— Вот та дверь, про которую говорил твой знакомый, — сказал он вполголоса, указывая на металлическую дверь с кодовым замком в противоположном углу двора, естественно, без всякой вывески или хотя бы таблички с именем.
— А чего ты чуть ли не шепотом? — удивленно спросила его Лола.
— Да мы вроде как в засаде, — смущенно ответил Маркиз, — невольно голос понижаю. Хотя, конечно, на людей, сидящих в машине, никто не обращает внимание. А уж услышать, о чем мы говорим, точно невозможно.
Они без всякого результата просидели в машине около часа. Лола съела яблоко, подпилила сломанный ноготь, выщипала несколько лишних волосков из бровей и отчаянно заскучала.
— Дохлое дело, — начала она ныть, — ничего мы тут не высидим. Ну, допустим, приходила сюда Моника месяц назад.
Так, по-твоему, она целый месяц за этой дверью и сидит?
— У тебя есть выбор? — холодно парировал Маркиз. — Нет? Тогда сиди тут, потому что деться тебе некуда.
Лола ныла просто по вредности характера и еще потому, что после истории с Антоном Кузовковым, Маркиз стал относиться к ней подчеркнуто равнодушно.
«А сам-то, — по привычке подумала она, — кто-то у него есть в ЛОСХе. Жаль времени нет посмотреть, что его пассия из себя представляет».
— Хорошо, что Пу И не взяли, — ворчала Лола, — такой двор жуткий, что собаке не выйти. Сплошная антисанитария!
— Ей-богу, лучше бы я вместо тебя Пу И взял! — завелся Маркиз. — С ним спокойнее!
Песика оставили у соседки Зинаиды Викентьевны. После того как приехали из Новозайцева, Маркиз вспомнил о своей родной коммуналке. Когда-то там жили всей семьей, потом получили квартиру и съехали, оставив упрямую бабку, которая никак не хотела расстаться с квартирой, проведя в ней почти всю жизнь. Со временем Маркиз купил себе квартиру, а комнату, оставленную ему умершей бабкой, держал так, на всякий случай, изредка приходил туда и подкармливал единственную помнившую его с детства соседку Зинаиду Викентьевну. В других комнатах соседи были все новые и надолго в коммуналке не задерживались. Старуха Зинаида очень привязалась к Пу И, и песик платил ей тем же, так что Лола спокойно оставляла с ней свое сокровище.
* * *
Наконец на улице послышался звук подъехавшей машины, и во дворе появилась импозантная дама в элегантном светло-оливковом плаще. Всем интересная дама, портил ее только удивительных размеров нос. Уверенными шагами она направилась к железной двери и нажала кнопку звонка. Загудел динамик домофона, на неразборчивый вопрос дама сообщила, что ей назначено и доктор ее ждет, и дверь перед ней гостеприимно распахнулась.
— Интересно, — вполголоса проговорила Лола, — дело обставлено такой тайной, что можно было бы предположить, что дама собирается решать свои неотложные женские проблемы.
— Какие проблемы? — не сообразил Маркиз.
— Какие-какие, — огрызнулась Лола, — беременность нежелательную прервать!
— Разве такие залетают? — удивился Маркиз. — Да ей не меньше пятидесяти…
— Вот-вот, в таком возрасте обычно умнеют. Тогда, на мой взгляд, ей нужен только один доктор — хирург-косметолог. Непонятно только, почему она так долго ждала, прежде чем решилась расстаться со своим носом.
— Вот видишь, — насмешливо сказал Маркиз, — теперь ты сама почти шепчешь. А относительно этой дамы — может, этот нос ее фамильная гордость, и она долго не хотела с ним расставаться, пока муж не настоял.., а может быть, она вовсе и не нос свой хочет изменить, а допустим, форму ушей или разрез глаз?
Прошло еще около часа, и носатая дама покинула таинственный кабинет — естественно, с тем же самым носом, с каким пришла.
— Это еще ничего не значит, — сказала Лола, — врач пока провел только предварительный осмотр.
Наконец еще через сорок минут дверь открылась, и на пороге появился маленький рыженький человечек с длинными, до колен, руками и огромными оттопыренными ушами. Закрыв за собой дверь, он вышел со двора, и с улицы послышался шум прогреваемого автомобильного двигателя.
— Ну что, — задумчиво произнес Маркиз, — проследим за ним, может, он и правда врач…
Рискуя привлечь к себе внимание, Маркиз выехал на улицу и успел заметить отъезжающую от тротуара белую «тойоту». Он поехал за «тойотой» на безопасном расстоянии.
