Этот неожиданный душ настолько поразил сержанта, что бедняга так и замер с открытым ртом, а мисс Мак–Картри не преминула воспользоваться его молчанием.
— У вас поразительное чутье, мисс Уайтлоу, — заметила она, — этот тип в точности таков, как вы его описали. Я знаю его очень давно, и весь Каллендер не устает повторять, что, будь у сержанта хоть крупица порядочности, он бы давным–давно сам заперся в тюрьме и не высовывал носа!
И они удалились прежде, чем несчастный Арчибальд успел хотя бы шелохнуться. Наконец он очнулся, рванул за обидчицами, обогнал их и, раскинув руки крестом, преградил дорогу. Мисс Уайтлоу была не из робкого десятка.
— Убирайтесь отсюда, сержант, да поживее, — сухо бросила она, метнув на Мак–Клостоу испепеляющий взгляд. — Для вас же лучше…
— Но, послушайте, мисс…
Иможен решила подлить масла в огонь.
— Да ну же, Арчи, угомонитесь! Сейчас совсем не время играть в салочки…
И, повернувшись к спутнице, она лукаво добавила:
— Вечно он так… резвится, как малыш…
Элспет Уайтлоу продолжала буравить сержанта недоверчивым взглядом.
— Никогда еще не видала малыша с этой отвратительной штуковиной на подбородке! Ну, пойдемте скорее!
Мак–Клостоу покорно опустил руки.
— Как малыш… как малыш… — бормотал он словно заведенный.
Однако, прежде чем обе женщины исчезли в лаборатории, сержант пришел в себя и повторил прежний маневр. Мисс Уайтлоу, не привыкшая к такому упорству, остановилась.
— Эту бутылку дала вам мисс Мак–Картри, мисс! А вам известно, что внутри? — быстро спросил Арчибальд, воспользовавшись их молчанием.
— Разумеется, яд! А что, хотите попробовать?
А Иможен невозмутимо добавила:
— Раз наш Арчи так любит сулему, мы ему оставим капельку!
Это окончательно добило сержанта, и он не стал больше настаивать, сказав себе, что у преподавателей Пембертона — довольно странные причуды. То, что мисс Мак–Картри могла пить яд, не особенно удивило Арчибальда — он искренне считал ее способной на все.
Мисс Уайтлоу знала, что ищет, а потому исследование не заняло много времени. Очень скоро Элспет обнаружила в виски яд и сообщила Иможен, что даже на первый взгляд видно: там достаточно сулемы, чтобы отправить на тот свет пару быков в расцвете сил.
— Вы уже попробовали, дорогая коллега?
Мисс Мак–Картри почудилось, что химичка задала вопрос с тайной надеждой понаблюдать за ее агонией, и это ее глубоко уязвило.
— Я не знаю, что вам обо мне наговорили, мисс Уайтлоу, но, уверяю вас, я не имею обыкновения пить вместо аперитива сулему!
Иможен возвращалась к себе в комнату, внимательно оглядывая каждый поворот, каждый выступ или нишу в коридоре. Любой темный уголок внушал ей подозрения. Шотландку нисколько не удивляло, что ее пытались убить, — в конце концов, у того, кто прикончил Фуллертона и О'Флинна, в сущности, не было другого выхода. А вот странное поведение Оуэна Риза оставалось загадкой. Раз он так хорошо знал планы убийцы и, более того, точное время, когда тот попытается привести их в исполнение, следовало предположить одно из двух: либо Риз — сообщник преступника, либо ни на миг не выпускает его из поля зрения. Но как из одного, так и из другого вытекало, что, хоть учитель английского и пытается разрушить преступные замыслы, личность убийцы ему, бесспорно, известна. Тогда почему он молчит? Неужели не понимает, что это может стоить новых человеческих жизней? Какие важные причины толкают честного, порядочного и неглупого Риза на подобное безумие? Только одно может заставить умного человека совершать идиотские поступки — любовь! Это логическое заключение подвело мисс Мак–Картри к одному–единственному имени, и то она не решилась произнести его даже вполголоса — Морин Мак–Фаддн вызывала у нее слишком горячую симпатию. Иможен стало бесконечно грустно, а в утешение она вспомнила лишь, как много людей внушали ей самые нежные чувства, а на поверку оказывались стопроцентными мерзавцами. И с годами их число неуклонно росло…
Горькие размышления нисколько не мешали нашей шотландке держаться настороже, и, увидев, что впереди маячит притаившаяся в густой тени фигура сержанта Мак–Клостоу, она грустно улыбнулась. Однако Иможен не стала показывать, что заметила соглядатая, и, лишь поравнявшись с ним, негромко проговорила:
— Спокойной ночи, Арчи!
