— Жениха уже выпустили.
— Надо же! Повезло.
И помолчав, Свистунов откровенно признался:
— Знаешь, я ведь тогда выпил здорово. Но помню, что вы обе Люську искали.
— А ты нас в цирк послал. Якобы там подскажут, где ее искать.
— Да. И как? Помог мой совет?
— Не очень.
— Почему?
Кира насупилась. Объяснять сейчас Свистунову, что наводка его была полная дерьмо, потому что Железного едва не задрали его же собственные кошечки, она не хотела. Это могло быть слишком долгой историей. А ей надо было срочно найти рыжего. И понять, чего он хочет от Дины.
— Потом расскажу.
К ее удивлению, Свистунов не стал спорить.
— Верно, за кофе все мне и расскажешь. Ты ведь помнишь, что должна мне кофе?
И видя, что Кира колеблется, он воскликнул:
— У нас с тобой был уговор. А уговор — дороже денег!
Кого-то он ей в этот момент напоминал. А Свистунов продолжал:
— Обещала, надо выполнять.
— Хорошо. Мы сходим, попить кофе. Но в другой день. Сегодня я никак не могу!
— Почему это?
— Не могу, и все! В гости иду. К подруге.
— Слишком у тебя много подруг, — прищурился Свистунов. — И при этом ни мужа, ни жениха, ни даже любовника.
— И что?
— Подозрительно мне это. Наводит на некоторые размышления.
— Какие еще размышления?
— О тебе и твоих подругах.
И Свистунов сделал вид, что чмокает воздух.
— Ты что, дурак?! — задохнулась от возмущения Кира.
Но в этот момент Свистунов неожиданно схватил ее в свои объятия, прижал к себе всем телом и принялся жарко целовать. Сначала Кира оторопела, потом попыталась высвободиться. Но не тут-то было. Руки у Свистунова оказались словно каменные. И сколько Кира ни дергалась, высвободиться из его хватки ей не удавалось.
Она совсем запыхалась и устала сражаться, а Свистунов все не переставал ее целовать. Его губы были горячие и мягкие. И они явно знали, что им следует делать. Во всяком случае, так вкусно Киру еще никто не целовал. Точно не целовали. Она ничего достойного вспомнить не могла. Да и вообще, все мысли куда-то улетучились. Остались одни эмоции. Очень приятные, надо сказать, эмоции.
А Свистунов все целовал и целовал ее. Он так увлекся, что Кира даже начала постанывать, не скрывая своего удовольствия. Черт возьми, почему этот потенциальный уголовник так классно целуется? Неужели все плохие ребята умеют это делать, а все хорошие — нет? И почему так несправедливо устроен этот мир?
Кира даже обвила руками шею Свистунова и прижалась к нему покрепче, как вдруг он ее отпустил.
— Все! Он ушел!
— Кто? — прошептала Кира.
— Этот твой рыжий и лысый.
— А? И что?
— Он как раз спускался по лестнице. И мог заподозрить неладное. Пришлось прибегнуть к проверенной маскировке.
— К какой?
— Начать целоваться.
— Другими словами, ты целовал меня по необходимости?
— Ну да!
Глаза у Свистунова смеялись. Но Кира, которая в этот момент рассматривала пол у себя под ногами, этого не увидела. И внезапно почувствовала жгучую досаду.
— Подлец! — прошипела она, так и не подняв глаз. — Знаешь, кто ты после этого? Ты просто мерзавец!
— Знаю! Не ты первая, кто мне это говорит!
— Нет, ты не просто мерзавец. Ты… ты просто урод!
— А вот с этим я решительно не согласен. Я очень даже привлекательный мужчина. Мне все так говорят!
И он еще смеет дразнить ее своими потаскушками, с которыми имеет дело! Да как он смеет сравнивать ее с ними?! И Кира почувствовала, что ее так и тянет врезать Свистунову по физиономии. Дать ему такую пощечину, чтобы на всю жизнь запомнил, как целовать девушек без всякого на то их согласия.
Но Свистунов ее опередил:
— Ты будешь злиться или мы пойдем? Твой разлюбезный рыжий господин промчался мимо нас с таким видом, словно в самом деле собирается кого-то убить.
Эти слова отрезвили Киру. И она заторопилась вниз. Свистунов помчался за ней следом. И они почти нагнали рыжего. Он как раз выходил из дома, когда они выбежали в холл. Рыжий их не заметил. Зато охранник посмотрел сначала на рыжего жильца, потом на тех, кого он считал сотрудниками отдела по борьбе с терроризмом. И побледнел еще больше.
