В конце концов Лидия пришла к выводу, что рассудок окончательно покинул ее супруга, и устроила его в прекрасную лечебницу с великолепной отдельной палатой, роскошным питанием и до приторности вежливым персоналом. Спустя две недели Гарик приехал навестить академика и нашел того в слезах.
– Что случилось? – испугался Игорь.
Вопрос он задал для проформы – Андрей Валентинович давно не общался с родственниками и, как всем казалось, не узнавал их. Но Бархатов бросился к зятю и закричал:
– Игорек, дорогой, забери меня скорей отсюда!
Якименко опешил. А тесть, давясь словами, принялся жаловаться:
– Здесь нет моей библиотеки! Работать разрешают с полудня до трех, затем отнимают бумагу и ручки! Кофе наливают один раз, потом заставляют пить чай, который смахивает на воду с растворенным цветочным мылом… Я хочу домой!
– Андрей Валентинович, вы меня помните? – не поверил своим ушам зять.
Академик улыбнулся:
– Решил, что я совсем ополоумел? Знаю, ты тоже не веришь в существование страны Хо, но ведь и над Шлиманом[1] смеялись, а он все-таки сделал невероятное открытие, нашел уникальные сокровища. Я просто обиделся и перестал с вами общаться. Но я не тупоумный идиот!
Игорь только моргал, слушая тестя. Если не брать в расчет заявление про «обиделся и перестал с вами общаться», речи Андрея Валентиновича были вполне разумными.
– Но почему вы согласились уехать в лечебницу? – спросил зять.
Академик нахмурился:
– Я устал разговаривать на пустые темы. Времени у меня остается мало, а я должен успеть рассказать людям о стране Хо. Как раз начал писать ее историю. И подумал: поживу некоторое время в клинике, пройду обследование, заодно отдохну от семьи. Это не я, а вы все – сумасшедшие! Лида постоянно молодится, Софья вечно за мной следит… Знаешь, после чего я принял решение держаться от вас подальше? Пошел после обеда погулять, побродил по лесу, вернулся в кабинет, а там бедлам – все бумаги на столе сложены ровной стопкой на одной стороне, книги отправлены в шкафы, на полки. Я кликнул прислугу, спросил, кто разрешил там хозяйничать. А глупая баба в ответ: «Софья Андреевна велела, сказала: «Скоро из комнаты отца мыши побегут, немедленно разбери бардак». Выходит, мой рабочий порядок дочку не устраивает. Но разве я не хозяин в доме? Или такой уж неряха? Кто позволил Соне в чужом кабинете распоряжаться?
Игорь привез тестя назад и построил для него отдельный небольшой домик. Теперь в семье тишь да гладь. Лида, Соня, Антон и Гарик живут в двухэтажном здании, Андрей же Валентинович обитает в собственном четырехкомнатном коттедже.
Земли у академика много – участок-то он получил еще в советские годы, когда для элиты сотки не считали, и размер надела равен двум гектарам. Большую часть территории занимает лес. Есть и небольшое озерцо, которое Лидия все хотела засыпать – ей не нравятся комары. Когда Якименко стал очень много зарабатывать, он не снес старую дачу, просто отремонтировал ее, расширил, облагородил участок. Водоем обложили плиткой и поставили возле него шезлонги. Правда, никто из Бархатовых – ни Соня, ни Лида, ни Антон, ни тем более Андрей Валентинович – не сидит там теплыми летними вечерами.
Переселившись, академик совсем превратился в затворника. Он не пускает к себе прислугу и свел общение с семьей к минимуму. Игорь относит тестю продукты, ставит в холодильник готовый обед-ужин. Именно зять по мере необходимости забирает у Андрея Валентиновича грязное белье и возвращает его чистым. Бархатов не испытывает желания видеть ни жену, ни дочь, ни сына. А те смирились с мыслью, что ученый – ненормальный, и не тревожат его. Физически же старик крепок, на сердце, желудок, прочие органы не жалуется. Поскольку большой дом находится в северной, а маленький в южной части участка, их обитатели почти не пересекаются. Вероятно, Андрей Валентинович ходит гулять, но он не забредает дальше озера, а его родные тоже не заходят за водоем.
Понимаете теперь, почему я считаю Игоря счастливым лотерейным билетом семьи Бархатовых? Много вы знаете мужчин, которые способны так заботиться о тесте и теще?
– Дашенька, – сонно пробормотала Лидия, – иди попей кофейку с булочками, я подремать хочу. Послеобеденный сон – это сон красоты. Ой!
– Что такое? – насторожилась я.
– Побаливает, – призналась мадам Бархатова и осторожно пощупала область около правого, а затем левого уха.
