И в это мгновение у него за спиной раздался звериный рев.
* * *
На пороге спальни стоял Лимон собственной персоной, и вид его был ужасен.
Ноздри раздувались, по лицу, багровому от ярости, перекатывались желваки. Пудовые кулаки были сжаты и просились в дело.
— Шлюха! — заорал бритоголовый. — Живешь на мои деньги и водишь в квартиру мужиков? Да я из тебя чучело набью!
— Лапсик! — истошно завизжала Барби. — Это вовсе не то, что ты подумал! Вовсе не то!
— Что, интересно, я могу подумать? — гремел Лимон, набирая обороты. — Не успел я уйти, а у тебя уже какой-то козел! Вы в спальне, ты почти голая и уже собиралась забраться в кровать! Ну, и что, интересно, ты мне сейчас начнешь в мозги втирать?
— Это совсем не то! — вопила смертельно перепуганная девица. — Лапсик, это совсем не то, что ты подумал! Это не мужчина, а этот.., как его… кар.., кор.., корреспондент!
С перепуга Барби даже сумела выговорить такое длинное иностранное слово. Это был ее личный рекорд.
— Ха-ха-ха! — Лимон деланно рассмеялся. — Охотно верю, что это не мужчина, я его соплей перешибу, но насчет корреспондента — это ты загнула! С каких это пор корреспонденты берут интервью в кровати? Да и какому идиоту придет в голову разговаривать с тобой? Что ты можешь ему рассказать?
Ты только для одного годишься! Точнее, годилась до сегодняшнего дня, а теперь я тебя так отделаю, что даже санитары в морге побрезгуют!
— Помогите! — заорала Барби, вскочив на прикроватную тумбочку. — Ну вы-то хоть скажите, что я правду говорю! — в слабой надежде на поддержку повернулась она к Маркизу.
— Девушка совершенно права… — начал Леня, немного отступая перед бритоголовым, который яростно размахивал кулаками, — я действительно представитель прессы…
— Слушай, ты только меня не грузи! — прорычал Лимон, повернувшись к Маркизу. — Я с тобой тоже разберусь, когда эту мочалку конкретно выпотрошу! Представитель, блин, прессы! Да ты за кого меня, в натуре, держишь? Я что, блин, по-твоему, лох моченый?
— Нет, почему же, — Леня осторожно переступил, зайдя сбоку от разбушевавшегося громилы, и ловким ударом ботинка подсек его левую ногу. Лимон заревел, как разбуженный медведь, и грохнулся на пол, вдребезги разбив настольную лампу.
Барби подпрыгивала на тумбочке, тоненько повизгивая, но смотрела на происходящее уже с большим интересом.
Лимон, чертыхаясь, вскочил, схватил тяжелый резной табурет и с яростным ревом швырнул его в Леню. Маркиз ловко уклонился от летящего в него предмета. Табурет угодил в зеркальную дверцу шкафа, по которой тут же зазмеились трещины.
Отступив в дальний конец спальни, Леня дурашливым голосом пропел частушку:
— Мой миленок Фейербах разругался с Гегелем, Разорвал на нем рубаху и ударил мебелем…
— Остряк, да? — завопил Лимон, перепрыгивая через кровать и бросаясь на Маркиза. — Жванецкий, да? Ты у меня сейчас, блин, на две половинки, в натуре, рассмеешься!
Леня не любил насилия во всех его формах, но при необходимости он мог постоять за себя, при его профессии это было просто необходимо. Он поддерживал хорошую спортивную форму и время от времени брал уроки восточных единоборств у старика-вьетнамца.
Этот старик научил его многим хитрым приемам, но он не раз повторял простую житейскую мудрость: никакие самые крутые приемы не гарантируют полной безопасности. Как говорится, против лома нет приема. Кроме того, в крайнем случае не нужно изощряться — самое простое и действенное средство в драке с другим мужчиной это сильный удар в то место, которое мужчины берегут, как зеницу ока.
«Поэтому женщины в драке опаснее, — добавлял вьетнамец, — у них меньше болевых точек».
Вот и сейчас, увидев, что Лимон озверел не на шутку. Маркиз вспомнил завет старика и ударил бритоголового в ту самую болевую точку, ахиллесову пяту каждого мужчины.
Лимон согнулся, выпучив глаза и хватая ртом воздух.
Барби, которая только что в ужасе убегала от своего разъяренного любовника, увидев его страдания, тут же преисполнилась жалости, спрыгнула с тумбочки, подбежала к Лимону, обняла его за плечи и повела к кровати.
— Лапсик, бедненький, — причитала она, — ну потерпи минутку, сейчас все пройдет…
— Уйди, шлюха! рычал бритоголовый, морщась от боли, но на более решительное сопротивление у него все еще не хватало сил.
Барби с ненавистью покосилась на Маркиза и прошипела:
— Ты что же, гад ползучий, с ним сделал? А если тебя так? Это такое место опасное, неизвестно, как заживет! А если вовсе не заживет, что я тогда с ним делать буду?