Так вот кто в их доме занимается кустарным изготовлением бомб! Охранник успел подумать уже на всех жильцов, но только не на этого рыжего. Геннадий Вячеславович производил впечатление исключительно добропорядочного и законопослушного гражданина, который даже дорогу переходит исключительно на зеленый свет, причем всегда, везде и при любых обстоятельствах. Даже если дорога пустынна на много километров в обе стороны.
И вдруг такой поворот событий!
— Нет, не верю, — прошептал охранник.
И дал себе слово, что завтра же начнет подыскивать себе другую работу. Поспокойнее.
Тем временем дружная парочка — Свистунов плюс Кира выскочили из подъезда элитной высотки и стали озираться по сторонам. Рыжего не было видно!
— Просто уму непостижимо! Куда он мог деваться?
Но тут Кира увидела мелькнувший среди машин на стоянке знакомый отблеск. Лысина! Та самая! Скорей за ней!
Кира побежала к своему «гольфику», но Свистунов завернул ее в другую сторону.
— Поедем на моей машине. Твоя крошка может сойти с пробега раньше, чем мы все узнаем про этого типчика.
Мотор у «гольфика» в самом деле был слабоват. Мог и не сдюжить против мощного внедорожника. Так что спорить Кира не стала. К тому же у нее в голове пронеслась мысль, неплохо бы посмотреть, на каком железе катается Свист.
Оказалось, он на мощном серебристом «Лексусе». Таком красивом и блестящем, что у Киры даже зубы свело от зависти. Ей самой такую машину ни за что на свете не приобрести. Даже если она буквально поселится у себя на работе, все равно скопит она на эту машину разве что к старости.
Машина была словно огромный дракон. Серебристый и мощный. Салон в машине был кожаный и тоже очень светлый. А уж про всякие отделанные натуральным красным деревом штучки и говорить не приходилось.
Но Свистунов относился к нему без всякого почтения.
— Запрыгивай! — велел он Кире, которая нерешительно толклась возле машины. — Чего буксуешь?
— Страшно. Коврики испачкаю. Они у тебя белоснежные.
— Ты чё? — вытаращил на нее глаза Свистунов. — Совсем ненормальная? Какие еще коврики? Плевать на них с высокой елки! Садись, тебе говорят!
И видя, что Кира все еще мучается сомнениями, воскликнул:
— Живей давай! Уйдет же!
И едва Кира запрыгнула в машину, как Свистунов резко стартовал с места. Киру буквально вжало в спинку сиденья.
— Ничего себе! Это же не машина, а самолет!
— Ты еще всего не видела. Машина — зверь. Для погони просто незаменима. Хочешь, мы этого твоего рыжего сейчас сделаем?
— Обгоним? Не надо! — испугалась Кира. — Он не должен знать, что мы за ним следим.
— И чего?
— А если ты начнешь выпендриваться перед ним, то он заподозрит неладное.
— Ну, ладно. Как скажешь. А то бы я мог!
Кира не сомневалась, что он бы мог.
— Не надо, — повторила она. — Мы просто посмотрим, куда он поедет. И все.
Рыжий поехал в казино. Сначала в одно, потом в другое. И закончил свое путешествие на Кондратьевском проспекте, где находилось едва ли не первое открывшееся после застойных времен казино нашего города. Тогда оно было немыслимо крутым и престижным местом. С тех пор прошло много лет. Открылись местечки еще более пафосные. Но старое казино твердо держало марку. И с пробега не сходило.
— А наш парень, похоже, игрок, — произнес Свистунов. — Хочешь, посмотрим?
— На что?
— Как он играет.
— Ой, нас не пустят.
— Это еще почему?
— Ты не в вечернем костюме. Да и я тоже!
Некоторое время Свистунов таращился на нее в полном обалдении.
— Уверяю тебя, — сказал он наконец, — мы с тобой будем выглядеть не хуже, а то и получше многих посетителей этого местечка.
И ведь не соврал! Действительно, бежевый брючный костюм Киры вызывал, если не завистливые, то, во всяком случае, оценивающе-одобрительные взгляды других женщин. А Свистунов в своей шелковой рубашке и шелковых же брюках вообще производил впечатление олигарха, заскучавшего на своем олимпе и соизволившего окунуться в жизнь трудового народа. Просто так, потехи ради.
Некоторое время ничего не происходило. Кира глазела по сторонам. Никаких особых толп за рулеткой или за карточными столами она не увидела. И возле автоматов ажиотажа не наблюдалось. Рыжего тоже. Но наконец Свистунов дотронулся до Кириной руки.
— Вон он! Там! Играет!
Кира посмотрела в ту сторону, куда указывал ее попутчик. И с трудом узнала рыжего типа. Он неузнаваемо изменился. Его лицо искажала судорожная гримаса. Добропорядочный венчик волос на голове встал дыбом. А по круглому полноватому лицу стекали ручейки пота. Одним словом, впечатление было жалкое и отталкивающее одновременно.
