– Я рассказала тебе правду, – продолжала Марфа, – потому что я добропорядочная, законопослушная гражданка. Ваш эксперт может сколько угодно изучать ножницы, он там крови Ирины не обнаружит.
Это была правда. Я сразу заметила около гвоздика, скрепляющего лезвия, крохотную темно‑коричневую ниточку и поняла: этот предмет использовали для того, чтобы испортить пояс. Но ведь одно не исключает другого. Марфа могла поработать над страховкой Вересаева, а затем лишить жизни девочку. Ножницы она вытерла, нитку не заметила.
Марфа моргнула и выдала пассаж:
– Если дашь честное слово никому не говорить о моей попытке пошутить над Алешкой, я ни одной живой душе не сообщу, что ты прикрываешься имиджем писателя, а на самом деле агент спецслужб, внедренный в среду творческой интеллигенции. Стукачей никто не любит, вокруг тебя образуется вакуум. Для всех будет лучше, если мы забудем о ножницах! Я пойду посмотрю шмотки, иначе Франк захапает все без разбора! Никому не скажу про смерть Риши, я умею держать язык за зубами. О’кей? Я не при делах. Ну, договорились? Я тебе про пояс ни словечка не обронила. Ты про шутку с Алешкой не болтаешь. А я про твою связь с ФСБ молчу. Выгодное предложение! По рукам?
После того как Марфа исчезла за стеллажами, я бесцеремонно взяла крохотную сумочку Франк и порылась в ней. Ничего интересного внутри не обнаружилось, губная помада, зеркальце, тоненький блокнотик и сотовый телефон. Никаких ножей или других, как пишут в протоколах, колюще‑режущих предметов.
Я вышла из гардеробной, позвонила Юре и спросила:
– Чем ты занят?
– Разговаривал с Верещагиным, – шепотом ответил он, – сейчас его Владимир в сторону отозвал. Что‑то мне их лица не нравятся.
– Где Муркин? – перебила я Шумакова.
– В соседней комнате с коньяком отдыхает, а что? – проявил любопытство любимый.
– Мне надо, чтобы ты посмотрел на подошвы его ботинок прямо сейчас, – велела я.
Юра хмыкнул.
– Не время шутить.
– Не спорь, делай, что прошу, это очень важно, потом объясню, – перебила я Шумакова, – жду на трубке.
– Угу, – забормотал он, – иду, бреду, вхожу, э‑хе‑хе.
– Не кряхти, – улыбнулась я.
Послышался шорох, тихий стук, вдали зазвучали голоса, я терпеливо ждала. Наконец снова раздался знакомый баритон:
– Хорошее ты мне задание поручила. Башмаки у него черные. В фирмах я не особенно разбираюсь, но, похоже, они обычные. Подошвы гладкие, темные, особых примет не наблюдается. Если скажешь, что тебя заинтересовало, то…
– Вензель из двух букв «А», выложенный из перламутра, – перебила я, – он должен быть в углублении за каблуком, до носовой части, которая касается земли.
Юра кашлянул.
– Гламурненько. Мужики такие носят? Никогда не встречал подобную красотень и в магазинах ни разу не видел. Нет, у Муркина штиблеты как штиблеты.
– Ты не посещаешь бутики, где выставлена обувь стоимостью с космический корабль. Теперь приглядись к его часам, – снова попросила я. – Что у сериальных дел мастера на запястье? Надеюсь, в будильниках ты ориентируешься лучше, чем в ботинках.
– Фальшивый «Ролекс» я всегда от настоящего отличу, – обиженно прогудел Шумаков, – давно заметил, что Петр щеголяет в пиратской копии.
– У Муркина подделка? – уточнила я.
– Китайское производство. В Интернете можно купить такие за две тысячи рублей. Петр Аркадьевич дешевый понтярщик, – тихо подтвердил Шумаков, – погоди‑ка.
Я опять услышала скрип, стук, затем Юра продолжил:
– Думаю, дела Муркина идут не так хорошо, как ему хочется. Зачем ему соглашаться на участие в домашнем спектакле? Если кошелек туго набит, не подпишешься на самодеятельность для потехи публики.
– Все актеры стараются ради зрителей, – заспорила я, – и от денег еще никто не отказывался. Посмотри на меня. Вполне успешная писательница, получаю гонорары от издательства, но стремглав помчалась к Филиппу Леонидовичу.
Юра чуть повысил голос:
– Очень уж актеры хвастаются, безостановочно хвосты распускают. Пока мы тут сидим, Муркин рассказал мне про тысячесерийную ленту, где он главный герой. А Лавров давай про предложение из Голливуда трещать, его якобы позвал на съемку Федерико Феллини.
– Режиссер давно умер, – вздохнула я, – Павлуша врет. Странно, что он не в курсе: Феллини не работал в Америке, он жил в Италии.
