— Может, все-таки не мои? — без особой надежды спросила я нарисованного на циферблате Чебурашку, тихонько пристраивая часы на гвоздик.
Чебурашка печально таращился, как бы говоря, что нечем ему меня порадовать, увы.
Я вздохнула и пошла на кухню — заесть огорчение чем-нибудь сладким и заодно подпитать глюкозой мозг, которому предстояло срочно придумать план мести обманщику.
Я ведь уже поверила, что этот Сашок славный малый, а он, оказывается, воспользовался моей добротой, втерся в доверие и им же цинично злоупотребил!
Я открыла шкафчик, чтобы взять с полки банку с кофе, и замерла, озаренная светлой мыслью, мгновенно переоформившейся в черные планы.
В дальнем углу шкафчика прозябала в небрежении обувная коробка с аптечными пузырьками и блистерами, доставшаяся мне от прежних жильцов. Я-то, слава богу, редко болею («зараза к заразе не липнет», — со знанием дела говорит моя маменька), а вот предшественники мои собрали коллекцию лекарств на все несчастные случаи жизни.
Я вытащила и кофе, и коробку с лекарствами. Поставила на огонь большую медную турку и, пока вода в ней нагревалась, нашла в аптечной коллекции слабительное. Сварила кофе, наполнила чашку для себя, а то, что осталось в турке, щедро сдобрила порошком для радикального улучшения моторики кишечника.
Потом убрала на место коробку с лекарствами, закрыла ее декоративными банками со специями и села пить кофе, предварительно настежь открыв двери в кухню и в большую комнату, чтобы пленительный аромат эспрессо беспрепятственно распространился по квартире вплоть до самых до окраин.
На аромате традиционного утреннего напитка необычная добавка никак не сказалась.
Я полагала, что и на вкус слабительное в крепком кофе будет неразличимо.
— Раз, два, три, четыре, пять, начинаю колдовать! — забормотал мой внутренний голос. — Ехал кто-то темным лесом за каким-то интересом, инте-инте-интерес, выходи на букву «эс»!
Рукой, свободной от чашки, я сделала магический пасс, и он появился — мой интерес на букву «эс» — Саша!
— Кофе? — ловко трансформировав магический пасс в приглашающий жест, предложила я и коварно спрятала за чашкой улыбочку типа «оскал гиены юной».
— С удовольствием!
Саша беззастенчиво наполнил кружку до краев.
— Пей, пей, — ласково кивнула я. — Только смотри: кофе очень крепкий.
— Мне сейчас такой и нужен.
— Молоко, сахар? — Я была дивно любезна.
— Не, я горький люблю. Сахар вреден для здоровья!
С кружкой в руках Саша заторопился обратно.
— Здоровье — это важно, — согласно изрекла я уже в отсутствие собеседника и приготовилась ждать, не зная, как скоро подействует слабительное.
Сашок здоровый лось, а лекарство за время хранения могло подпортиться — хотя мне трудно представить, как может испортиться слабительное. Полагаю, со временем оно только эффективнее становится! Тем не менее я бухнула в кофе сразу два порошочка.
Минутки через три послышался приближающийся топот. С кофейной чашкой в руке и доброй улыбкой на устах я выглянула из кухни и увидела, как Сашок, придерживая руками животик, прогалопировал в клозет.
Я тут же поставила чашку и на цыпочках, как маленький балетный лебедь, пробежала мимо уборной, откуда доносились звуки, однозначно выдающие физические страдания и полную сосредоточенность на их переживании.
— Минут пять, как минимум, — оценил имеющееся у меня время внутренний голос.
Я пожалела, что не сообразила забрать из клозета туалетную бумагу — это подарило бы мне практически неограниченный лимит времени!
— Задним умом все крепки, — укорил меня внутренний.
Я только злорадно захихикала: упоминание слов «задний» и «крепкий» в одном контексте в сложившейся ситуации воспринималось как актуальная шутка.
Дверь в маленькую комнату страдалец все-таки прикрыл, но не плотно. На то, чтобы озаботиться поисками ключа, у него и вовсе времени не нашлось.
Я обернула пальцы полой халата, чтобы не оставить никаких следов на дверной ручке, открыла дверь, вошла в комнату и с ходу оценила обстановку.
Выключить компьютер Сашок не успел, даже не закрыл страницу документа, с которым работал. Я выхватила из мешанины буковок словосочетание «свидетель Ложкина» и утвердилась как в подозрениях, так и в злокозненных намерениях.
Одну секундочку я раздумывала, не скачать ли мне этот интригующий документ на флешку, но решила не рисковать, ведь компьютер зафиксирует факт загрузки файла на внешнее устройство.
