Гадость какая! И впрямь псих. Но как известно из истории и литературы, такой вот экземпляр может весьма долго в глазах окружающих выглядеть вполне… как это называется?.. нормальным человеком. Во всяком случае, надписи на лбу «я — маньяк» искать не стоит.
Интересно, почему это у меня во время простуды всегда появляется нездоровая — с точки зрения среднестатистического гражданина — тяга к длинным словам? Может, я тоже этот, как его… Хи-хи!..
Ну хорошо. То есть, на самом-то деле совсем нехорошо, конечно. Попробуем встать в позу этого самого типа. То есть понять, в какую сторону должна съехать крыша, чтобы «пациент» начал убивать. Причем в заданных условиях: чулки и все такое. Всяких со сверхценными идеями — ну, скажем, по заданию некоей сверхцивилизации для обеспечения контакта с высшим разумом необходимо ликвидировать на этой планете семена порока — таких представлять не будем. Во-первых, неинтересно. Во-вторых, у этих «контактеров» и им подобных крыша уехала так далеко, а, главное, в таком направлении, что мне этого не представить. В-третьих, они, такие, скорее всего уже на учете, так что пусть Ильин их сам разыскивает. Поищем «почти нормального».
Старый конь, которому хочется продолжать не портить борозды, и который за неимением такой возможности ненавидит всех и вся, а особенно тех, кого хочется… но нет возможности… Не-а, это тоже не туда, антураж не тот. Пусть Ильин восхищается оригинальностью идеи — вранье это все, не пойдет. Не-на-ту-раль-но. Ладно, попробуем сделать натурально.
Итак, представим обстановку. Дело к полуночи. Новолуние. Точнее, новолуние было во второй раз, а в первый, если верить метеосводкам, имела место быть сплошная облачность, хотя и без дождя. Так что, никаких там романтических теней, непроглядный мрак, ибо фонари в нашей «деревеньке» расставлял ба-альшой любитель экономии.
На самом-то деле темнота не абсолютная, это все-таки не изолированное помещение, а открытое пространство, какой-то свет есть. Только очень мало. Но за полчаса глаза привыкают так, что видят вполне сносно. А вот жертвы будут семенить, как слепые курицы, потому что вся дорога от автобуса до жилого «пятачка» занимает от силы пятнадцать минут, причем начинается на ярко освещенной территории. И как раз между освещенной остановкой и домами — моя любимая спортплощадка.
Заросли вдоль нее стоят сплошной стеной и, вероятно, в этой «стене» прячусь я. Или я иду за предполагаемой жертвой от остановки? Нет, пожалуй, начнем с зарослей, так понятнее. И в темноте ориентироваться удобнее. Итак, я жду. Почему? Кто я? Нет, рано. За что я ненавижу этих «девиц»?
Вариант первый. Месть. Кто-то меня когда-то обидел. Сильно. Какая-то девица. Должно быть, моя «первая». Я к ней со всей душой, я из-за нее ночей не спал, а она… на «Боинге» улетела. Может, вышла замуж на Запад?.. Тварь продажная! Ненавижу! Почему я мщу всем подряд? Потому что все они такие же! Только одни продаются в розницу, на ближайшем углу, а другие оптом — замуж за миллионера и все такое. А может, я теперь импотент? А что, очень может быть. И тут два варианта. Либо та, что меня обидела, вне пределов моей досягаемости — уехала в Америку, вышла замуж за преуспевающего кого-то и к ней не подберешься, прочее в этом духе. Либо… первая жертва — настоящая, остальные — в назидание. Или по инерции? Если первое убийство благотворно подействовало на потенцию (такое возможно), то дальнейший ход событий очевиден, как подростковые угри. И почти так же неизбежен.
Так. Практические соображения. Пущай герр майор проверит связи первой жертвы, ее бывших — это раз. А более интересный вариант — поискать, не выходил ли кто за последние несколько лет из нашего района замуж на Запад. Если не на Запад — не найти. А так может, что и выплывет.
