— Для упавшего с восьмого этажа вы неплохо выглядите, только фрак порвали самую малость, — несколько смутилась заведующая.
— Благодарю, — Роман обезоруживающе улыбнулся, — летел я налегке, а фрак порвал в другом месте.
— Вы — дирижер, артист, музыкант? Почему вы разгуливаете в тридцатиградусную жару во фраке? — спросила Альбина Алексеевна, теребя ворот белого медицинского халата, почувствовав приступ духоты.
— Я — бывший спортсмен. А фрак я приобрел за неимением другой одежды в магазине ритуальных товаров, — честно ответил Роман.
— Все-таки повредились головой при падении? — участливо поинтересовалась Альбина Алексеевна, всматриваясь в лицо Романа сквозь очки.
— Нет, не беспокойтесь, со мной все хорошо.
— Мне надо убедиться в том, что с вами, Роман Григорьевич, на самом деле все в порядке. Я не могу допустить, чтобы вы расстроили Полину еще больше. А судя по вашему виду, вряд ли я смогу разрешить вам посещение пациентки, — сухо ответила заведующая отделением неврологии, поправляя очки на длинном остром носу.
— Это почему же? — искренне удивился Роман.
— Вам, по-моему, самому лечиться надо. Это разве нормально — вываливаться с балкона собственной квартиры и покупать одежду в магазине похоронных принадлежностей? У вас страсть к загробной жизни?
— Это всего лишь стечение обстоятельств! — прокричал Роман, не понимая, почему эта грымза не пускает к Полине.
— Оставьте эту хрупкую и нежную девушку, не тяните ее за собой, — попросила Альбина Алексеевна.
Роман понял, что факты против него и переубедить заведующую отделением будет невозможно. Он вышел из ее кабинета и, поймав за руку молоденькую медсестру, взмолился:
— Девушка, помогите двум любящим сердцам соединиться!
— Что вы от меня хотите?! Вы — новый пациент? — спросила медсестра, пытаясь вырваться из цепких рук Романа.
— Да что же это такое?! — возмутился Роман. — Почему в последнее время меня принимают за психа?! Хотя… еще немного раздражающих факторов, и я точно стану вашим пациентом. Я совершенно нормальный человек, только попал в череду неприятностей после того, как посадил в машину эту сумасшедшую девицу с мешком бракованных панамок и сломанными босоножками!
— Отпустите меня… — жалобно попросила медсестра, стараясь не злить явно буйного пациента.
— Скажите мне, где лежит моя Поля? — спросил Роман, проникновенно смотря в глаза медсестре.
— Разрешение заведующей отделением…
— Она — черствая женщина! Вот если бы у вас любимый человек выпал из окна и с вами случилось бы нервное расстройство…
— Типун вам на язык.
— Кого бы вы больше всего хотели видеть вместо микстур, таблеток и врачей? Правильно! Живого и невредимого любимого человека! Так вот, это — я! Я должен увидеть Полину и поговорить с ней, понимаете? Я должен объяснить, что со мной все в порядке. Вы не можете не знать Полю! Она очаровательнейшая мулатка. Она…
— Я слежу за вами, молодой человек! — раздался за спиной Романа строгий голос Альбины Алексеевны. — Вы ведете себя как одержимый маньяк. Отпустите немедленно Марию и ступайте домой! Иначе я вызову охранников!
— Палата номер восемь, — прошептала Роману медсестра и высвободилась из его ослабевшей хватки.
— Вам бы начальником тюрьмы быть, а не врачом! — ответил он заведующей отделением и пошел на выход.
Спустившись в холл, он скинул белый халат и вышел на улицу. Неврологическое отделение находилось на четвертом этаже шестиэтажного здания больницы. Солнце, клонившееся к горизонту, отсвечивало в больших окнах и слепило глаза. Но Роман разглядел бумажку с номером восемь, прикрепленную к одному из окон, как, впрочем, и каждое окно было отмечено своей цифрой. Он оценил обстановку, сдаваться он не любил. Он начал свое восхождение на «Эверест» без страховки, в неудобной обуви и фраке, цепляясь руками за металлические подоконники, водосточную трубу и незначительные выступы в стене старого здания больницы…
Зинаида Александровна, мама Полины, и ее односельчанин шофер Николай подъехали, сверяясь по схеме дорог города Москвы, к больнице, куда ранее отвезли Полю.
