В конце концов я сдался, попрощался с сумасшедшей, очутился на лестничной клетке и увидел, как из расположенной напротив квартиры выходит пожилая дама с помойным ведром в руке.
— Молодой человек, букет на полу ваш? — строго спросила она.
— Мой, — вздохнул я. — Где тут у вас мусоропровод? Между этажами?
— Хотите розы выбросить? — удивилась женщина.
Я поднял завернутый в хрусткую бумагу букет.
— Да, вот такая цветам незавидная судьба выпала. Не волнуйтесь, я поломаю стебли, целиком букет не стану совать в мусоропровод, он не забьется.
Соседка Пименовой поставила ведро.
— Мне цветы жаль, свежие совсем, очень красивые. Несли девушке, а та отказалась взять? Не переживайте, забудьте про нее. Найдете еще хорошую невесту, какие ваши годы.
Я показал на дверь Надежды Васильевны.
— Презент предназначался хозяйке этой квартиры, но она от него отказалась, только пирожные взяла. Вы, наверное, Алла? Простите, отчества не знаю.
— Предпочитаю, чтобы ко мне обращались по имени. Но откуда вы имя знаете? — удивилась дама.
— Надежда Васильевна сообщила. И еще что вы ей в дверь гвозди вбиваете, — улыбнулся я. — Похоже, соврала. Створка старая, ее явно никогда не меняли, но дырок на ней не наблюдается.
Соседка поморщилась.
— Надя психически больной человек, не надо принимать ее слова всерьез. Мне очень-очень ее жаль. Осталась на старости лет одна, превратила квартиру в склад ненужных вещей, питается отбросами. Мы с ней одного возраста, но разве одинаково выглядим?
— Вам больше сорока не дать, — покривил я душой, — а Надежда Васильевна выглядит девяностолетней старухой.
— Она не всегда такой была, — мягко сказала Алла. — Уж простите меня за любопытство, а зачем вы к ней приезжали? К Пименовой много лет никто не заглядывает.
Я вынул служебное удостоверение и продемонстрировал его собеседнице.
— Вы полицейский? — поразилась та. — Совершенно не похожи на представителя закона.
Я решил не разубеждать Аллу, поэтому сказал:
— Умерла Валерия Алексеевна, дочь Пименовой, я пришел известить мать о несчастье.
Алла перекрестилась.
— Господи! Бедная девочка. Случилось что-то нехорошее? Лера не от болезни ушла?
Я сделал стойку.
— Почему вы так решили?
— Да что мы на лестнице стоим? Заходите! — засуетилась Алла. — Лучше за чаем побеседовать.
— Спасибо, только букет выброшу, — сказал я.
— Ой, не надо, лучше отдайте роскошные розы мне, — попросила Алла.
— Действительно, шикардос цветы, — выпалил я. И прикусил язык: Иван Павлович, следи за своей речью. Это ужасно, к тебе прилипла лексика Татьяны!
Но соседка Пименовой не обратила внимания на глупое слово, она выжидательно смотрела на меня.
— Стеснялся предложить вам букет, — смутился я. — Не принято отдавать кому-то презент, предназначенный другому человеку.
— Но это же не повод уничтожать такие красивые цветы, — резонно заметила Алла. — Пусть меня порадуют. Проходите, Иван Павлович. Ботинки не снимайте, просто вытрите подошвы о половик. Я выброшу мусор и вернусь.
Уютная, чистая квартирка Аллы разительно отличалась от грязной норы Надежды Васильевны. Мне предложили прекрасно заваренный чай с печеньем.
— По какой причине я решила, что с Валерией приключилась беда? — продолжила прерванный разговор Алла. — Она же еще молодая совсем и, когда жила с родителями, постоянно занималась спортом, ничем не болела. Знаете, я тогда грешным делом Наде завидовала: мои ребята постоянно в соплях, кашляют, а Лера без шапки в тонкой куртенке зимой бегает и не чихнет. На редкость здоровая была девочка. Давно с ней не виделась, но стойкий иммунитет, если уж он есть, никуда не денется. С чего бы ей в расцвете сил в гроб укладываться? Мой покойный муж был врачом и всегда говорил: «Хоть я давно медицинским чиновником стал, но не забыл, чему в институте учили. Можно ребенка в вату укутать, лучшие продукты ему покупать, но если генетика плохая, то ничего не поможет».
Я молча слушал Аллу, а та начала рассказывать про своего покойного супруга.
