Дортмундер же помогал тем, что высказывал сомнения по каждому поводу. «Если пуэрториканцы все едут к нам», – сказал он как-то, – «то как пришла к нам идея поехать туда?». В другой раз он выразил мнение, что самолеты слишком массивные для перелетов, а чуть позже и вовсе заявил, что у него нет паспорта.
– Но тебе не понадобится паспорт, – успокоила его Мэй. – Пуэрто-Рико – это ведь часть
США.
Он взглянул на нее:
– К черту это.
Как ни удивительно, но она оказалась права. Пуэрто-Рико не был самостоятельным государством, а чем-то В Соединенных Штатах Америки – а может быть и «Из». В любом случае, Мэй только лишь благодаря своим уверенным знаниям добилась доверия Дортмундера в остальных вещах.
И как он изящно признался Келпу, отдых удался. Отличный пляж, хорошее казино, которое закрывали слишком рано, но были чудесные поездки в тропики, необычные морские прогулки на красивые островки – в целом, все замечательно. А пепельница из ресторана Эль Конкистадор и пара полотенец из отеля пополнили багаж Дортмундера.
Настоящий первоклассный отдых. Дортмундер спросил:
– Как дела в городе?
– Без изменений, – ответил Келп. – Никаких движений, даже не грабили отель. Мы все еще чемпионы.
Дортмундер усмехнулся. Даже спустя месяц тот случай с Чонси все еще вызывал радость в его сердце, чувство хорошо проделанной работы.
– Да, это хорошо, – согласился он.
– Чефуик отошел от дел, – сказал Келп.
Дортмундер удивленно спросил:
– Ушел? Почему?
– Какой-то парень из Калифорнии построил китайскую железную дорогу, а Чефуик должен запустить ее. Он дал свое согласие на эту часть работы, поэтому он и Мод уехали.
Дортмундер бросил настороженный взгляд на Келпа:
– Это ведь не очередная твоя история?
– Это правда.
– Конечно, они всегда подлинные. Китайская железная дорога?
– Да, – ответил Келп. – Раньше ее использовали, чтобы перемещаться из одного места в другое, но теперь они применяют самолеты и автобусы…
– Настоящая дорога? Не модель? – прервал его Дортмундер.
– Все верно. Видимо прежде это была очень известная ж/д. Она была построена ирландцами, но они…
– Да, конечно, – остановил его Дортмундер.
– Я просто говорю тебе, что мне рассказал Роджер. Этот парень в Калифорнии купил ее, вот и все. Пару локомотивов, несколько вагонов, несколько старых включателей и даже одну небольшую ж/д станцию как пагода. Это напоминает тот случай, когда тот парень из Аризоны купил Лондонский мост и установил его в Аризоне. Точно такой же.
– Отлично, – только и ответил Дортмундер.
– Они установят несколько путей и построят вокруг парк развлечений, как Диснейленд, а Чефуик приведет в движение ж/д механизм. Он вместе с Мод будут жить на станции.
Улыбаясь, Мэй произнесла:
– Это мило.
Дортмундер также улыбнулся и покачал головой:
– Да, это хорошо. Чефуик получил настоящую железную дорогу. Это меня радует.
– Конечно же, он все равно будет продолжать работу и над своими моделями, – продолжил Келп.
– Не поверю, – высказал недоверие Дортмундер. – На ж/д станции?
– А где же еще?
– Уверен.
Келп кивнул и продолжил делиться новостями:
– Ах, да… Тини Балчер вернулся в тюрьму.
– За что?
– Он избил гориллу.
– Стоп! – остановил его Дортмундер.
Мэй вмешалась:
– Ты сказал «бить»…
– Не спрашивай его, Мэй, – сказал Дортмундер, – иначе он будет отвечать.
– Это было в Daily News и все такое, – Келп сказал это так, как будто это были убедительные доводы. – Выглядит так, что он избил.
– Я сказал, хватит, – ответил ему Дортмундер.
– Ты даже не хочешь послушать эту историю?
– Я хочу, – отозвалась Мэй.
– Расскажешь ей позже, – приказал Дортмундер, и они направились к предполагаемому месту возврата багажа.
Оно напоминало сумасшедший дом. Несколько конструкции круглой формы с движущимися конвейерными лентами, на которых размещались чемоданы из нескольких самолетов разных направлений. Дортмундер, Мэй и Келп с трудом нашли нужный им конвейер, протолкнулись к нему и минут десять наблюдали за багажом других людей.
– Вот это да… – через некоторое время высказался Келп, – оказывается там много вещей в этом мире.
На его лице явно отобразилось желание украсть все это. На конвейерной ленте появлялось несколько миллионов чужих вещей, некоторые из них вращались по кругу снова и снова.
