночь дрых без задних ног, ему сложно было украсть телефоны, — заметил Леша. — Выходит, либо убийца не он, либо кража и убийство не связаны.
— Тогда, скорее всего, первое, — сказала я. — Кража вне связи с убийством выглядит совершенно бессмысленной.
— Так что же получается? — грустно спросил Генрих. — Опять все сходится на Наталье?
— Я считаю, что мы слишком торопимся с выводами. Да, у Натальи была возможность и мотив. Но возможность была у всех. Любой из этой теплой компании запросто мог заглянуть к Борису для дружеской беседы, когда мы разошлись после ужина. А что касается мотива, то мы просто не можем судить, у кого он есть, а у кого нет. Слишком мало данных. Не окажись Прошка с Марком свидетелями дорожного семейного скандала, мы и о мотиве Натальи ничего бы не знали, верно? На каком же основании вы решили, что о других участниках этой истории нам известно все?
— Ну, вообще-то Наталью можно было заподозрить, и ничего не зная о ее денежных затруднениях, — сказал Леша. — Она — наследница, значит, могла иметь корыстный интерес. Но в принципе ты права, Варька. У остальных мотивы могут быть не такими явными.
— Значит, нужно собрать их, эти данные, — пришел к выводу Прошка. — Поговорить с каждым из пятерых, выяснить, когда, при каких обстоятельствах они познакомились друг с другом, как развивались их отношения, не было ли конфликтов и тому подобное. Лучше вытягивать такие сведения в приватной беседе. Я, например, могу поболтать с Натальей.
— Как ты поболтаешь с ней наедине, если она собирается присматривать за Павлом Сергеевичем в обществе мужа и Ларисы? — полюбопытствовал Марк.
— Я же не говорю, что займусь этим немедленно. Через несколько часов вы придете их сменить, а я могу задержаться в отеле и подкараулить ее.
— А я поговорю с Замухрышкой, — вызвалась я. — Попробую проникнуть к нему в номер, проявив заботу о его здоровье. Бедняга уже почти сутки сидит голодный.
Марк хмыкнул:
— По-моему, он скорее предпочтет голодную смерть, чем откроет дверь номера.
— Ну, я все-таки женщина. Может быть, мне удастся его убедить, что я неопасна.
— Ты?! — Прошка подпрыгнул. — Ты неопасна? Ну знаешь! Если Георгий тебе поверит, значит, он не только трус, но и круглый идиот.
Я смерила наглеца надменным взглядом, но не снизошла до ответа.
— Генрих, а ты попытайся разговорить Ларису, ладно? Правда, бдительный Лева не спускает с нее глаз… Хорошо бы его тоже кто-нибудь развлек беседой. Леша, ты вечно заступаешься за этого уголовника, вот и возьми его на себя.
Прошка хихикнул:
— Дивная картинка: Лева с Лешей коротают время за светской болтовней. Непринужденные манеры, легкий искрометный юмор! Оба собеседника так бойки на язык — просто слезы на глаза наворачиваются, как подумаешь, что их никто не услышит.
