– Выйди из сумрака! – заверещал Фомин. – Нашла куда забиться…
Легкая тень шмыгнула к середине комнаты, режиссер уставился на новое действующее лицо. Меня охватило удивление: не слишком-то красавица была похожа на деревенскую простушку, в круге света стояла высокая черноволосая смуглая девушка, смахивающая на испанку. Настоящая Кармен, никак не Фрося.
– Тебя как зовут? – спросил Фомин.
– Фатима, – ответила актриса.
– Таджичка? – решил уточнить Николай.
– Татарка, – с достоинством поправила Фатима и ехидно добавила: – А вы по национальному признаку снимаете? Я не напрашивалась, меня вон тот парень на кастинге выбрал.
– Офигеть! – взвыл Фомин. – Жорик! Скунс! Фатима сюда никак не подходит!
– Она симпатичная, – уперся рекламщик, – хозяину понравилась, ее утвердили!
– Мне уходить? – изогнула девица правую бровь. – Я не устраиваю вас? Не можете забыть двести лет татаро-монгольского ига?
– Лиза, – еле слышно сказал Фомин, – забери Фатиму и немедленно сделай из нее Фросю.
– Йес, – кивнула та и поманила актрису: – Пошли.
– А мы пока займемся обстановочкой, – начал приходить в себя режиссер. – Начнем с поросят. Давайте их сюда, вытряхивайте из перевозки, живее.
Оказавшись на свободе, два подсвинка немедленно описались. Миша фыркнул.
– Может, сначала с козой отснимем, а потом картинку добавим? За всеми сразу не углядим!
– Ставьте козу в центр, – велел Фомин. – Эй, как тебя там, Машка, иди сюда!
Коза и не подумала его слушаться. Она меланхолично отвернула морду и попыталась жевать брюки Миши.
– Дебилки, пинайте дуру на точку, – приказал режиссер. – А ты чего стоишь? Помогай!
Последнее обращение относилось ко мне, пришлось подойти к милому созданию, которое при ближайшем рассмотрении оказалось не таким уж и милым. Я не могла сообразить, куда лучше упираться руками, чтобы сдвинуть козу с места. Ее голову украшали острые рога, а со стороны хвоста, помня о случившемся, я приблизиться не рискнула.
Очевидно, те же сомнения терзали и длинноногих девиц, они отнюдь не спешили бросаться мне на помощь.
– Долго повторять? – пошел вразнос Фомин, и тут козочка, ловко перебирая копытами, сама прошла несколько метров.
– Супер! – восхитился Николай. – Строим декорации – утро в деревне. Вперед! С песней!
Девушки заметались по студии, вытаскивая из закоулков бутафорский забор, фальшивые деревья, банки, горшки…
– Живей, живей! – подгонял их Николай. – А вот и Фрося.
Я посмотрела на вошедших и икнула. Если кто из вас помнит фильм «Морозко», то легко представит, как выглядела сейчас Фатима, – она была вылитой мачехиной дочкой. Две белые косы из мочалки, густая челка на лбу, лицо вымазано известкой, ненатурально красный румянец, щетина искусственных ресниц, огромные, намалеванные помадой губы и сарафан до пола.
– Шикарно, – пропел Фомин. – Иди, садись на табуретку около козы!
– Я? – спросила Фатима.
– Нет, я! – взвизгнул режиссер.
Фатима осторожно умостилась на сиденье.
– Начинай доить! – приказал Николай.
– Я? – вновь вякнула Фатима.
– Ты, ты, – торопливо подстегнула актрису Лиза.
– Как? – поинтересовалась Фатима.
– Просто! Никогда не доила козу? – наливался злобой режиссер.
– Каждый день начинаю с того, что шлепаю в сарай за сливками к кофе, – не изменившись в лице, сообщила Фатима.
– Ой, ща он ей вломит, – зашептала Лиза.
Но Фомин, очевидно, был в хорошем настроении.
– Ха-ха-ха, – сказал он, – всем смешно. Приступаем! Согнись! Ниже, подними лицо! Хватай козу! Начинай!
Фатима пошарила рукой по животу животного. Козочка с огромным интересом посмотрела на доильщицу, издала громкий звук и выставила рога.
– Ой! – испугалась актриса. – Я боюсь!
– Сидеть! – гаркнул Миша. – Мотор работает! Потерпи!
– Дай вымя крупным планом, – запищал Жорик.
– Хорошая идея, – одобрил Николай. – Камера! Фатима, дергай ее за соски!
– Дергаю, – скривилась девица. – Ой, она сопит…
– Не вижу вымени, – отрапортовал Миша.
– Оно сзади, – напомнила Лиза.
– Понятно, что не на шее, – огрызнулся оператор, – но его нет.
– Шерсть раздвинь, – предложила Лиза.
– Ни фига, – констатировал Миша.
