– Боже, какие потрясающие приключения! – восторженно воскликнул Маркиз, одновременно откровенно любуясь Анной и внимательно слушая ее увлекательный рассказ.
– Да, жизнь Ильина-Остроградского действительно была полна приключений!
– Я уже понял. А как он умер?
– А умер он от тропической лихорадки, во время очередной научной экспедиции…
– Только научной?
– Нет, конечно. Но о последнем годе его жизни мало что известно. Отчет о работе экспедиции привез в Россию ученик профессора и его помощник Василий Петрович Миклашевский.
– Так-так, – вставил Леня, которому имя Миклашевского было известно со слов Лолы, а ей, в свою очередь, упоминала это имя старушка Денисова.
– Миклашевский доставил в Географическое общество отчет и письмо с требованием денег на дальнейшие исследования, а также кое-какие бумаги профессора, письмо его жене и детям. Думаю, он же как доверенное лицо привез секретные бумаги для министерства.
– А дальше что было? – Леня погладил Анну по шелковистому плечу. – Что еще тебе известно?
– Дальше началась Первая мировая война. Ни о какой экспедиции не могло быть и речи. Василий Миклашевский остался в России и, очевидно, по-прежнему выполнял кое-какие секретные поручения. Профессору же велели срочно возвращаться, но оказалось, что к тому времени он уже умер. Сам понимаешь, электронной почты не было, письма долго шли… А потом тут все завертелось, в общем, этот Василий Миклашевский эмигрировал за границу, году этак в восемнадцатом… и представляешь, в одном старом журнале я совершенно случайно отыскала его статью о профессоре Ильине-Остроградском! Журнал был очень старый, шестидесятых годов, тогда, знаешь, у нас было модно все африканское…
– Патрис Лумумба, бельгийские колонизаторы…
– Точно! И поскольку профессор Ильин-Остроградский работал в Африке, его имя вспомнили. И даже перепечатали статью из зарубежного журнала, дипломатично не сказав ни слова об авторе статьи. Но это было давно, а сейчас, конечно, информация стала доступнее, так что я выяснила о Миклашевском, что сначала он жил в Париже, причем не бедствовал, как большинство эмигрантов, а жил вполне прилично. Наукой он больше не занимался, и вообще, подробности насчет его работы – это дело темное. Но после Второй мировой войны он перебрался в Австралию.
– Что?! – Маркиз так резко подскочил, что Анна удивленно на него посмотрела. – В Австралию?!
– Да, а почему тебя это так удивляет? Многие эмигранты так делали. Короче, к старости он стал писать мемуары. Кое-что я нашла в Интернете и узнала, что смерть профессора Ильина-Остроградского не давала ему покоя, то есть он чувствовал себя виноватым, что уехал тогда, бросил его одного, хотя и действовал по приказу самого профессора. И только в двадцать четвертом году ему удалось вновь побывать в Африке, в том самом месте, где умер Ильин-Остроградский. И можешь себе представить, что он нашел его могилу и даже жив был еще человек, который служил покойному профессору, и он отдал Миклашевскому дневники профессора и кое-какие его личные вещи. Миклашевский писал, что рад был бы привезти дневники его родственникам, но не имеет такой возможности, сам понимаешь почему.
– Ужасно интересные вещи ты рассказываешь! – Леня потянулся и прижался к Анне всем телом.
– Нет-нет, – она вскочила, взглянув на часы, – я ужасно опаздываю, так что извини, дорогой, будем прощаться…
– Ну вот, дела, всегда дела, – грустно вымолвил Маркиз, хотя и сам уже незаметно поглядывал на часы, думая, что Анна, конечно, очень хороша, но пора и честь знать.
Его слегка покоробил тот факт, что на прощанье Анна даже не сделала попытки его поцеловать. Ох уж эти современные деловые женщины! В них не осталось никакой романтики!
Во время отсутствия своего компаньона Лола переделала множество дел. Напившись чаю у старухи Денисовой, она сумела прояснить все вопросы, интересовавшие Леню, а именно: адрес в городе Улыбине, то есть единственный след исчезнувшей Ларисы, а также историю о старинных монетах. Само по себе семейное предание ни о чем не говорило. Но в сочетании с другими сведениями это могло как-то помочь. Во всяком случае, Лоле просто не за что было больше уцепиться. В самом деле, Билл Лоусон наверняка знал от своей бабушки историю монет. И только этим и можно было как-то объяснить его настойчивое желание отыскать всех своих родственников, то есть потомков всех трех сестер Ильиных-Остроградских. Лола подозревала, что Леня, услышав о монетах, поднимет ее на смех, но ей безумно не хотелось снова тащиться к старухе и выслушивать ее воспоминания, поэтому она решила, что будет настаивать на своей версии, что все дело – в монетах, а Ленька, если он сомневается, пусть сам идет к старухе и учиняет ей допрос с пристрастием! Вряд ли он на это решится, тем более что старуха понятия не имеет, за каким чертом понадобилась она австралийскому родственнику, за это Лола готова была поручиться.
