Глава 5
Дима Вацман сидел в одном из кабинетов редакции одесской городской газеты, куда его некоторое время тому назад приняли на полставки младшим литсотрудником и просматривал текущую почту. «Спешу поделиться с вами ценной информацией, — сообщал автор одного из писем. — Позавчера, в 18 часов 35 минут, выйдя из пивного ларька, расположенного на улице Хворостина, я наблюдал длительное полное солнечное затмение, которое продолжалось более двенадцати часов и закончилось лишь около восьми часов утра следующего дня. Насколько я могу судить по публикациям в прессе, данное уникальное явление природы осталось незамеченным как отечественными, так и и зарубежными астрономами…»
Дима улыбнулся, швырнул письмо в мусорный ящик и распечатал следующее письмо.
— «Прошу опубликовать в вашей газете следующее коммерческое частное объявление: „Молодая, стройная, симпатичная шатенка 28 лет (дочери пять лет) материально обеспеченная, со спокойным характером продаст ящик гвоздей и десять силикатных кирпичей. С предложениями обращаться по адресу: Одесса, главпочтамт, до востребования…“»
Дима снова улыбнулся и отложил письмо в сторону. Он, конечно. сразу разгадал наивную хитрость неизвестной шатенки. Дело в том, что коммерческое частное объявление стоило примерно раза в четыре дешевле, чем такое же по объему объявление в разделе «Знакомства».
В этот момент в кабинет зашел мрачный корреспондент газеты Петя Гуцало.
— Привет, — буркнул и плюхнулся на стул за своим столом.
— Привет, привет, — бодро ответил Дима. — Ты чего такой кислый?
— Да понимаешь, я две недели просил нашего ответственного секретаря дать мне редакционное поручение написать очерк о директоре базы «Облстройматериалы», — сбивчиво заговорил Петя. — Но это фрайер все тянул — потом, потом… А сегодня я открываю газету, гляжу — оказывается секретарь сам написал очерк о директоре. Вот подлец…
— А тебе-то что? — удивился Дима. — Написал — и ладно, тебе меньше мороки. Или этот директор какая-то выдающаяся личность? Участник подполья, герой-партизан?..
— Да какой там партизан! — раздраженно махнул рукой Петя. — Понимаешь, я дачу строю, в Алтестово, а попробуй достань…
В этот момент их беседа прервалась — к Диме пришел автор, высокий молодей мужчина с пышными казацкими усами, который принес подборку сатирических фраз для отдела юмора и сатиры газеты.
— Та-ак, — солидно нахмурившись произнес Вацман, поднеся листок с фразами к самому своему длинному носу. — Поглядим, что вы тут сотворили… И он углубился в чтение… Автор, волнуясь, тревожно наблюдал за выражением Диминого лица и поминутно утирал платком со лба платком крупные капли пота.
— М-да… — наконец, задумчиво пробормотал Дима и поднял глаза на находившегося в полуобморочном состоянии автора. — Откровенно говоря, никуда не годится. Ну, скажите на милость, что это за фраза такая: «Человек создан для зарплаты, как птица для полета»? Какой в ней смысл и что тут смешного, объясните? Или вот это: «Девиз стоматолога — чтобы понять человека, достаточно заглянуть ему в рот». Если отталкиваться от сущности этого утверждения, и продолжить его логический смысл, то какой тогда, по вашему, должен быть девиз гинеколога?
— Или проктолога! — заржал Петя Гуцало, запрокинув голову.
В это время в кабинет неестественной походкой робота вошел ответственный секретарь. Лицо его было бледно и напоминало по цвету таблетку аспирина.
— Вацман, это ваш фельетон о проститутках, подписанный псевдонимом «Алеша Попович»? — спросил он, глядя на Диму странным, немигающим взглядом.
— Мой, — кивнул Дима. Сердце его радостно забилось, — видать, где-то «наверху» заметили этот неординарный фельетон, — мелькнула в голове сладкая мысль.
— В таком случае, вас срочно требует к себе редактор, — сообщил сек ретарь. — Идемте.
Дима многозначительно подмигнул Пете Гуцало и направился в кабинет редактора. Там, кроме непосредственно «шефа» газеты, нервными шагами прохаживающегося взад-вперед, находились еще двое, незнакомых Диме мужчин.
— Откуда вы брали факты и фотографии для своего фельетона? — не ответив на Димино приветствие, сухо поинтересовался редактор, кивнув на лежавшую на столе газету, в которой материал Вацмана был жирно обведен красным фломастером.
— В милиции, в райотделе… — ответил Дима, недоуменно хлопая ресницами.
— Конкретней. Где, у кого, фамилия, должность? — вмешался в разговор один из незнакомцев.
