Мы распрощались со следователем не то чтобы как добрые знакомые, но и ругаться вроде бы теперь стало ни к чему.
По дороге домой я купила в кафе «Норд» миндальных пирожных и свежих пончиков с вареньем, это нужно было для того, чтобы умаслить Лешку. Дело в том, что у меня созрел план. Нужно упросить его пойти со мной в Интернет-кафе «Мегабайт», потому что сама я не знаю даже, где такое кафе находится. Это бы еще ладно, адрес выяснить нетрудно. Но там ведь понадобится что-то делать с компьютером, а я, откровенно говоря, умею мало что. Набирать и выводить на принтер текст, записать на дискету… Нет, без знающего человека мне не обойтись.
Я подавила всплывшие на поверхность души угрызения совести. Не стоило бы впутывать ребенка в опасное дело. Но у меня не было выхода, и потом, я ничего ему не скажу, только попрошу помочь разобраться с компьютером.
Аллы, к счастью, дома не было — ушла в магазин, как отрапортовал Лешка, оторвавшись от компьютера.
— Долго она ходит обычно? — деловито осведомилась я.
— Ну, как сказать, когда деньги есть, тогда долго, но сегодня у нее денег не очень много, потому что вчера вечером она отца пилила, что он работает много, а получает мало.
— Интересное дело! — тут же завелась я. — Он один работает, всю семью содержит, а она его еще пилит!
— Да ладно, сами они разберутся, я не вмешиваюсь, — философски ответил ребенок, — а у тебя что в коробке?
— Если мать скоро придет, то у нас мало времени… — протянула я и дала ему заглянуть в коробку.
— Нет, полчаса верных у нас есть! — И обрадованный ребенок побежал ставить чайник.
За чаем я спросила племянника, знает ли он, что такое Интернет-кафе и где находится такое кафе под названием «Мегабайт»?
— А то! — с набитым ртом ответил ребенок. — Еще бы, конечно, знаю! А тебе зачем?
— Сходишь туда со мной сегодня вечером? — нерешительно спросила я. — Я все оплачу…
— Классно! — завопил Лешка. — Ну до чего клево с тобой, Наталья! Там такие модемы стоят отличные, скоростные, у них такая обалденная пропускная способность — закачаешься! Компы — высший класс, все «пни», и некоторые даже четвертые!
Я решила не показывать свою серость и не уточнять у ребенка, что он конкретно имеет в виду.
Интернет-кафе с незамысловатым и вполне понятным названием «Мегабайт» располагалось на Московском проспекте неподалеку от станции метро «Электросила». От метро мы с Лешкой дошли до места за пять минут, причем у меня сложилось впечатление, что племянник отлично знает эту дорогу и бывал в «Мегабайте» не раз.
Внутри кафе было разделено пластиковыми перегородками на многочисленные маленькие кабинки, в каждой из которых стояло по компьютеру. Большая часть кабинок была занята, причем почти все посетители кафе чем-то неуловимо напоминали моего любимого племянника — те же нечесаные космы, те же линялые джинсы, тот же фанатичный блеск глаз… Лешка тут же встретил знакомых и включился в разговор, который меня в первый момент изумил, а потом привел в ужас.
— Витек заходил, — рассказывал один из Лешкиных приятелей, — у него с домашним компом полный абзац: распаковал незнакомое мыло, схлопотал Чернобыль, так что винт на фиг полетел, только на помойку…
— Это что, — задушевно поведал Лешка, — у меня в прошлом году через поросшее мыло мать сдохла, а ты говоришь винт…
Как бы плохо я ни относилась к своей невестке, Лешкины слова привели меня в ужас. Во-первых, Алла еще сегодня утром была жива и здорова, и, во-вторых, разве можно так говорить о родной матери?
— Леша, — прервала я племянника, — что это ты говоришь? Твоя мать прекрасно себя чувствует, и, если вы с ней не ладите, это еще не повод…
Племянник уставился на меня, широко открыв глаза, и вдруг громко расхохотался:
— Ну, Наталья, ты даешь! Разве можно в наше просвещенное время быть такой неграмотной? Мать — это материнская плата компьютера, а мыло — это е-мейл, электронная почта… с ней часто приходят вирусы, от которых с компом… в смысле, с компьютером, может случиться всякая дрянь… Но никто же не говорит — «сломалась материнская плата», это длинно и как-то глупо, все говорят — «сдохла мать», коротко и ясно.