— Мы пойдем другим путем! — сказал мой внутренний голос.
И мы с ним пошли, вернее даже побежали в большую комнату — за фотоаппаратом.
Так себе аппарат, фотограф не назвал бы его профессиональным, но начинающему шпиону сойдет!
Мышкой прокручивая текст на экране, я страница за страницей отсняла его, вернула курсор на исходную позицию и удалилась прежде, чем туалетный сиделец вышел из своего добровольного одиночного заключения.
— Что, тебе тоже не очень хорошо после вчерашнего фруктового салата? — сочувственно поинтересовалась я у страдальца, проследовавшего наконец по маршруту «уборная — маленькая комната» без прежней резвости.
— Угу. А у тебя не найдется таблеточки от…
Страдалец замялся.
— От поноса? — ласково договорила я. — Нет, к сожалению, я не держу дома никаких лекарств.
— Тогда я в аптеку, а потом по делам.
— Бог в помощь, — сердечно ответила добрая я.
Ушел он очень скоро — не иначе спешил успеть в аптеку до того, как его скрутит снова, и ноутбук забрал с собой. А дверь в маленькую комнату не просто закрыл, а еще и запер на ключик, что меня до крайности оскорбило.
Неужели этот зас…
— Засланный казачок! — дипломатично подсказал внутренний голос.
Я-то хотела сказать совсем другое слово, имеющее непосредственное отношение к затяжному пребыванию в уборной без штанов и туалетной бумаги.
— Неужели этот зас… казачок подумал, что я без спросу полезу в его комнату? — возмутилась я.
Внутренний голос многозначительно кашлянул.
— Ага, а ему, значит, можно шляться туда-сюда через мою проходную комнату в дезабилье? — сменила я песню. — Он, значит, по моей суверенной территории гуляет когда хочет, а я по его погулять не могу? И вообще, почему это у временного жильца на один ключ больше, чем у постоянного квартиросъемщика?!
— Да-да, это ужасно несправедливо, — внутренний голос со мной согласился, но как-то безразлично. Явно думал о другом. — Давай уже ознакомимся с результатами разведдеятельности!
Говорят, идеи носятся в воздухе. Очевидно, это относится не только к гениальным идеям, потому что в этот момент зазвонил мой телефон, я приложила трубку к уху и услышала недовольное:
— И когда же мне доложат результаты разведдеятельности?
Мне бы сообразить, что голос в трубке принадлежит Артему, и, стало быть, интересуют его промежуточные итоги моего доморощенного шпионажа на Сиреневой, а я не успела переключиться с одного объекта разведдеятельности на другой и отчиталась:
— Пересняла с экрана файл, сейчас читать буду!
— Какой файл? Ты что, там до компьютеров добралась? — Артем удивился. — Я думал, ты просто по улице походишь…
— А, ты про улицу Сиреневую! — До меня наконец дошло, что я спутала шпионские карты. — Извини, не поняла, у меня тут свой Джеймс Бонд с доставкой на дом, и мы с ним ведем незримый бой с применением химического оружия.
— Это как?
— Да очень просто: он мне сыворотку правды в коктейль — я ему слабительное в кофе!
— И?
— И все работает, — вздохнула я. — И сыворотка, и слабительное. Сначала я надиктовала главу шокирующих мемуаров, потом выкрала их печатную копию. Сейчас буду знакомиться с текстом.
— А можешь вслух почитать?
— Зачем это?
— Интересно же!
— Да нет, — я как раз успела развернуть на полный экран первый снимок. — Если бы это я сама рассказывала, было бы интересно, а в записи этого бесталанного типа скукотень получилась. Один кондовый заголовок чего стоит: «Показания свидетеля Ложкиной».
— Н-да, не «Приключения барона Мюнхгаузена»! — хмыкнул Артем. — Ладно, а по моему заданию есть хоть что-нибудь?
— По твоему заданию я вчера от рассвета до заката провела на Сиреневой, — ответила я, немного расширив временные рамки. — И на данный момент могу сообщить тебе следующее…
— «Поселок тихий, спокойный», — напомнил мне начало заранее подготовленного текста внутренний суфлер.
— Поселок тихий, спокойный! — отбарабанила я, как зазубренный стишок. — Ни тебе заливистого собачьего лая, ни рева двигателей, ни говорливых бабушек и кумушек на лавочках. Ни собственно лавочек. Местные жители добродушны и общительны, они запросто ходят друг к другу на утренний кофе в халатах и обмениваются подарками.