По-видимому, этот багаж и его владелец направились в разные пункты назначения.
Внезапно послышался голос Мэй:
– Это наш.
И Дортмундер послушно подхватил старый коричневого цвета чемодан с транспортной ленты. Келп спросил:
– Еще один, верно?
– Мы прикупили несколько мелочей, – пробормотал Дортмундер, глядя в другую сторону.
– Да?
Потребовалось еще минут десять, чтобы Мэй выдернула свой собственный последний чемодан из своеобразного движимого парада вещей. После этого она, Дортмундер и Келп оказались внутри баррикады из семи чемоданов. Улетали они с двумя скромными небольшими сумками, вернулись же с двумя непрочными плетеными корзинами, каждая размером с футляр для пишущей машинки, связанные между собой толстым шпагатом.
Кроме этого теннисная ракетка (!), небольшая разноцветная картонная коробка, где было написано красными и желтыми буквами на разных языках мира, что внутри находится ликер и сигареты из duty-free, а также потрепанный длинный картонный кулек.
– Джиперс, – вырвалось у Келпа. – Я догадывался, что вы купите несколько вещей.
– Там действительно выгодно делать покупки, – ответила Мэй, однако у нее, как впрочем, и у большинства вернувшихся туристов, начали закрадываться сомнения в правильности выбора.
– Пойдемте к выходу, – предложил Дортмундер.
– Ну, – сказал Келп и задорно подхватил их две плетеные корзины и теннисную ракетку, – подождите немного и вы увидите «медицинскую» машину, которую я приготовил для вас на этот раз. Они пробрались через толпу людей, вышли наружу, а затем, как казалось бесконечно долго, шли через паркинг №4. На улице стояла прохладная, пасмурная и влажная весенняя погода, а в воздухе витал запах приближающегося дождя.
– Автомобиль должен быть где-то здесь, – предположил Келп, глядя по сторонам на акры стоящих авто, которые сверкали в редком свете прожекторов. – Это должно быть прямо здесь.
– Что «это»? – спросил его Дортмундер. – Как оно выглядит?
– Я хочу, чтобы это было сюрпризом. Мы должны быть неподалеку.
Они шли и шли. Дортмундер нес две сумки и картонный сверток подмышкой, Мэй держала коробку из duty-free с ликером и сигаретами. Наконец Дортмундер не выдержал, остановился, поставил все на асфальт и произнес:
– С меня хватит.
– Но мы уже близко, – заверил его Келп. – Я уверен, что мы находимся совсем рядом.
– Если это не здесь, то лучше вообще забудь о своем сюрпризе, – сказал Дортмундер.
– Смотрите, машина с регистрационным табличкой Мэриленд, – Мэй указывала на пыльный Мустанг II с помятыми крыльями и металлическим крючком для радиоантенны.
– Келп бросил на Мустанга взгляд полный отвращения:
– Она принадлежит скорее какому-нибудь практиканту.
– Мы берем ее, – решил Дортмундер. – Дай сюда свои ключи.
Келп был в шоке, обижен и смущен:
– Но я выбрал для вас нечто специальное. Серебряный Роллс-ройс с телевизором и баром!
Замечательное авто, оно должно принадлежать доктору, который имеет свою собственную больницу. На такой машине я прокачу вас домой.
– Мы все же возьмем эту, – был непреклонен Дортмундер и показал на Мустанга.
– Но…
– Энди, – произнесла Мэй мягко, но многозначительно.
Келп остановился, посмотрел на нее, затем на Дортмундера, потом с ненавистью на Мустанга и отчаянно на всю бескрайнюю парковку вокруг, затем он вздохнул и потянулся за связкой ключей. Один из которых помог открыть дверь Мустанга и завести мотор, но ни один из них, к сожалению, не взломал багажник, поэтому Келп сел за руль, Мэй на переднее кресло, а Дортмундер – на заднее сиденье с двумя сумками, катонным свертком, двумя корзинами, коробком из шопа и теннисной ракеткой. Они направились в Манхэттен.
Припарковавшись неподалеку от дома, они занесли все вещи в здание, а затем вверх по лестнице в квартиру. Мэй открыла входную дверь, чтобы впустить их. Она вошла первой, а за ней Дортмундер и после Келп. В гостиной навстречу им с ледяной улыбкой на лице и прихрамывая, вышел Лео Зейн. Арнольд Чонси отвернулся от подделки картины, уперся рукой о стену и произнес:
– Дортмундер, – Он указывал на картину. – Прежде чем Лео убьет вас всех, не будешь ли ты так любезен и может расскажешь мне, какого черта все это значит?
