– Еще как есть, – огрызнулась я. – Посадить тебя на фиг! Ты ж у нас, как ни крути, подозреваемый номер один.
– Ты это… – Он ощерился и весь подался вперед.
Я сразу представила, как он мог избивать Карину, а потому выпрямилась и продемонстрировала «превосходство в силе». Все-таки метр семьдесят пять, два ведра полных легко поднимаю. Я посчитала, что не решится этот ублюдок применить силу. Он и не решился. Бедная Карина.
– Ты не смей выступать, – на всякий случай заявила я. – А то мне ничего не стоит снова вчерашнему менту позвонить.
– А что, он хахаль твой? – Шапиков противно осклабился.
Этак он Паше и неприятности по службе устроит.
– А не твое дело! – отрезала я.
Он насупился:
– Мое алиби подтвердилось! Четыре человека заверили ментов, что я был с ними в тот вечер. И нечего финтить, вот сейчас возьму и вообще откажусь.
Сошлись мы на семи тысячах долларов. В сумму уложились. Шапиков подписал согласие, и, освободившись, я немедленно позвонила Паше, Павлу Андреевичу. Вопреки опасениям, он совсем не рассердился моему звонку.
– Да, Катерина, – подтвердил он, – не сработал твой дракончик. Но ты не отчаивайся, ладно?
В его голосе прозвучало что-то такое… Похожее на насмешку. Или мне это только показалось?
Я просматривала в библиотеке каталог и поражалась: какое же разнообразие столов существовало в то время! Это теперь мы знаем столик на кухне, большой обеденный, тумбочку к кровати, письменный, туалетный – ну и все, пожалуй. Да и то мне лично настоящий туалетный столик в чьей-то квартире видеть не приходилось. А в XIX веке люди писали друг другу письма, играли в карточные игры, причем не в «дурака», а в бридж, вист, ломбер – отсюда и ломберный столик с боковыми отделениями для хранения колод. «Для чая накрывали не обеденный стол, а особый – чайный. Были отдельные столы для чтения, для курения и хранения курительных принадлежностей. Существовали столики, на которых размещали вазы с цветами, и столы, за которыми занимались рукоделием».
Я закончила читать текст, крупным шрифтом отпечатанный на большом листе бумаги.
– Это будет в центре стенда, а фотографии по краям. Катя, вы не просили владелицу столика о фотографии?
Эх, не лучшее она выбрала время!! Но огорчать Варю мне не хотелось.
– Я просила, но Анна Федоровна отказала… Честно говоря, ей не до того было, болела она.
– Очень жаль…
– Я еще раз попрошу, – пообещала я, – или сама щелкну.
Так и сделаю. Сама сфотографирую, тайком. Галя разрешит.
– Интересно, – вслух подумала я, – сколько же Надя заплатила за тот столик?
– Десять тысяч рублей, – не задумываясь ответила Варвара. – Только это не Надя сделку обстряпывала, а вот та, другая…
– Кто другая?
– Ну которую убили. Карина Кулярева, деловая колбаса… Прости меня, господи, о покойнице!
– А вы ее хорошо знали?
– Знала, не знала… – пожала плечами Варя, – но человека видно. Карина была здесь записана.
– И что она читала?
– Она записки брала, которые правнучка Зябужских оставила.
– Записки?
– Ну да. – Варя удивленно посмотрела на меня. – А что? И историю рода читала. Это же так естественно: столик купила, надо выяснить, от кого он достался.
– Столик не ее, – уточнила я. – Столик Надин. А можно мне эти записки посмотреть?
– Не получится, – вздохнула она, – я их домой забрала. Выставку делаю. Да я тебе часть приносила.
Я кивнула, вспомнив разрозненные выписки и смазанные переснятые фотографии.
– Вот закончу – тогда и посмотришь все полностью, – заверила меня Варвара. – А правнучку эту я хорошо помню, и дочку ее. На Юльку Кривину похожа.
– На кого?
– Ах ну да, – заулыбалась она. – Ты ж ее не знаешь. Ну есть тут одна у меня читательница. Старая дева. – Варя взглянула на пустой стенд, словно примериваясь. – Фотография столика хорошо бы смотрелась, – вздохнула она. – И особенно вышивку сфотографируй. Это самое ценное.
«Женщины смогли применить свои способности, украшая мебель вышивками – гладью, крестом и бисерными. То, что раньше считалось праздным времяпровождением, стало искусством. Над вышивками работали по несколько лет. Стоили такие вещи очень дорого. Они передавались из поколения в поколение», – прочла я следующий абзац.
– Но десять тысяч – это копейки! – подсчитала я. – Просто ничего!
– Вот именно, – вздохнула Варя, – баба Люда потом, как сообразила, долго ругалась.