— Ну, это… Собственно, мне их передал знакомый сотрудник органов… — растеряно забормотал Дима. Нутром он почувствовал, что произошло какое-то недоразумение и о Холмове лучше не заикаться. Однако, незнакомцы и редактор насели на Вацмана, упрямо требуя от него назвать чело-века, представившего ему сведения о проститутках, про которых шла речь в фельетоне. Дима краснел, потел, мямлил что-то несуразное, всячески уворачиваясь от прямого ответа. Наконец. немного придя в себя он перехватил инициативу и спросил петушиным голосом: — А, собственно, зачем это вам нужно, товарищи? Что случилось?
— Что случилось? — зашипел, как гусь, редактор, с ненавистью глядя на Диму злыми глазами. — А случилась, товарищ Вацман, чрезвычайно интересная история…
Через полчаса обалдевший Дима Вацман, на лице которого блуждала кривая, идиотская улыбка, вывалился из кабинета редактора. «Ну, спасибо, Шурик! Удружил, родной, чтоб тебе всю жизнь в новых ботинках ходить, — роились в его голове бессвязные мысли. — Во влип!..» Действительно, случилась довольно интересная и весьма глупая история. Оказалось, что девочки, сведения о которых для Димы добыл Шура Холмов, и которых Вацман так лихо расчехвостил на всю Одессу, действительно занимались проституцией. Но не в настоящий момент, а лет, этак десять тому назад! За это время почти все они бросили свою древнейшую профессию, повыходили замуж, устроились на работу. А одна из них, гражданка Раковецкая, вышла замуж не за кого-нибудь, а за одного из одесских комсомольских вожаков, областного масштаба. Который к нынешнему текущему моменту занимал должность заведующего одним из ответственных отделов Одесского горкома партии. Естественно, разразился неслыханный скандал. Взбешенный партноменклатурщик, ничего не подозревавший о столь бурном прошлом своей благоверной, надавал ей пощечин. Та не осталась в долгу и накатала на благоверного «телегу» в горком, где за рукоприкладство, а заодно за утрату политической бдительности зав. отделом объявили строгий выговор с занесением. Тогда, немного поостыв, номенклатурщик весь свой гнев обратил на автора фельетона, написав соответствующее заявление «куда следует» и требуя привлечь «Алешу Поповича» к строгой ответственности за клевету. Поэтому один из товарищей в штатском, оказавшийся следователем прокуратуры, в категорической форме поставил Диме ультиматум — или он в течение дня сообщит о том, откуда у него появилась закрытая информация десятилетней давности, составляющая служебную тайну, либо против него немедленно возбуждают уголовное дело. Буквально выклянчив у следователя пару часов отсрочки «для уточнения некоторых обстоятельств» Дима бросился домой, на Пекарную.
По счастью, Шура Холмов был дома. Он как раз сварил на обед огромную кастрюлю макарон и радушно пригласил Вацмана откушать вместе с ним. Однако Дима не был расположен к приему какой-бы то ни было пищи.
— Послушай, Шурик, откуда ты взял информацию об этих б..? — тяжело дыша, произнес он. — Говори скорее, у меня времени в обрез.
— А в чем дело? — поинтересовался Холмов, накручивая макароны на вилку. — К чему такая спешка? Дима немедленно вывалил всю информацию о фельетоне о проститутках и его ужасных последствиях. У Холмова тут же пропал аппетит.
— Да что ты говоришь? — растеряно забормотал он, торопливо натягивая рубашку. — Как же это так получилось? Видно, Серега что-то напутал. Едем сейчас же к нему!
Минут через двадцать к Приморскому РОВД подъехало такси, из которого выскочили Дима и Шура. Быстрым шагом друзья направились к кабинету Сереги, но кабинет был закрыт.
— Шандура уехал на оперативно-следственное мероприятие, — сообщил им дежурный по райотделу. — Будет только к концу дня.
— За мной! — скомандовал Холмов, который прекрасно знал, что Серега обычно имеет в виду под мудреными словами «оперативно-следственное мероприятие». — Тут недалеко.
Пробежав пару кварталов, друзья вскочили в невзрачное кафе, которое носило пышное название «Алые розы». Пройдя через весь зал, Холмов, не обращая внимания на вопросительный возглас администратора, направился в подсобку. Дима еле поспевал за его размашистыми шагами.
В подсобке, за импровизированным столом из ящиков, на котором стояла початая бутылка водки и тарелка с нарезанной колбасой и сыром, сидел Серега Шандура и смотрел на экран небольшого телевизора, также стоявшего на ящиках. Одной рукой Серега обнимал сидевшую рядом с ним девицу в белом переднике, какой обычно носят официантки.