Пу И, утомленный неумеренным потреблением орехового печенья и слишком назойливыми ласками любвеобильной пуделицы, расслабленно прилег на диван. Лола заперла кота в комнате Маркиза и выпустила попугая Перришона полетать по кухне. Сама же занялась приготовлением обеда, изредка перебрасываясь словом-другим с попугаем. Она нафаршировала курицу смесью эстрагона и базилика, щедро сбрызнула лимоном и запекла в духовке до образования золотистой корочки, приготовила салат из спаржи и вздохнула, обнаружив в морозилке большую упаковку мороженого. И о чем только думают эти мужчины? Кто будет есть мороженое зимой, когда в квартире и без того такая холодина! Да еще она недавно грипповала… Стало быть, придется Ленечке обойтись без десерта, кофе выпьет, и все. Кстати, куда это он, интересно, запропастился? Пора бы уж ему вернуться из этого таинственного Географического общества.
Однако время шло, а Маркиз все не возвращался. Лола успела выщипать брови и сделать маникюр, а также наложить на лицо питательную маску и даже смыть ее. Пу И два раза вставал и пил воду, после чего вновь укладывался на диван. Кот Аскольд невозмутимо дремал в кресле. Даже попугай устал летать и сидел на холодильнике, склонив голову набок и прислушиваясь к музыке, доносившейся из магнитофона.
Курица в духовке явно пересыхала, и Лола начала злиться. Куда он запропастился?! Много ли времени требуется, чтобы побеседовать с географами? И вообще, позвонил бы, раз уж задерживается… Все-таки это очень неблагодарное занятие – сидеть дома и ждать, особенно когда ты старалась, готовила обед, а этот тип опаздывает!
Наконец, послышался звук открывающихся дверей лифта, и по лестничной площадке затопали шаги. При звуке шагов Маркиза в голове у Лолы мелькнули некоторые подозрения. Шаги стихли у их двери, и в замке повернулся ключ. Подозрения, шевелившиеся в голове Лолы, очень прочно там угнездились. Леня аккуратно закрыл за собой входную дверь и завозился в прихожей, раздеваясь. Когда же он появился на пороге гостиной, угнездившиеся в голове Лолы неприятные подозрения перешли в самую настоящую уверенность.
– Здравствуй, дорогая, – веселым голосом проговорил Маркиз, – как твои дела? Ты давно дома?
– Давно, – процедила Лола и незаметно втянула носом воздух.
Так и есть! Этот мерзавец снова был где-то с бабой!
– Была у старухи? Выяснила у нее все, что нам нужно?
Лола тотчас сообразила, что Ленька нарочно забрасывает ее вопросами, чтобы отвлечь ее внимание от своей персоны и чтобы она, в свою очередь, не начала задавать ему собственные вопросы.
– Была, конечно, – Лола поднялась с дивана и улыбнулась Маркизу как можно более беззаботно и непринужденно, – все расскажу, только сперва пообедаем. Ты, наверное, голодный?
– Как полярный волк! – весело подтвердил Леня и резво побежал в ванную комнату мыть руки.
«Не накормила, значит, – ехидно подумала Лола, – еще и готовить не умеет, стерва…»
– Ну что у нас на обед? – оживленно спросил Маркиз, входя в кухню и радостно потирая руки. – Чувствую по запаху, что это что-то необыкновенное! Я не говорил тебе, что ты за последнее время научилась отлично готовить? Просто-таки балуешь меня разносолами!
Неизвестно, что послужило последней каплей – Ленькин фальшиво-радостный тон или мысль, что в то время, пока Лола, как домашняя рабыня, стоит у плиты, этот негодяй развлекается за ее спиной с бабами, но курица, вытащенная из духовки, полетела прямехонько Маркизу в голову.
Только многолетние тренировки помогли Лене увернуться в самую последнюю минуту, и курица, ударившись о стену, с отвратительным грохотом шлепнулась на пол. Попугай Перришон, до того тихонько сидевший на холодильнике, приоткрыл глаза и вытянул шею – он очень удивился, что по квартире летает еще какая-то птица, кроме него.
– Лола, ты что, сдурела?! – заорал Маркиз. – Что случилось? Что это на тебя нашло?
