– Нет, больше не выдержу, или она уймется, или я за себя не ручаюсь. Иоанна, тебе надо лечиться!
– Ищи! – рявкнула я ему. – Ищи этого субчика! Обзвони всех своих знакомых или дай мне их телефоны, сама обзвоню. А приставать ко мне не советую, я сейчас опасна для окружающих!
– Совсем дошла, – вздохнул Януш. – Погоди, ты меня заинтриговала. Как же так, стольких обзвонила – и никто не знает?
Он решительным жестом потеснил меня в сторону и сам засел за телефон.
– Лешек! Привет, слушай, ты случайно не знаешь одного субъекта...
Весе корчился на своем стуле в приступе смеха. Я дамокловым мечом висела над Янушем, подгоняя его и осыпая проклятиями, если он переходил на светский треп. Януш послушно закруглялся и набирал очередной номер. Так мы обзвонили бы весь город, если бы коммутатор к концу рабочего дня не отключился.
Вернувшись домой, я снова повисла на проводе. В десять вечера контингент знакомых, имеющих телефон и оказавшихся дома, был исчерпан. Трое из них знали бывшую мою жертву, но двух одинаковых не знал никто!
В одиннадцать я решила перейти на правительственные номера, включая Циранкевича. Как раз в тот момент, когда я раздумывала, который из государственных объектов взять под прицельный огонь, Совет Министров или Генштаб, зазвонил телефон.
– Алло...
– Это Скорбут...
Нет, я уж точно свихнусь. Не многовато ли на мою бедную голову? Я добросовестно пыталась переключиться с одной темы на другую, тем более что интерес к невольным моим собратьям-бандитам во мне не угас. Лихорадочно восстанавливая в памяти последние сведения, я искала глазами листок, на который заносила все рапорты по мере поступления. Листок куда-то черти подевали. Тяжело вздохнув, я решила довериться памяти.
– Да, слушаю...
– Район сто три в полной готовности. Время ездки – одиннадцать минут от городской черты. Быстрей не удается...
– Дорожные работы? – со знанием дела уточнила я.
– Да, на четырнадцатом километре. Срок еще не установлен.
– Минутку, – сказала я. – За сколько времени можно доехать от района сто к сто третьему?
– Без задержек?
– Да.
В трубке озадаченно молчали. Сердце у меня беспокойно забилось. Вдруг я сморозила какую-нибудь глупость?
– Дороги скверные. Средняя скорость не превысит сорока. В час можно уложиться.
– И то хорошо, – одобрила я, узнав, что требуется; теперь пусть себе отключается. Но он, вопреки ожиданиям, со вздохом разоткровенничался:
– Еще только В-3, а там последняя общая проверка – и на покой.
«Упаси боже, – подумала я. – Управятся с делишками – и поминай как звали. А я не успею с ними разобраться...»
Закончив разговор, я решила пока пренебречь правительственными структурами и бросилась к карте. По дороге смела на пол стакан и даже не убрала осколки, не до того.
За час... Сорок километров объездом от места, где проходят три состава. Одиннадцать минут от городской черты... Я достала циркуль, ухитрившись рассыпать прочие чертежные принадлежности. Призвав на помощь все свои познания в области транспортных коммуникаций, я произвела в жуткой спешке сложные математические расчеты. Через пятнадцать минут на карте вырисовался под моей рукой красный круг, – на который я взирала с глубоким удовлетворением. Вот он где, район сто три! Я так гордилась своим открытием, как будто покоренная тайна уже лежала у моих ног.
В приливе вдохновения я перебирала один вариант за другим. Все эти “клюмбоки” и “вейники” как бог свят означают проверку радиосвязи. По некой причине они проверяют ее именно так, отказавшись от солидных научных методов, но дальше сообразительность моя буксовала, поскольку причину эту я не знала, а в специфически научных методах не разбиралась. Ясно лишь, что речь идет о проверке. Зато их пристрастие к ночным часам в сочетании с помехами в виде поездов кое-что подсказывало. В принципе помех следует избегать при любых акустических испытаниях, а раз так, значит, речь идет о воздействии помех на работу аппаратуры?
Можно ли радиоаппаратуру использовать для других целей – кроме традиционных? И для каких именно? Если копнуть поглубже, то там все так сложно, что сам черт ногу сломит, – радиоволны, ультразвук и прочая китайская грамота. С помощью ультразвука можно стирать белье, что уж говорить о радиоволнах? Небось тоже горазды на многое...
В приливе еще большего вдохновения я здраво рассудила, что любой радиоинженер, доведись ему прочитать мои мысли и гениальные выводы, живот надорвал бы со смеху. Ладно, пускай надрывает, мне не жалко, лишь бы посоветовал что-нибудь путное, специалист сразу зрит в корень.
