Видимо, Борис Алексеевич что-то искал перед отъездом, а потом у него не хватило времени, чтобы навести в своем кабинете порядок.
Во всяком случае, мне он это не поручал, а рыться без разрешения в чужих бумагах – не в моих правилах! Самое правильное – выйти отсюда и запереть дверь кабинета, оставив здесь все, как есть. Хозяин приедет – разберется.
Только, разумеется, выпроводить отсюда Бонни.
Я вспомнила о нем и повернулась.
Бонни стоял слева от двери, оскалившись, и грозно рычал, не сводя налитых кровью глаз с вываленного на пол содержимого ящиков.
Наверное, у него в крови аккуратность, и оставленный хозяином беспорядок вызывает глубокое осуждение!
– Бонни, пойдем отсюда! – сказала я решительно. – Борис Алексеевич будет очень недоволен, если узнает, что мы с тобой хозяйничали у него в кабинете!
Бонни зарычал еще громче и не двинулся с места.
Я взяла его за ошейник и потянула к двери.
На этот раз он подчинился, хотя посмотрел на меня с каким-то странным выражением. Мне показалось, что он что-то хочет мне сказать, но ему мешает непреодолимый языковый барьер.
Пожалуй, это выражение его морды следовало понимать так:
«Эх, говорил бы я по-вашему, такое бы тебе рассказал!»
Но он, к сожалению, не владел русским языком, как, впрочем, и другими человеческими языками, а я не понимала по-собачьи. Поэтому я выпроводила его из кабинета, плотно закрыла дверь и отправилась на кухню – выдать ему обычную утреннюю порцию корма. Заодно и сама позавтракала.
Щедрые хозяева оставили кучу всяких вкусных вещей, даже несколько сортов моего любимого французского сыра, от камамбера до бри. Вы уже догадались, что муж не слишком меня баловал – не носил на руках и не дарил по каждому поводу бриллиантовое колье или новую машину. Но уважал мою любовь к французским сырам. Непонятно, откуда что взялось, сами понимаете, в детстве меня ими никто не кормил. Он покупал их сам, причем каждый раз разные, такая у нас была игра.
В холодильнике у хозяев Бонни лежала целая коллекция французских сыров, и завтрак у нас с Бонни получился отменный. Перенесенный во время прогулки стресс нисколько не повлиял на мой аппетит, а уж про Бонни и говорить нечего.
Так что все было очень мило. Пес вкусно хрустел сухим кормом, а я намазывала на тонкий ржаной сухарик камамбер с красноречивым названием «Каприз богов» и запивала это восхитительное изделие французских кулинаров свежезаваренным кофе.
И в этот поистине прекрасный момент громко зазвонил дверной звонок.
Отставив кофе, я устремилась в прихожую.
Вспомнив вчерашнее утро и визит девицы в черной коже, я не открыла дверь, а взглянула в глазок.
На площадке перед дверью стояла пожилая, довольно высокая женщина очень скромного вида, с объемистой сумкой на плече. Скорее всего, почтальон.
– Вы к кому? – осведомилась я через дверь.
– Ланский Борис Алексеевич здесь проживает? – проговорила почтальонша, сверившись с каким-то листочком.
– Допустим, – отозвалась я.
– Что?! – переспросила женщина, повысив голос. – Не слышу, что вы сказали?
Я вздохнула и открыла дверь: громкие разговоры на лестнице могли привлечь соседей, чего я вовсе не хотела, сознавая всю шаткость своего положения.
– Так что – Ланский Борис Алексеевич дома? – повторила почтальонша свой вопрос, входя в прихожую. – У меня для него письмо заказное, с извещением…
– Нету их, – ответила я голосом классической прислуги из старинного водевиля. – В отпуск уехали. Вы письмо оставьте, я передам, когда они вернутся…
– Не положено! – строго ответила тетка. – Письмо заказное, значит, я должна ему лично в руки передать. Конкретному адресату. А куда они уехали и когда вернутся?
Мне показалось, что для почтальонши она задает слишком много вопросов. Слишком уверенный у нее был голос, интонация требовательная. Так говорят не почтальоны, а управдомы или начальники жилконторы. Впрочем, эти по домам не ходят. А почтальонам все по фигу: нет адресата – они письмо обратно отнесут. Они голос повышают, только если газета пропадет. Или ценная бандероль не по тому адресу окажется.
– А я почем знаю? – проговорила я, не выходя из роли. – Мне не докладывали. Хотя вроде недели через две должны вернуться… так что – не оставите письмо?
– А вы кто? – поинтересовалась женщина.
И этот вопрос был явно лишний.
– Я-то? Я за квартирой приглядываю!