— Трудно с вами! — проговорил Маркиз. — Я тебя хотел спасти, а ты же на меня в обиде!
— Спасти он меня хотел! А тебя кто-нибудь об этом просил? Тоже мне, спасатель нашелся!
Барби дотащила своего страдающего любовника до кровати и пыталась на нее уложить, но Лимон шипел, как разозленный кот, морщился от боли и вырывался из объятий своей любвеобильной подруги.
— Уматывай отсюда, пока он не очухался, — крикнула Барби Маркизу, — а то он тебя точно убьет, а мне только покойника в доме не хватало!
— А тебя-то он не убьет? — озабоченно спросил Леня. — Он, по-моему, больше на тебя разозлился…
— Я уж с ним как-нибудь разберусь! Не в первый раз! — отозвалась девица, укладывая бритоголового.
Маркиз подивился неожиданно проявившейся в этой с виду совершенно безмозглой особе решительности и практической сметке и двинулся прочь из спальни.
Правда, он не спешил покинуть гостеприимную квартиру Барби, у него здесь было еще одно важное и неотложное дело, ради которого, собственно, он и пришел сюда.
Маркиз подхватил сброшенного на пол в пылу драки игрушечного медведя, вышел в гостиную и приступил к обследованию.
Он был совершенно уверен, что это тот самый медведь, в котором Лола спрятала драгоценную микросхему, и поэтому не поверил самому себе, когда, ощупав лапы мишки, не нашел никакой прорехи.
Этого просто не могло быть.
Все остальные медведи уже найдены и проверены на предмет тайника, Леня был стопроцентно уверен в том, что микросхема в этом, самом последнем.., но ее там не было.
Больше того, ее и не могло быть. Все швы были ровными, фабричными, без всякого брака, без малейшей щелки, в которую можно было бы спрятать самый крошечный предмет.
Леня растерянно огляделся по сторонам.
Десятки игрушечных медведей смотрели на него со шкафов и полок, с тумбочек и столиков, и казалось, что они смеются над ним. Бурые и серые, черные и белые, в шляпках и фуражках, в платьицах и в полицейской форме, в кокетливых передничках и в ковбойских штанах…
Ни один из них не был похож на медведя из «Аквариума». Только этот, на которого Маркиз смотрел, не скрывая разочарования и раздражения.
Леня нисколько не сомневался, что это та самая игрушка, которую перехватил у него Лимон, — и опять номер оказался пустым…
В чем же дело? Неужели Лола перепутала, ошиблась и спрятала микросхему не в медведя, а в какую-нибудь другую игрушку — в зебру или овцу, в леопарда или носорога?
Нет, это невозможно. Хотя Леня частенько посмеивался над Лолой, подтрунивал над ней, поддразнивал свою верную компаньонку — он знал, что в серьезном деле на нее всегда можно положиться, что она хороший, надежный партнер… Конечно, тогда в «Аквариуме» она была очень испугана, взволнована, но даже несмотря на это, она наверняка ничего не перепутала, микросхема должна быть в одном из медведей…
Но вот он, последний медведь, а микросхемы по-прежнему нет.
Леня глубоко вздохнул и на всякий случай снова прощупал все швы, начиная от кончиков задних лап и заканчивая ушами.
Никаких прорех, никаких отверстий, никакого тайника. И никаких уплотнений, ничего твердого не прощупывалось под ворсистой тканью, ничего, даже отдаленно напоминающего микросхему.
Из соседней комнаты послышался хриплый голос приходящего в себя Лимона.
— Где он, этот козел? Я из него сейчас жаркое делать буду!
Леня подумал, что в этой квартире ему делать больше совершенно нечего.
Он посадил не оправдавшего надежд медведя на тумбочку, рядом с товарищами по животному миру, и устремился к выходу, не дожидаясь, пока Лимон окончательно придет в себя и попытается осуществить свою угрозу.
* * *
Лола высматривала своего компаньона из окна.
Но она так волновалась, что все время отбегала то за сигаретой, то в туалет, то посоветоваться с котом Аскольдом, скоро ли придет Леня. Кот на ее вопросы никак не реагировал, Лола знала, что, как только Леня появится в каком-то только котом обозримом пространстве, Аскольд тотчас же сядет у входной двери и будет таращиться на нее, пока дверь не откроется и на пороге не появится его обожаемый Маркиз.
В результате Лола компаньона своего прозевала, иначе сразу поняла бы по его внешнему виду и походке, что дело плохо. Равнодушный Аскольд тоже ничего Лоле не подсказал, он, как обычно, уселся возле двери, преданно пожирая ее, эту дверь, глазами. Лола слегка забеспокоилась, когда услышала Ленины шаги на площадке. Будь у нее побольше времени, она бы непременно сообразила, что дело неладно, но тут же прозвенел звонок, и Лола открыла дверь, так и не успев стереть с лица радостную улыбку.