— Григорий Константинович Каверин сделал карьеру в Министерстве здравоохранения, в частности занимался выделением денег на различные дорогие операции, ведал устройством иногородних в больницы, решал конфликты, которые возникали между пациентами и врачами. Представляете, какое нервное, неблагодарное дело? Мужу нередко приходилось говорить людям категоричное «нет», объяснять, что не даст средств на хирургическое вмешательство у московских специалистов, потому что операцию можно сделать бесплатно в родном городе. В его кабинете часто раздавались рыдания, проклятия, один раз муж женщины, которой предложили вернуться в Екатеринбург и лечиться там, напал на супруга с ножом. Сотрудники вызвали полицию, но Григорий упросил отпустить мужика с миром. Помнится, он тогда сказал: «Люди совершенно уверены, что в Москве их непременно спасут. Не спорю, бывают случаи, когда помочь могут исключительно в столице, и тогда я изыскиваю деньги. Но чаще всего далеко ехать не надо, больного могут поставить на ноги в родном городе. Тем более если речь идет о Екатеринбурге, где есть прекрасные специалисты, а ряд клиник обогнал европейские по оснащенности и условиям содержания пациентов. Но когда я говорю об этом просителю, тот не верит, считает меня сволочью, гадом, требующим взятку, и теряет над собой контроль. Меня этот парень убивать не хотел, просто он из-за жены переживает. Нет у меня к нему претензий». Григорий Константинович был хорошим человеком, искренне жалел тех, у кого были серьезные проблемы со здоровьем, но всегда поступал по закону, соблюдал правила.
Каверина замолчала, потом неожиданно спросила:
— Лера покончила с собой?
— Нет, ее убили. Ударили по голове, проломили висок, — объяснил я. — И мы пока не знаем за что.
Хозяйка квартиры поправила жемчужные бусы, потом пробормотала:
— Нехорошо про мертвую сплетничать, но если это поможет преступника поймать, то, наверное, надо рассказать. Лера не сама из дома ушла, ее родители выгнали. Давно это случилось. Такой у них тогда скандал разгорелся! Прямо стены тряслись. А спровоцировал его мой муж. Понимаете, у нас трое детей, супруг не мог иначе поступить, и я считаю, что он все правильно сделал, но вышла беда. Так вот, Лера как-то поздним вечером пришла к Григорию Константиновичу и попросила с ней поговорить… Бывали случаи, когда люди адрес чиновника Каверина узнавали и прикатывали, думали, что в домашней обстановке тот сговорчивей станет, но муж никогда ни с кем в квартире не беседовал. Дверь посторонним открывала я и строго говорила: «Каверина здесь нет, он живет в другом месте. Еще раз придете, вызову милицию». Но Лерочка-то своя, на наших глазах росла. Да, мы не дружили с Пименовыми, но и не конфликтовали. Надежда тогда выглядела нормальной, Алексей тоже казался приличным человеком, напрягов не было. Короче, Гриша позвал Леру в свой кабинет и долго с ней просидел. Потом девушка выскочила в слезах и убежала. Муж вышел на кухню и рассказал, зачем она приходила. Я чуть со стула не упала! Валерия просила выделить ей деньги на операцию по смене пола, сказала, что с юных лет ощущает себя неуютно в женском теле, является на самом деле мужчиной, у нее даже есть горячо любимая партнерша. Но не надо считать их лесбиянками, потому что Лера не женщина, а действительно Валерий, надо лишь исправить ошибку природы.
— Неожиданный поворот, — пробормотал я.
— Я бы сказала, шокирующий, — кивнула Алла. — Супруг сначала растерялся, потом постарался объяснить Лере, что денег на смену пола государство ей никогда не даст, подобную операцию делают лишь после серьезного психологического тестирования, этот вопрос решает консилиум специалистов. Но даже получив их согласие, сразу в мужчину она не превратится, придется вынести несколько операций, на это уйдет пара лет. Затем оставшуюся часть жизни ей предстоит пить лекарства. Кроме того, «переделанные» люди долго не живут, умирают спустя десять-пятнадцать лет после того, как сменили пол. Да еще возникнут проблемы с документами. Но Валерия не услышала разумных слов, заявила, что полетит в Таиланд, где такие операции поставлены на поток. Ну просто детская реакция: «Хочу сейчас, немедленно дайте!» Разве можно столь серьезное дело с бухты-барахты затевать? Гриша попытался внушить глупышке, что она, вероятно, ошибается, ничего мужского в ней нет, в двадцать лет человек еще слишком юн, плохо себя изучил, надо обратиться к психологу. А Лера твердила: «Дайте денег, я отправлюсь в Бангкок». Услышав жесткое «нет», Пименова зарыдала и, выкрикнув: «Все равно найду деньги, займу под проценты», — убежала.
Алла аккуратно расправила скатерть.
— Дети… Пока они маленькие, постоянно трясешься — заболеют, двоек нахватают, высшего образования не получат. А потом крошки вырастают и становится ясно: время, когда ты держал ребенка за руку, было самым спокойным. Малыш вырос, мама ему теперь не указ, и он начинает совершать глупости. Когда моему старшему сыну исполнилось двадцать, я с запозданием поняла: женское счастье — это когда все члены семьи дома и мирно спят в кроватях. После того как Лера убежала, я сказала Грише: «Ступай к Наде, расскажи ей и Алексею про мысль, которая укоренилась в голове Валерии. Девочка вне себя, не дай бог, правда отправится к ростовщику. И что дальше? Дурочка улетит в Таиланд, ее там изуродуют, вернется в Москву инвалидом, вся жизнь будет поломана. Родители обязаны знать, что затевает их неразумный ребенок. Представь, что наш Леня решил бы в женщину превратиться, а мы бы об этом уже потом узнали». Гриша крякнул и поспешил к Пименовым.