Мне стало очень стыдно, я всегда считала себя современной девушкой, а тут почувствовала ископаемой рептилией, кем-то вроде Лохнесского чудовища, ненароком дожившего от мезозоя до наших дней. Тут еще подвалил к нам какой-то совершенно несуразный тип и стал жаловаться, что у него что-то там поросло и теперь, что ни делай, сплошная ботва. Слушая такую сельскохозяйственную беседу, я совсем пала духом.
Лешка, видимо, почувствовал мое состояние и сжалился:
— Ладно, давай поглядим, что ты там хотела!
Мы заняли свободную кабинку, Лешка включил компьютер и запустил систему.
Я показала ему листочек, на который аккуратно переписала странный текст, продиктованный мне по телефону старухой.
— Сарасавана… — удивленно прочитал племянник, — что за фигня?
Он набрал странное слово на клавиатуре, но компьютер никак на него не прореагировал.
— Ты точно ничего не перепутала? — Лешка тупо смотрел на экран. — Уверена, что именно такое слово?
— Уверена… — с сомнением протянула я, вспомнив, что подозрительное слово продиктовала мне по телефону полуграмотная старуха, — кажется, именно это слово…
Лешка задумчиво пощелкал клавишами и протянул:
— Что-то мне это напоминает…
Вдруг он хлопнул себя по стриженой макушке и завопил:
— Ну конечно! Это же на латинском регистре!
— Что? — переспросила я. — Что на латинском регистре?
— Да слово это! Вовсе не «сарасавана», а «капакабана», такой вроде бы пляж есть в Америке!
— В Бразилии, — машинально поправила я.
— Тем более. Так что это слово — «капакабана», только написано латинскими буквами.
Лешка переключил регистр и защелкал клавишами.
— О! — обрадовано ткнул он в экран. — Открылась, родимая! Теперь пароль просит. Какие там цифры-то у тебя были?
Я протянула ему листочек, и Лешка набрал на клавиатуре пятизначный цифровой код.
— Отлично, — промурлыкал он, — код правильный, мы получили доступ к системе… Здесь почтовая программа для закрытого пользователя, мы можем отправить ему письмо…
— А прочитать мы ничего не можем? — спросила я. Писать письмо неизвестному я не собиралась — это наверняка опасно. Я хотела хоть что-нибудь узнать о нем, а не сообщать о себе.
— Ну, если хочешь, я могу открыть исходящую почту…
— А что это такое?
— Ну, предыдущие письма, которые отправляли с этого же адреса.
Он опять пробежался пальцами по клавишам, и на экране появился удивительно знакомый текст: «Срочный заказ на партию мягкой игрушки».
— Тут еще прикрепленный файл, — Лешка направил отметку курсора на маленькую картинку в углу страницы и щелкнул клавишей «мыши». — Смотри-ка, а тут ты!
Действительно, на экране компьютера появилась крупная цветная фотография. Моя собственная фотография.
А внизу страницы, под снимком, был напечатан адрес квартиры Романа. Той самой квартиры, в которой мы с ним прожили почти год. Той квартиры, в которой безвременно закончила свои дни тетя Ара.
У меня по спине поползли мурашки.
Что же это значит?
Я не хотела в этом признаваться даже себе самой.
Хотя на самом деле все становилось на свои места, все получало совершенно четкое и логичное объяснение. Только объяснение это было чересчур страшным.
«Заказ на мягкую игрушку»! Это, выходит, я — та самая мягкая игрушка, которую заказали с такими предосторожностями, таким сложным способом… Я достаточно много прочитала детективов, чтобы понять: неизвестному адресату электронного письма заказали мое убийство…
— А можно узнать, когда это письмо было отправлено?
— Конечно, — не задумываясь, ответил Лешка и тут же назвал мне дату.
Письмо было отправлено как раз накануне того дня, когда прогремел взрыв в квартире Романа.
— Наталья, ты чего такая бледная? — окликнул меня племянник. — От духоты, что ли? Так ты пойди погуляй, а я еще немножко здесь посижу, ладно? Кое-какие файлы скачаю, раз уж такая пошла музыка… Ты как, не против?
— Конечно, конечно, — согласилась я, не вслушиваясь в его слова.
Мне было страшно, очень страшно… Меня «заказали», и вместо меня по ошибке убили другого человека…
Но самым страшным было даже не это.
Самым страшным было то, что я поняла — меня заказал не кто иной, как Роман… потому что именно его рукой была сделана надпись на картонном кружочке из «Джона Сильвера», с которой началась цепочка, приведшая меня к этому страшному электронному письму…
Конечно, у меня оставались еще какие-то сомнения, но очень слабые. Роман жив, в этом я уже больше не сомневалась, и он по непонятной причине хочет моей смерти…