Почтальонша открыла свою сумку и принялась в ней рыться. Видимо, она все же решила доверить мне письмо. При этом она отвернулась от меня, чтобы не было видно содержимое сумки. Подумаешь, тайны мадридского двора! Я смотрела на почтальоншу выжидательно – не терпелось вернуться к своему остывающему кофе. Но в душе снова возник тревожный холодок – что-то тут не то…
Я взяла себя в руки – возможно, после утренних событий я просто слишком нервничаю. Не каждый день находишь труп хотя бы и незнакомого человека.
Наконец тетка повернулась ко мне, однако руку, в которой, судя по всему, было письмо, почему-то держала за спиной.
– Значит, не знаете, куда уехали хозяева? – повторила она с каким-то странным выражением, и сделала шаг ко мне, медленно вынося руку из-за спины.
В это мгновение позади послышался негромкий стук когтей по паркету, и рядом со мной возник Бонни.
Почтальонша попятилась, снова убрала руку за спину и проговорила с фальшивой улыбкой:
– А у вас собачка, да? Какая хорошая собачка! Славный песик, славный!
Бонни остановился рядом со мной и глухо, угрожающе зарычал. Видимо, ему не понравилось, что его назвали «славным песиком», как какого-нибудь пуделя или шпица. А может быть, он просто приучен рычать на всякого незнакомого человека.
– Спокойно, Бонни, спокойно! – проговорила я, придержав его за ошейник. Однако пес и не думал успокаиваться. Он потянулся вперед, так что я едва его удержала, и зарычал еще громче, угрожающе обнажив свои огромные клыки.
Почтальонша отступила к двери, снова запустила руку в сумку, словно что-то туда спрятала.
– Так как насчет письма? – напомнила я.
– Не положено! – повторила она, пожевав губами. – Я работу потерять не хочу! Вот вернутся хозяева – тогда и принесу…
И тут в душе у меня шевельнулось смутное подозрение. То есть оно и раньше имело место, но теперь окончательно оформилось и переросло в уверенность.
– А вообще-то к нам обычно Лидия Петровна приходит, – проговорила я самым невинным тоном, на какой была способна. – Почему сегодня вы вместо нее пришли?
– Внучка у нее заболела, – незамедлительно ответила почтальонша. – Вот меня вместо нее и отправили…
– Внучка? – переспросила я, разыгрывая удивление. – Разве у нее есть внуки? Она же еще довольно молодая…
– Ну, значит, такая молодая бабушка… – отозвалась почтальонша и торопливо выскользнула из квартиры.
И тут же Бонни сильно рванулся, так что я не смогла его удержать, и всем своим немалым весом навалился на дверь. Хорошо, что она уже захлопнулась!
– Успокойся, Бонни, успокойся! – повторила я, оттаскивая его от двери. – Пойдем завтракать.
«Как все странно! – думала я, намазывая камамбером второй сухарик. – Стоило мне назвать какую-то несуществующую Лидию Петровну, как эта подозрительная почтальонша поддержала мою игру. Значит, никакая она не почтальонша… кстати, Бонни она явно не понравилась. Но кто же она такая и что ей понадобилось в квартире Ланских?»
Все страньше и страньше, как говорила Алиса, очутившись в Стране чудес. Что верно, то верно, непонятных и подозрительных событий вокруг меня происходит предостаточно. И начались они с того момента, как я устроилась в этот дом присматривать за Бонни. Даже еще раньше, когда встретилась с Нелли.
Жена нанимает совершенно незнакомую девицу по объявлению в газете, скрывает это от мужа. Паспорт я ей, конечно, предъявила, но мало ли что, может, он поддельный! Или за мной числится столько квартирных краж… А может, я садистка и начну мучить Бонни… Хотя такое маловероятно, вряд ли Бонни позволит. Самое главное: они совершенно не боятся оставить квартиру, где много ценных вещей, на постороннего человека. Этак можно из отпуска вернуться – а в квартире одни голые стены, даже сантехнику вынесут! И бытовые приборы!
Хоть Борис Алексеевич мне понравился, он – полный лох, раз безоговорочно доверяет жене. Вернее, какой-то Алевтине Романовне, раз ее слово для него решающее. Вот я сослалась на нее – и пожалуйста, располагайтесь, все ваше – и квартира, и холодильник, и вообще все вещи!
Хотя с Алевтиной Романовной тоже странно. Явилась от нее девица, тоже очень подозрительная, зачем-то ей надо было внедриться в дом. А потом ее убили. Кто и за что? Знаю одно: я этого не делала. И наивно было бы думать, что пристукнули девушку просто так – ограбить захотели. Она не то что с одним – с тремя бандюганами справилась бы. Тут хитрый человек орудовал, раз она его к себе подпустила.