– Ругались? Это же даже при мне было… У магазина Карина с ними ссорилась. Это баба Люда и еще один нестарый еще мужчина. Поседевшие волосы, мешки под глазами.
– Ему за тридцать всего-то…
– Да не может быть!
– Точно, точно! Сорока еще нет. Спился он вконец. Жена от него ушла – тоже не сахар была, пила, но не так. Дрались как черти.
Я вспомнила сгорбленную пожилую женщину со страшными варикозными венами на ногах и ее опустившегося сынка-пропойцу. Вспомнила, как он угрожал Карине, кричал, что убьет эту суку. Так вот же оно! Вот тебе и мотив, и возможность, и способ. Все сходится.
«Не отчаивайтесь!» – вспомнила я Пашины слова. Ишь ты! Шутить вздумал. Да я и не думала отчаиваться. Вот тебе, получи помощь следствию. Выйдя из библиотеки, я торопливо набрала телефонный номер:
– Павел Андреевич? А, его нет? Тогда Бобрыкину, будьте добры. Здравствуйте, Вера Семеновна.
Серия новых драконов так и стояла незаконченная. Среди них выделялся Верочкин – с розовой шкурой. Надо же такое придумать – розовый дракон! Только в четыре года может прийти подобная идея. Впрочем, он выглядел красиво и необычно: бархат цвета чайной розы слегка отливал перламутром, гребень выделялся яркой позолотой. Оставалось сшить крылья. Я приготовила для этого тонкий трикотаж с блестками.
Скоро закончу. И розовый зверь отправится к своей маленькой хозяйке, а остальные – в магазин. Получу денежки, куплю себе обнову, деревенские бабульки точно решат, что у меня хахаль завелся.
Накануне я засиделась за работой допоздна. Даже не знаю, во сколько легла. А утром меня разбудил тети Нюрин муж, которому приспичило спозаранок заняться ремонтом двигателя. Двигатель этот ревел как незнамо что и не давал мне спать.
Я поднялась, с трудом соображая. Надела купальник и пошла к пристани. Спустилась по полуразрушенным ступенькам, ласточкой сиганула с настила… и тут только поняла, в каком месте оказалась. Впервые со дня смерти Карины я нарушила табу и прыгнула в воду в том самом месте, где нашли ее мертвое тело. От ужаса и отвращения у меня перехватило дыхание. Напрасно я твердила себе, что вода давным-давно утекла, что все тут промыто дождями… Не помогало. Деревянный настил маячил всего в нескольких метрах. Мне были хорошо видны почерневшие, опутанные скользкой тиной сваи и подгнившие снизу доски. Я даже подумать не могла о том, чтобы вернуться и снова влезть на него. Это было страшное место, здесь убили, и убили жестоко…
Я поплыла прочь от берега. Там, за крошечным мысом, должен быть еще один пляжик, где можно выбраться на берег. Никогда в жизни мне не было так страшно. Даже когда в детстве мальчишки заперли меня в темном сарае, даже когда мне швырнули лягушку за шиворот, даже когда мы с Надей обнаружили мертвую Карину. Тогда я почти не думала о себе – беспокоилась о Наде. А теперь… Я была готова поверить во все местные легенды, во всех этих призраков. Я работала руками и ногами, каждую минуту ожидая, что страшный мертвец схватит меня за ногу. Карина или Анастасия? Уже почти у самого берега я коснулась каких-то осклизлых водорослей и чуть не захлебнулась от страха. Выбравшись на берег, я чувствовала себя более измученной, уставшей больше, чем после соревновательного заплыва с Пашей. Скорчившись на грязном песке, я зарыдала. С реки дул неприятный ветерок, было холодно. Теперь мне придется идти в мокром купальнике через деревню. Может, Варя поможет?
Я умылась речной водой и вскарабкалась вверх по тропинке. В магазине никого не было, незамеченной я проскользнула в библиотеку.
– Варя! Вы мне не поможете?
Увидев меня, Варя не заулыбалась, как прежде, а сурово отвернулась.
– Чего это вы в библиотеку в таком виде? – недружелюбно произнесла она.
Как незнакомой! Я виновато посмотрела на пол: с купальника продолжала капать вода. Может, она злится из-за фоток? Но ведь она еще не знает, что Анна Федоровна не разрешила фотографировать столик.
– Так случайно вышло! Я глупость сделала, прыгнула в воду с той лестницы, где убили… А потом испугалась. Доплыла сюда и вот теперь без вещей… Решила какой-нибудь халатик попросить.
Она критически посмотрела на меня, зашла за стеллажи и вернулась со старым ситцевым халатом. Наверное, она его надевала, когда мыла здесь полы.
Я поблагодарила ее и натянула халат. До дома дойду. Главное, прикрывал мои толстые ляжки.
– Ты только за халатом приходила? – неожиданно резко спросила Варвара. – Все? Ну так чеши теперь домой.