Второй вариант. Ненавижу этих вертихвосток! Моего сыночка, моего лапушку… Как вспомню, до сих пор сердце останавливается. Уж как меня врачи пугали! Но у меня всегда был характер: что решено, то сделано. Ну и что, что почти сорок? Ну, и что, что незамужем? Зачем мне муж? Сама выращу. И вырастила. Кровиночку мою. Уж как лелеяла, пылинки сдувала, такой мальчик вырос — не нарадуешься. А эта… Подолом махнула — и готово. Еще скромницу из себя разыгрывала, глазки опускала, мальчик мой чистый и поверил. А она давай во все стороны хвостом крутить, всем улыбается, шалава. Конечно, он не выдержал. Ну подрался, с кем не бывает. Кто же виноват, что этот оболтус так неудачно упал? Ногами добивал? Вы что, не понимаете — мальчик впервые в жизни с подлостью такой столкнулся. Он ведь у меня такой чувствительный, не выдержал. Я ей прямо на суде так и сказала: что же ты, дрянь такая, делаешь? Ведь ты же во всем виновата! А она зенки свои бесстыжие выставила, и свое твердит: он убить хотел и смеялся, и говорил, что все равно оправдают. А сама-то испугалась, сразу после суда укатила куда-то, знала, что я не прощу. Ну ничего, другие получат. Я хитрая, меня не поймают…
Третий вариант. Мальчик. Подросток, или чуть старше. Строгая семья. Все силы — на сверхреализацию. Святая вера в то, что переплюну не то Эйнштейна, не то Билла Гейтса. А еще лучше — сдвиг на духовном самосовершенствовании. Медитации вперемешку с юношескими поллюциями. Со всеми вытекающими последствиями в виде ненависти к тем, кто мешает совершенствоваться самим фактом существования. Мешает, потому что организму очень хочется, а воспитание не позволяет, воспитание и возраст требуют борьбы со всякими мерзостями — в себе и в окружающих. Толстовская «Крейцерова соната» и его же к ней «Послесловие». Или — его же «Дьявол». И возраст такой, трудный, одним словом. Очень замкнутый мальчик. Как паровой котел, так и до взрыва недалеко…
Привлекательные женщины отвлекают
Наполеон Бонапарт
Через полчаса психологических экзерсисов меня уже трясло так, словно по углам встали все эти типы одновременно. Вот сейчас меня начнут душить… Горло и в самом деле перехватило… В этот момент раздался скрежет замка. Как в детской страшилке: черная рука поднимается по лестнице, черная рука открывает дверь…
Я, конечно, знала, что это Никита — а вдруг нет? Облилась холодным потом, залезла с головой под одеяло и тряслась, как заячий хвост.
Ильин, солнышко, притащил еще яблок и банку малинового варенья, заявив, что выкрал ее с риском для жизни у лучшего друга. Все-таки он прелесть! Сразу начал кормить меня витаминами и жарить мясо — даже про текст не спросил. В итоге все оказались при деле: я поедала его произведение, а он в это время «глотал» мое. Справились мы одновременно.
— Молодца! То, что надо! — заявил он. — Когда сможешь опубликовать?
— Если все в порядке, можно в послезавтрашний номер поставить, я звонила, просила место забить…
— Обалдеть! — восхитился мой синеглазенький. — Не женщина — мечта! Все соображает. Ей-богу, кабы не твоя любовь к самостоятельности, прямо завтра бы женился!
— Ладно, не пугай, я болею, мне нервничать вредно, — мне вдруг подумалось, что шутка, повторенная второй раз, начинает отдавать не то дурным вкусом, не то чем-то вроде правды. Первый раз Ильин так же, на «хи-хи», предложил подарить обручальное кольцо. Потом мы вроде как поссорились. Ну не то чтобы поссорились, но разошлись, как одноименные заряды. А теперь вон опять изволит матримониальные шуточки отпускать. К чему бы это? Так может, он почву прощупывает? Не на тему женитьбы, конечно, а так, на предмет «расширить и углубить» знакомство. Ну-ну, Риточка, что-то тебя нынче заносит, совсем мозги простудила. Мужики, когда чего (точнее — кого) хотят, оперируют не многозначительными словесными конструкциями, а все больше руками. И второго дна в их комплиментах отнюдь не водится, так что не обольщайся.
— Тебя, пожалуй, напугаешь, — задумчиво молвил Никита, прервав эти бредовые размышления. — Уж так занервничала, прямо искры от мозгов летят, сейчас задымишься. Может, тебе дверь наконец-то укрепить, боязливая ты моя? У меня как раз задвижка подходящая имеется, очень бы она тут не повредила.
— Ты что сегодня, в тимуровцы подрядился?
— Угу. Зарабатываю вход в царствие небесное. Да не напрягайся ты так. Бери, когда готовое предлагают, и не мучайся.
Вообще-то замешательство мое было вызвано причиной сугубо практического свойства: дрель, которой я пользовалась, при работе любила оповещать о своем существовании весь дом. Как-то не очень хотелось устраивать такой концерт почти в одиннадцать вечера. Может, наши жильцы, наоборот, Моцарта предпочитают. Опасения мои, однако, оказались напрасны. Герр майор позаботился обо всем. Для начала он выложил из сумки упомянутую «задвижку» — мне по невежеству показалось, что она больше подойдет для какого-нибудь крупного сейфа. За ней последовал набор инструментов, возглавлявшийся небольшой дрелью. Однако…