Посмотреть на часы мне даже в голову не пришло. С пылу с жару я набрала номер одного из приятелей.
– Как дела? – выпалила я и сразу перешла к сути. – Мне надо проконсультироваться с тобой по профессиональным делам.
– Твоим или моим?
– Твоим, разумеется. В своих я, смею надеяться, кое-что смыслю.
– Боюсь, ничего толкового ты от меня не услышишь. Я в такую пору не совсем в форме...
– Ты что, спал? – забеспокоилась я, только сейчас вспомнив о времени.
– Нет, просто минуту назад вернулся с работы. Чертовски, понимаешь, устал.
– Постараюсь сократить свой допрос до минимума. Скажи мне одно: для чего, помимо прямого назначения, можно использовать все ваше оборудование?
– Не понял. Какое оборудование?
– Ну то, у которого на одном конце микрофон, на другом – радио, а посередине масса всяких сложных штуковин.
– Как это – для чего?
– Для каких целей, кроме непосредственного назначения?
В трубке растерянно помолчали.
– Нельзя ли объяснить попроще, чего тебе надо? А то я не возьму в толк.
– Хорошо, объясню на примере. Если ты у меня спросишь, для чего можно использовать цементный раствор, я тебе отвечу так: можно заткнуть им кому-нибудь рот, можно нарезать его на тарелке ломтиками – на определенной стадии затвердевания, причем я даже знаю, через сколько часов такая стадия наступит. Я знаю очень много. И наверняка ты о своей радиоаппаратуре не меньше.
– Ах, вот в чем дело... Тогда, конечно, могу тебя просветить. Можно, например, скинуть ее кому-нибудь на голову, килограмма два в ней уж точно будет, можно натянуть всякие провода и сушить на них пеленки. Проводов там хватает.
– Что ты мелешь, опомнись! На головы можно бросать и горшки с цветами! Меня интересуют специфические возможности такой машинерии.
– Можешь по радио от души кому-нибудь насолить...
Наконец я не выдержала. Вопреки первоначальным намерениям рассказала о таинственных звонках – в общих словах и самый необходимый минимум. Афера и без того была непонятной, а в моем сокращении стала невразумительной до абсурда.
– ..что бы ты на моем месте им сказал?..
– Послал бы куда подальше, тем более в три часа ночи.
– Ты, конечно, послал бы. Прошу тебя, посоветуй, что им для затравки разговора подкинуть, чтобы и себя не выдать, и их разговорить...
– Хорошо, дам тебе безотказный совет. Неси всякую чушь. Например: игрек, игрек, пять. А дробь ноль двадцать.
– Не валяй дурака, говори серьезно...
– В такое-то время?
– Сейчас я смилуюсь и отпущу тебя спать, но сначала выдай мне совет.
– Точно отпустишь?
– Клянусь!
В трубке какое-то время раздумывали.
Сейчас или никогда, шестое чувство подсказало мне, что от усталости он стал податлив как воск и я вот-вот услышу от него то, что надо.
Я ждала в напряжении.
– Так вот, – отозвался он, сдаваясь. – Тут недавно брали во временное пользование мои усилители...
– Твои уникальные усилители? Те самые, каких нигде больше нет? Кто?!
– Ведомство, о котором по телефону не распространяются...
– То, что заказывало вам измерения?
– Родственное. Скажу тебе лишь одно: во всей Польше имеется один-единственный человек, который владеет интересующей тебя информацией.
Дальше можно было не говорить. Я уже и сама знала, какой человек мне нужен. И как я не сообразила в ту самую минуту, когда услышала идиотские, бессмысленные слова, каких в польском языке и в помине нет? Хотя какая разница, я знала этого человека настолько, чтобы не строить себе иллюзий: ничегошеньки он мне не скажет.
Положив трубку, я почувствовала, что вся вибрирую, как конь на старте.
* * *
Внутренний голос настоятельно советовал мне расписаться в книге приходов и уходов и немедленно улизнуть с работы. Пришлось ему подчиниться. В отчаянной решимости двинулась я к тому дому, по ступенькам которого безнаказанно разгуливал объект моих кровожадных поползновений. Изучив список жильцов, я обнаружила в нем трех разнофамильных Янушей, взошла на третий этаж и стала ревизовать квартиры. Не церемонясь и даже не удосужившись придумать правдоподобный повод для своих изысканий на местности, я бормотала ради приличия первое пришедшее в голову объяснение – о портнихе, адрес которой мне указали не правильно, после чего, бегло оглядев хозяина через порог, на продолжении визита не настаивала. Подозрительные мины меня не смущали. Прочесав таким манером весь дом снизу доверху и тупо постояв перед заколоченным чердаком, я вернулась несолоно хлебавши на работу. Результат оказался нулевой – ни положительный, ни отрицательный, – учитывая тот факт, что в нескольких квартирах мне не открыли.