Но вместо ответа на мисс Мак–Картри набросились сзади, и чьи–то руки крепко сдавили ей горло. Шотландка попробовала крикнуть, рванулась изо всех сил, но упала, так и не сумев избавиться от мертвой хватки врата. Потом где–то в отдалении послышался топот бегущих ног, и мисс Мак–Картри потеряла сознание.
Впоследствии Гордон Бакстер уверял, будто крики, заставившие его выскочить из постели, поразительно напоминали о тех днях на отцовской ферме в графстве Нэрн, когда работники резали свинью. В свою очередь Оуэн Риз, прибежавший на место происшествия почти одновременно с учителем физкультуры, клялся, что, проживи он хоть тысячу лет, все равно не забудет этого фантастического зрелища. А увидели они, что мисс Мак–Картри лежит на спине, обеими руками вцепившись в бороду Арчибальда Мак–Клостоу и встряхивая его голову, как какая–нибудь домохозяйка — корзину с салатом. Вопли несчастного сержанта их и разбудили. Наконец с огромным трудом мужчинам удалось спасти Мак–Клостоу. Едва отдышавшись, Иможен обвинила полицейского в покушении на ее жизнь, а бедняга Арчибальд с залитым слезами лицом и насквозь промокшей бородой объяснял, как, услышав, что кто–то назвал его по имени, побежал в этот коридор и уже издали увидел две сцепившиеся в смертельной схватке фигуры. Один явно нападал, другой защищался. Сержант сразу же попробовал схватить нападавшего, но тот оказался на редкость ловким и подвижным, а мисс Мак–Картри еще больше осложнила дело: в полубеспамятстве она схватила Арчибальда за штанину и, резко дернув, опрокинула на пол, а потом принялась за бороду. Шотландку отвели в ее комнату, сержанта угостили двойным виски, но и много дней спустя после ночного сражения из этой части коридора выметали клочки бороды.
На следующее утро, после того как коллеги дружно выразили мисс Мак–Картри сочувствие (причем шотландка с горечью думала, что среди них наверняка был и тот, кто ночью пытался ее убить), она столкнулась с директором колледжа. Тот даже не поздоровался.
— Вы, вероятно, не знаете, мистер Мак–Дугал, что сегодня ночью меня чуть не убили? — удивленно и обиженно спросила Иможен.
— Меня не интересуют благие намерения, так и не увенчавшиеся успехом, мисс Мак–Картри!
— Насколько я понимаю, господин директор, вы жалеете, что я осталась в живых?
— Да, жалею! Тот, кто на вас напал, — бездельник и лодырь, иначе он сумел бы покончить с вами раз и навсегда! Да, мисс Мак–Картри, вы — ходячая катастрофа, и тот, кто поможет от вас избавиться, заслужит вечную признательность человечества вообще и Пембертона в частности! А на сем — позвольте откланяться!
Несмотря на весь свой апломб, Иможен немного расстроилась: выпад был и неожиданным, и несправедливым. На мгновение шотландке захотелось все бросить и вернуться в Каллендер, но почти тотчас же перед глазами мелькнуло тонкое, одухотворенное лицо Нормана Фуллертона, и мисс Мак–Картри укорила себя за недостойную слабость. Она поклялась не отказываться от борьбы, пока убийцу Фуллертона и О'Флинна не посадят под замок. И эта клятва далась Иможен с тем большим трудом, что она почти не сомневалась в виновности Морин Мак–Фаддн, обаятельной учительницы французского языка, ибо ради кого еще Оуэн Риз стал бы так рисковать?..
Констебль Тайлер мирно проспал всю ночь, а утром, усевшись на полицейский мотоцикл, поехал сменить на дежурстве своего шефа Арчибальда Мак–Клостоу. Человек недалекий и простодушный, констебль даже не заметил смущенного вида обитателей колледжа. К огромному удивлению Тайлера, его проводили на кухню, где он и обнаружил сержанта. Взгляд Арчибальда выражал смертную муку, веки покраснели, а подбородок покрывал густой слой мази.
— А–а–а… это вы, Сэм… — пробормотал сержант.
Сам не зная почему, Тайлер почувствовал, что у него сжалось сердце. Этот тусклый, смиренный голос даже отдаленно не походил на привычный рык его шефа. Даром что Мак–Клостоу втемяшилось во что бы то ни стало научить его играть в шахматы, Сэмюель всегда относился к нему по–дружески.
— Шеф… что–нибудь неладно?
В глазах Арчибальда констебль увидел целый мир несправедливых обид и незаслуженных страданий.
— Да все неладно, Сэм… Сегодня ночью я чуть не погиб, спасая человека от смертельной опасности… Это едва не стоило мне бороды…
Констебль окончательно растерялся.
— Бороды, шеф?