– Лжет, как мелкий карманник, – согласился Юра, – и Муркин туда же. Они тут целый час выясняли, кто из них круче. Ей‑богу, смешно. Что ты узнала? Хотя извини, потом поговорим, Филипп Леонидович меня зовет. Нехороший у него голос!
Шумаков отсоединился, я повертела в руках план дома и уверенно пошла во владения Леонида.
На сей раз единственный сын Верещагина сидел в кресле с книгой в руках. Увидев меня, отложил томик. Я привычно взглянула на название и очень удивилась. «Психология маньяка» – не лучшее чтение на сон грядущий, на мой взгляд, уместнее полистать детектив Милады Смоляковой, сказки для взрослых с легким криминальным привкусом, а не изучать труд, посвященный серийным убийцам.
– Хотите стать следователем? – спросила я. – Или подумываете об адвокатской карьере?
– Учусь на экономическом, – вяло ответил Леня, – просто интересуюсь психологией, это мое хобби.
Я решила не давать парню возможности расслабиться.
– Вы ходите по дому в тапках?
Леонид положил ногу на ногу.
– Интересное начало беседы. Уж точно не в унтах!
– Но, выходя к гостям, вы переобуваетесь? – продолжала я. – Можете показать, в чем вы были сегодня вечером? Наверное, костюм, рубашка, галстук, но меня в первую очередь интересует обувь. Если сейчас мне откажете, я пойду к вашему отцу с этой же просьбой.
Лицо Леонида слегка вытянулось, но он не стал спорить, молча встал, поманил меня пальцем, пересек кабинет, толкнул дверь между книжными шкафами и вошел в соседнее помещение. Я, не теряя времени, поспешила за ним и очутилась в такой же огромной комнате.
Справа громоздилась двуспальная кровать под балдахином. Перед ней расстилался большой ковер, на нем стояла тумбочка с бронзовой лампой под розовым абажуром. На стене висела лазерная панель, ее окаймляли полки, на которых стояли солдатики, игрушечные машинки, паровозики, вагончики. Похоже, Алексей никак не мог вырасти из детских штанишек. И набор литературы в большом стеллаже, вблизи которого я находилась, оказался весьма странным. Комиксы, книги про животных, тома Жюля Верна и Майн Рида соседствовали с изданиями по психологии и медицине. Причем последние книги были не научно‑популярной литературой, а учебниками для студентов, аспирантов и ординаторов. Впечатлял и подбор дисков в высокой подставке. Классика российских и зарубежных мультфильмов, ленты про разбойников, ковбоев и пиратские издания «Казни», «Пытки». Мало найдется людей, способных наслаждаться зрелищем человеческих мучений.
Слева располагалась огромная, утопленная в полу ванна, на ее бортике теснилось такое количество гелей, шампуней, кремов, лосьонов, что с лихвой могло хватить для салона красоты. И вообще, я впервые видела санузел, который был ничем не отгорожен от спальни, правда ни раковины, ни унитаза тут не имелось. Очевидно, туалет находился за одной из дверей, которые темнели между полками с игрушками.
Леонид взялся за ручку одной створки, открыл ее, я поняла, что там скрывается гардеробная.
– Сейчас принесу ботинки, а ты пока угощайся! – неожиданно радушно предложил младший Верещагин и показал на стол, который громоздился между кроватью и ванной, потом зашел в хранилище одежды. До моего слуха донеслось шуршание.
Я увидела на круглой столешнице вазу с виноградом и поняла, что проголодалась. Вот только совершенно не люблю «дамские пальчики», меня больше привлекло содержимое большого подноса, который чьи‑то заботливые руки поместили на бортик мини‑бассейна. Там лежали невероятной красоты абрикосы, персики и непонятные круглые фрукты.
Я покосилась на дверь гардеробной. Перед тем как отправиться на поиск ботинок, Леонид радушно сказал: «Угощайся». Он ведь не уточнил: «Ешь исключительно виноград».
Я подошла к ванне и вдохнула аромат фруктов. В богатстве есть свои преимущества. Думаю, очень приятно лежать в пене и лакомиться плодами, запах от персиков и абрикосов исходит умопомрачительный, именно так они пахли в детстве. Один раз Раисе удалось отправить меня в пионерлагерь в Феодосию. Море не произвело на меня особого впечатления, просто много‑много воды, к тому же грязной. У берега плавали щепки, водоросли, умершие медузы, на пляже валялись окурки, словом, мне там не понравилось. Но еда! Огромные красные помидоры, свежий инжир, слива. Никогда я не пробовала такой вкуснотищи. Ну согласитесь, сейчас в магазинах даже зимой можно купить клубнику, малину, дыни, экзотику вроде личи или маракуйи, но особого вкуса у фруктов нет. Если стоите возле прилавка с оранжерейными, выросшими на гидропонике фруктами, запах не вскружит вам голову. Персики и абрикосы в спальне Леонида, наверное, доставили самолетом из Узбекистана прямо сегодня. Интересно, в этой стране уже появился новый урожай или там умеют замечательно сохранять прошлогодний?