— Если он врач-косметолог, — задумчиво проговорила Лола, — ему самому не помешала бы хорошая пластическая операция, а то он всех клиенток своими ушами распугает…
Маркиз ехал за «тойотой», стараясь не потерять ее из виду на забитых транспортом улицах. К счастью, ехать им пришлось не слишком долго — белая «тойота» приехала на Петроградскую сторону и остановилась возле внушительного серого здания на Широкой улице, бывшей улице Ленина.
— «Клиника эстетической медицины», — прочла Лола надпись на металлической табличке возле дверей, — наша гипотеза подтверждается. Все понятно, здесь он работает, так сказать, официально, а там принимает отдельных клиентов, которые требуют повышенной конфиденциальности…
— Опять же налоговые органы ничего не знают о его дополнительных заработках, — со знанием дела добавил Маркиз, — давай-ка, — он повернулся к Лоле и критически осмотрел ее внешность, — зайди в эту клинику и постарайся узнать фамилию нашего эскулапа. Ты же у нас ведущая актриса на роли богатых клиенток!
— Ну ты даешь, — обиделась Лола, — заказать загородный особняк — еще куда ни шло, но делать пластическую операцию.., в моей внешности нет никаких недостатков!
— Сейчас появятся, если не пойдешь, — свирепо заявил Леня, — мы что тут, в игрушки играем? Марш в клинику, сама придумаешь, какой орган тебе нужно исправить!
Лола обиженно надулась, но не посмела ослушаться сурового повелителя и покорно выбралась из машины.
Специалист по интерьерам клиники эстетической медицины ставил перед собой задачу ошеломить посетителя клиники еще в дверях.
Величественные колонны подпирали потолок с лепниной и плафоном. На плафоне три античные красавицы с безупречными, но, на взгляд Лолы, несколько пухловатыми формами, сидели в окружении цветов, фруктов и музыкальных инструментов.
«Мрамор ненастоящий», — сварливо подумала Лола.
По всем углам холла стояли мягкие кресла и диваны. По всему было заметно, что владельцы клиники страстно желают, чтобы любой посетитель становился со временем клиентом, и не намерены его упускать.
Лола обратилась к сидящей за письменным столом с компьютером и картотекой хорошенькой сестричке, которая, должно быть, одновременно с регистрацией клиентов служила живой рекламой клиники.
— Простите, девушка, — проговорила Лола с хорошо отработанной надменной интонацией скучающей богатой дамы. — Я договаривалась о встрече с одним вашим доктором, а его имя-отчество забыла. Он такой маленький, рыжий, с большими ушами.
— Борис Львович? — подсказала девушка.
— Да, кажется, — неуверенно проговорила Лола, — фамилия на "Г"…
— Не на "Г", а на "Д", — поправила ее девушка, — Борис Львович Длуголенский.
Он сейчас здесь, но к нему обычно предварительная запись. Как ваша фамилия?
— Апельсинова, — брякнула Лола первое пришедшее на ум.
Девушка, нисколько не удивившись, начала просматривать книгу записей. Наконец она подняла голову и с сожалением сказала:
— Нет, извините, вашей фамилии я не нашла. Давайте я запишу вас к Борису Львовичу на следующий четверг, если вас это устроит. На пятнадцать ноль-ноль.
— Хорошо, — легко согласилась Лола, — в четверг, так в четверг.
— Простите… — извиняющимся тоном проговорила сестричка, держа ручку над страницей книги. — Я должна записать здесь хотя бы приблизительно причины вашего обращения в клинику. Честно говоря, я не представляю, что вас не устраивает в вашей внешности.
— Уши, — холодно сообщила Лола, — мой друг предпочитает женщин с оттопыренными ушами.
* * *
— Борис Львович Длуголенский, — выпалила Лола, усевшись рядом с Маркизом, — хирург-косметолог, как мы и думали.
— Ясно, для чего привезли к нему Монику, небось так переделал ей морду, что родная мать не узнает! — обозлился Маркиз. — Фиг ее теперь найдешь!
— Да, судя по тому, что очередь на прием к нему большая, врач он хороший.
— Ты записалась к нему на прием? — полюбопытствовал Леня. — Какую часть лица будешь переделывать?
— Отстань! — Лола рассердилась не на шутку.
Мимоходом она поглядела в зеркало заднего вида, представила, что вместо ее розовых аккуратненьких ушек по бокам будут торчать две оттопыренные пельменины, и пришла в совершеннейший ужас.
Следующие несколько дней Маркиз как приклеенный следовал за белой «тойотой» Бориса Львовича Длуголенского. Его наблюдение облегчалось тем, что каждый день он угонял новую машину, бросая ее вечером, так что доктор не должен был заметить постоянную слежку.