– Все же не стоило этот чип ставить, – с легкой укоризной произнесла я. – Ох, влетит мне от Сони!
Лидия прижала к губам тонкий, совершенно не тронутый артритом палец.
– Тсс! Мы ей ничего не скажем! Сохраним наш маленький секрет в тайне!
Я только тяжело вздохнула.
Несколько дней назад Соня позвонила мне и сказала:
– Нас с Игорьком приятели приглашают на три недели за границу, там у них дом.
– Здорово! Непременно надо лететь! – обрадовалась я за подругу.
– Возникла проблема, – протянула подруга. – А как же мама, Антон и папа? Как их оставить? Ты же знаешь, мы с мужем практически никогда не ездим вместе.
Да, я в курсе: максимум, что могут себе позволить «молодые», это отправиться куда-нибудь на пару дней. Причем недалеко – если, не дай бог, случится неприятность, можно быстро вернуться.
– А так хочется провести вдвоем с мужем отпуск… – горько произнесла Соня. – Но, видно, не для нас это удовольствие.
– Разве Антон не может присмотреть за родителями? – ляпнула я.
– Ты всерьез спрашиваешь? – рассердилась подруга.
– Извини, глупость сморозила, – вздохнула я.
Да уж, Бархатов-младший совершенно нелепое существо, его не волнует ничто, кроме компьютеров. Позовешь парня обедать – придет, не позовешь – даже не вспомнит о еде. Антоша, наверное, неделями ходил бы в одной футболке, но домработница каждое утро заботливо вешает для «малыша» на кресло свежую рубашку, выглаженные брюки и кладет рядом с кроватью белье. К слову сказать, на работе Антона очень ценят. Правда, на мой взгляд, он занимается ерундой – придумывает компьютерные игры. Пару раз мне удавалось бросить взор на экран ноутбука, с которым парень никогда не расстается, и я видела, как по экрану метались разноцветные фигурки, которые стреляли друг в друга или швырялись камнями. В общем, ничего серьезного. Но, похоже, на службе к младшему Бархатову относятся с пиететом: каждый день после двенадцати за ним приезжает представительского класса иномарка с шофером, таким же образом его возвращают домой, как правило, поздно вечером. Мне известно, что Антон получает очень большую зарплату, основную часть ее, как я уже говорила, честно отдает матери, которую обожает. Но оставить Лидию на сына невозможно – за пожилой дамой нужен глаз да глаз, иначе она натворит черт-те что, а молодой человек и за собой-то следить не способен.
– Неужели ваша домработница Наташа не справится? – спросила я.
– Ты забыла? Наталья служит в доме сто лет, появилась у нас, когда я оканчивала школу, и за прошедшие годы не стала умнее, скорей наоборот, – буркнула Соня. – Наверное, нам придется нанимать еще одну прислугу – чтобы следила за Наташей. И отец не впустит ее в свой дом с продуктами, скорей умрет с голоду. Неразрешимая проблема!
– Таких не бывает, – ответила я.
Соня усмехнулась:
– Обожаю тебя за неиссякаемый оптимизм.
– Не бывает безнадежных ситуаций! – возразила я. – Знаешь, говорят: оптимист думает, что стакан наполовину полон, а пессимист считает, что он наполовину пуст. Ситуация одна и та же, но первый не впадает в депрессию, второй же из нее не вылезает.
– А еще встречаются реалисты, – рассердилась Соня. – Им по фигу, полный стакан или пустой, главное, какой в нем напиток. И что набухали в мой бокал? Похоже, чистое дерьмецо. Ох, не ехать нам с Игорьком вместе за границу на три недели…
– Может, нанять женщину, которая приглядит за родителями и Антоном, поможет Наташе с работой по дому? – предложила я.
– Приятных во всех отношениях тетушек понадобится нанять не менее трех, – возразила Соня. – Компаньонка для Лиды, домработница для Наташи и нянька Антону. Одной горничной со всеми не справиться. И проблема с папой не решится. Он же очень вредный, не откроет дверь чужому человеку.
Она помолчала, а затем добавила столь же пессимистично:
– Кстати, представь, что маман сделает, если кто-то посмеет спорить с ней о пользе голодания… К тому же она терпеть не может посторонних в доме. Тебе отлично известно, что без макияжа мать из спальни не высовывается, и на свете есть лишь два человека, которым разрешено лицезреть ее не при параде: ты и я.
– И Андрей Валентинович ко мне хорошо относится, – задумчиво сказала я. – Помнишь, зимой Игорь заболел гриппом, и еду отцу понесла ты, так он родную дочь не впустил в коттедж! Бедный Гарик уже собирался сам с подносом идти, но я как раз в тот день у вас гостила и не разрешила ему с температурой на мороз высовываться.