– Уроды, – затопал режиссер, – не способны ничего сделать. Я сам! Камера стоп! Дебилы!
– Мы тут, – хором пропели девицы.
Фомин закатил глаза и, безостановочно ругаясь, наклонился к козе.
– Воняет, – закапризничала Фатима. – Когда ее мыли? Фу! Псиной несет.
– Скорей козлятиной, – поправил Миша.
– Вымени нет, – растерянно сказал Николай, – совсем. Или оно такое маленькое, что не найти. Жорик! Привез уродку! Не мог красивую козу припереть?
– Сказали, это лучшая актриса, – возразил начинающий пиарщик.
– Дайте глянуть, – вмешался Миша, – ну-ка, ну-ка…
Отстранив Фомина, оператор присел около козы, пару секунд обозревал живот рогатой звезды и внезапно захихикал.
– Смешно? – вскипел Николай.
– Ага, – кивнул Миша, – вымени нет. И его не найти.
– Почему? – удивилась я.
– Это козел, – заржал оператор.
– Кто? – насторожилась Лиза.
– Коза не коза, а козел, – еле справившись с собой, выговорил оператор, – а Фатима его доить пыталась!
Актриса взвизгнула, Фомин наклонился.
– И правда, – с разочарованием отметил режиссер, когда тишина в студии стала невыносимой. – Козел! Козел!! Жорик, ты козел!!! И сценарий козлиный! Про хихикающих кур!
Рекламщик вжался в стену, Лиза попыталась стать меньше ростом, Фатима разинула рот, но буря не разразилась.
– Слушайте меня внимательно, – неожиданно спокойно велел Фомин, – у вас час. Спустя этот срок здесь должна стоять коза. С выменем, полным молока. Куры обязаны смеяться, поросята щебетать.
– Наоборот, – пискнул Жорик.
Я пнула дурака ногой.
– А Фатиме придется исполнить роль вдохновенно, – завершил выступление режиссер, – без наглости и звездности. Иначе ей придется идти туда, откуда ее взяли, то есть на панель.
Высказавшись, Николай вышел в коридор и с такой силой хлопнул дверью, что несчастный козел вновь оттопырил хвост и вульгарно обкакался.
– Нельзя даже злиться на несчастного козлика, – вздрогнула Лиза. – Жалко, что не захватила сегодня памперсы. Таким злым я Кольку еще не видела!
– Вроде он не повышал голос, – удивилась я.
Лиза чихнула.
– Уберите гуано! Когда Николаша визжит, это ерунда, худо, когда он затихает. Хватит ля-ля! Думаем! Как из козла соорудить козу?
– Отвезти его в зоосад и взять другую особь, – прочирикала Фатима.
– У нас час! – напомнила Лиза.
– Вырезать вымя из бумаги.
– Подвязать подушку.
– Вылепить из пластилина.
Предложения сыпались дождем, участие в разговоре приняли даже две долговязые девицы, но Лиза лишь качала головой.
– Нет, нет! Колька хочет, чтобы молоко лилось!
И тут меня осенило.
– Резиновая перчатка! Они бывают розовые! Можно налить внутрь молоко, проколоть в пальцах крошечные дырочки, и получатся струйки.
– В этом что-то есть, – одобрила Лиза. – Ну-ка, девки, поройтесь в ящике с барахлом.
Десять минут ушло на покупку молока. Пока я гоняла в супермаркет, девицы отрыли среди хлама десять пар перчаток. Мы взяли одну, налили в нее молоко и уставились на Мишу.
– Прикольно, – закивал тот, – издали суперски смотрится. Осталось решить одну маленькую задачку.
– Какую? – хором спросили присутствующие.
– Как приклепать вымя к козлу, – догадалась Лиза. – Сразу предупреждаю: слова «прибить» и «приклеить» даже не произносите. Ни один козел не должен пострадать во время съемок! И никаких глупостей! Вот получится как с Петром Первым, которого тыквами, морковкой, репой, картошкой, помидорами и капустой завалили. Цирк! Вот такого нам не надо. Без идиотства.
– С царем круто вышло, – пихнул меня в бок Миша, – скажи, прикол?
Я навесила на лицо улыбку. Что смешного в ролике про овощи? Но на всякий случай сделала вид, что веселюсь от души. Хотя совершенно не понимаю, по какой причине Лиза постоянно вспоминает рекламу про царя, как жуткий ляп.
Вы не поверите, но ровно через час мизансцена была выстроена. В центре на табуретке сидела «Фрося», красная теперь не только от обильного количества румян, но и от жары. Подушки, которые Лиза засунула ей под сарафан, чтобы придать тощей Фатиме дородности, и вата в лифчике грели лучше одеяла, и наша «русская красавица» вульгарно потела. Коза щеголяла шикарным выменем. Одна из долговязых девиц, похоже, обладала нетрадиционной ориентацией, потому что именно она тихим голоском предложила:
