– Никогда не уберут за собой и принтер не выключат! – проворчала Татьяна, чья врожденная аккуратность вступала в конфликт с любым беспорядком.
Принтер немного подумал и выплюнул еще один лист, на этот раз последний.
Татьяна подошла к столу с принтером, протянула руку, чтобы нажать кнопку…
И тут она увидела торчащие из-под стола ноги в черных брюках.
В первое мгновение у нее потемнело в глазах. Татьяна просто очень испугалась и бросилась к двери. Она хотела поскорее улепетнуть из злополучной четвертой комнаты, но на пороге затормозила, остановленная врожденной порядочностью.
А вдруг, подумала она, человеку стало плохо, а я, вместо того чтобы оказать ему (точнее, ей – брюки-то женские!) первую помощь, позорно убегаю…
Татьяна вернулась, опустилась на колени и заглянула под стол.
– Что с вами? – проговорила она при этом охрипшим от волнения голосом.
Женщина под столом не ответила.
Татьяна пригляделась к ней и поняла, что ответить она и не могла по самой уважительной из всех причин, как говорил начальник отдела кадров Татьяниного НИИ, «по причине личной смерти».
На горло женщины была накинута петля, сделанная из электрического кабеля в белой пластиковой оплетке.
Женщина была жестоко задушена. Ее глаза страшно выпучены, рот открыт, лицо приобрело отвратительный багрово-синий цвет.
Увидев это ужасное лицо, Татьяна собралась дико заорать.
Но это не получилось из-за неудобного положения: попробуйте заорать, забравшись под стол и скорчившись там в три погибели. Вместо крика у вас получится в лучшем случае сдавленный хрип.
Точно так же случилось и с Татьяной. Хрипло вскрикнув, она попыталась выбраться из-под стола, но вместо этого только больно ударилась затылком об столешницу.
Боль от удара немного отрезвила ее.
Татьяна пригляделась к убитой.
В первый момент она ее не узнала из-за страшного, распухшего и посиневшего лица. Только теперь, внимательно приглядевшись к одежде и прическе, она поняла, что на полу перед ней лежит мертвая Ольга Ястребова.
Тут, к своему стыду, Татьяна почувствовала постыдную, мелкую, недостойную радость.
Ведь Ольга так часто издевалась над ней, так часто говорила ей маленькие и большие гадости, пользуясь тем, что Татьяна не могла и не умела ответить ей тем же.
Татьяна прекрасно понимала свое незавидное положение уборщицы, никогда не лезла к сотрудникам с пустыми разговорами, не ворчала, что приходится много убирать – работа есть работа. Сотрудники относились к ней неплохо, к празднику никогда не забывали дарить мелкие подарки, характер у нее был ровный, она умудрялась ладить даже с главбухом Ниной Семеновной. Впрочем, та, как уже говорилось, пока дело не касалось ее обожаемого сыночка Антосика, была дамой, приятной во всех отношениях.
Только Ольга Ястребова норовила при встрече сказать какую-нибудь гадость, указать на плохое качество уборки, что было несомненным враньем, поскольку Татьяна вылизывала офис, как собственную квартиру. Надзор за уборщицей вовсе не входил в обязанности Ястребовой, однако ей всегда и до всего было дело.
И вот теперь Татьяна глядела на синее лицо и понимала, что Ольга умерла в страшных мучениях, но в душе ее не было сострадания.
Она все пятилась и пятилась к двери, не в силах отвести глаз от распухшего лица убитой Ольги. И вдруг дверь отворилась и стукнула ее по спине. В коридоре стояли Леночка из отдела продаж и этот парень, что заикается… кажется Шурик.
– Вы уже убрали? – вежливо спросила Леночка. – Мне нужно кое-что размножить…
И покраснела, оглянувшись на Шурика.
– Не ходите туда! – непослушными губами выговорила Татьяна, и тут в глазах у нее потемнело, и пол комнаты вдруг стал стремительно приближаться. В последнюю минуту Шурик успел подхватить ее неожиданно сильной рукой. Леночка уже неслась по коридору, призывая помощь.
Надежда Николаевна спала плохо, снились ей заросли фикусов и монстер. Будто бежит она по тропическому лесу, а сзади буквально наступают на пятки грозные дикари с разрисованными краской физиономиями. Вдруг Надежда проваливается в глубокую яму, а дикари пляшут наверху и с радостными криками засыпают ее белым порошком, который отчего-то пахнет ванилью. Порошок добирается все выше и выше, вот уже Надежда погрузилась по шею, вот забиваются ноздри… Надежда чихнула и проснулась.
На груди ее лежал кот Бейсик и старательно обметал лицо хозяйки пушистым хвостом. В носу было щекотно. Надежда еще раз чихнула, да так громко, что кот недовольно соскочил с кровати и перешел на кресло. Там он долго топтался и умывался, пока Надежда приходила в себя от тяжелого сна.
Из кухни доносился звон посуды, а в комнате отчего-то зверски пахло ванилью и перцем. Надежда встала, накинула халат и открыла форточку. Кот недовольно мявкнул: зимой он не любил сквозняков.
– Надя, – в спальню заглянул муж, – не разговаривай с Бейсиком, он наказан!
– Да ну? – удивилась Надежда. – Что же он сделал? Взорвал Смольный или продал врагам чертежи нового ракетного крейсера? Я твердо знаю, что наказать кота ты можешь только за такие преступления.
– Мне не до шуток! – буркнул Сан Саныч, и Надежда заторопилась на кухню.
Кухня по запахам могла спокойно состязаться с базаром небольшого восточного города. Пахло перцем, карри, корицей, ванилью и еще какой-то травкой непонятного названия, которую Надежде привезла приятельница, отдыхавшая в Индии.
Выяснилось, что мерзкий котяра, у которого по ночам бессонница и зуд во всех четырех лапах, умудрился своротить специальную полочку, на которой у Надежды были любовно выставлены красивые баночки со специями. Банки раскатились по полу, так мало этого – рыжий разбойник принялся упорно катать их лапой, в результате чего закрытыми остались только банки с гвоздикой и шафраном, содержимое остальных рассыпалось и перемешалось. Сан Саныч, встав пораньше, понял, что гнев Надежды будет страшен, и поскорее замел все в мусорное ведро. Но запах остался. Сам котяра умудрился вываляться в специях и перенес запах во все помещения большой квартиры.
– Боже мой! – Надежда трагически подняла руки к потолку. – За что мне все это?
– Надя, ты только не перегни палку, я его уже наказал! – Сан Саныч, как всегда, был на страже интересов своего обожаемого кота.
– И как ты его наказал? – с непередаваемым ехидством спросила Надежда.
– Я просто накормил его кошачьим кормом, но лишил всяческих деликатесов. Ничего вкусного: ни ветчины, ни сладкого сырочка, ни копченой рыбки…
– Угу, – Надежда устало махнула рукой, – я так примерно и думала.
– Надя, если ты будешь его бить, мы серьезно поссоримся! – занервничал муж, видя по глазам Надежды, что она не намерена ничего прощать.
– Да я убью его! – заорала Надежда, врываясь в спальню, – как тайфун врывается на острова Тихого океана.
Кот умывался в кресле и взглянул на Надежду из-под лапы с такой голубиной кротостью, что ее ярость перешла уже всякие границы. Но пока она искала, чем бы бросить в это чудовище, Бейсик сгруппировался и одним изящным прыжком взвился на шкаф.
Кот был немолодой, толстый и довольно ленивый. Уже много лет с кресла он прыгал только на стол или на кровать, а на кресло предпочитал забираться не спеша, подтягивая лапы по одной. Очевидно, сейчас он так испугался гнева Надежды, что позабыл о своем возрасте и солидной комплекции.
– Какой молодец! – Сан Саныч проследил за полетом кота и в восхищении прижал руки к сердцу.
– Что б он провалился! – в сердцах пожелала Надежда.
Муж взглянул на часы, охнул и заторопился на работу, а Надежда, проигнорировав молчаливые призывы кота, чтобы его сняли со шкафа, выпила кофе и надолго задумалась.
Откровенно говоря, вся эта история с трупом неизвестной блондинки начала ей надоедать. Крутишься-крутишься как белка в колесе, расспрашиваешь, разнюхиваешь, разведываешь, а воз, как утверждал незабвенный дедушка Крылов, и ныне там! Толком ничего нужного Надежда не узнала. В ресторане блондинку видели уже только убитую. Вопрос о том, кто ее привез на корпоратив, по-прежнему остается открытым. Ну, методом исключения Надежда выяснила, что причастным к этой истории может быть только Сергей Сергеевич Румянцев, но доказательств-то у нее никаких нет! Ведь Сергей Сергеевич – это не тот человек, к которому можно подойти среди бела дня и задать прямой вопрос, зачем он убил сопровождавшую его блондинку.
Надежда прислушалась к себе и поняла, что ни за что не бросит эту историю, теперь это для нее вопрос чести.
Пока что у нее была только одна ниточка – отель «Кроншлот». Вполне естественно было бы предположить, что, раз карточка от номера лежала в кармане шубы убитой блондинки, стало быть, она в том отеле и проживала.
Снова проснулся в душе внутренний голос и начал прорабатывать Надежду посильнее, чем на профсоюзном собрании. Теперь в расследовании наступила совершенно иная фаза.