— Бедная моя девочка! — сокрушалась Зинаида Александровна. — В первый же день нашей встречи такая неприятность! Мое материнское сердце меня не подвело, я как раз приехала к своей кровиночке в тот момент, когда к ней на балкон влез этот голый маньяк! Ну, ничего! Моя девочка сильная, она одна давно живет в этом сумасшедшем городе. Она справится со своим потрясением!
Они повторили путь, который не так давно прошел Роман, и ввалились в кабинет заведующей отделением Альбины Алексеевны.
Зинаида пыхтела и отдувалась от возмущения и злости.
— Что за безобразия творятся у вас в столице? Чтобы я, мать, могла увидеть свою родную дочь, должна спрашивать у кого-то разрешение! Что вы сделали с моей девочкой?!
— Ваша дочь находится в состоянии крайнего нервного истощения, но ей обеспечены высококвалифицированная медицинская помощь и защита ее душевного спокойствия.
— Вы называете мою дочь душевнобольной? — закричала Зинаида, грозно подбочениваясь.
— Не передергивайте мои слова! Мы не пускаем к больным людей, которые могут своим присутствием усугубить их состояние. Вы же не хотите, чтобы какой-нибудь маньяк ворвался к вашей дочке и снова напугал ее? — спросила врач, понимая, почему у Полины нервный срыв.
Это было немудрено, имея таких родственников и такого импозантного молодого человека.
— Но я-то могу повидать дочь? Я ей и гостинцев принесла! — потрясла в воздухе пакетами с едой Зинаида Александровна, несколько смягчившись, так как она действительно не хотела увидеть этих маньяков, мужчин, в палате Поли.
— Да, можете. Я думаю, что встреча с матерью пойдет ей на пользу. Пройдите в палату номер восемь, но предупреждаю вас, не больше тридцати минут, иначе я вас не пущу к ней в следующий раз! — сказала Альбина Алексеевна.
Мама Поли хмыкнула и удалилась, таща за собой Николая, которого ни на шаг не отпускала от себя, так как пообещала его матери — своей приятельнице — присмотреть за сыном. Они вошли в восьмую палату. Полина лежала на белых подушках и смотрела в одну точку. Одета она была в домашний бархатный халат бордового цвета и синие носки. Под кроватью валялись ее тапки. В палате находились еще две девушки. Одна из них листала книжку, а другая расчесывала длинные волосы, сидя за столом, стоящим у стены.
Полина посмотрела на вошедших.
— Мама!
— Доченька моя! — кинулась к ней Зинаида Александровна и принялась выгружать на пустую тумбочку фрукты, конфеты, соки и домашние котлеты в пластмассовой коробочке вместе с картофельным гарниром. Она успела с утра съездить вместе со своим подопечным на рынок и приготовить еду.
Поля с отвращением посмотрела на изобилие пищи.
— Мама, ну зачем ты так много принесла? Я не хочу есть!
— Ты должна есть! Смотрю я на тебя и ужасаюсь, кожа да кости! Совсем высохла, словно вобла! Если бы у тебя был парень, то я бы заподозрила, что ты сохнешь от любви к нему! — погрозила дочери пальцем Зинаида Александровна.
Полина отвернулась к окну и закусила губу, чтобы не разреветься.
— Мама…
— Что?
— А как там в квартире?
— В твоей-то? Все отлично! Ждем тебя. Я вообще не понимаю, Полечка, почему ты так расстроилась? Какой-то маньяк или вор упал с балкона, а ты так убиваешься! Да ты радоваться должна!
— Мама! — срывающимся голосом прокричала Поля.
— Ну хорошо! Может быть, конечно, неприятно, если на твоих глазах вываливается с восьмого этажа человек… но уж убиваться так сильно точно не стоит!
— Он сильно разбился? Я узнала, что этот человек остался жив…
— Куда там! Родился в рубашке, бесстыдник! Там же спасатели батут успели надуть, он на него и свалился. Я видела потом этого типа, закутанного в плед, со следователем, который приходил к нам в квартиру, и с этой девушкой-брюнеткой.
— Он был с ними?!
— Он и уехал с ними на машине, только я не понимаю, почему тебя это так волнует? Все-таки он уехал со следователем. Хочешь, я схожу в милицию и узнаю, засадили ли этого мужчину в тюрьму? — продолжала суетиться заботливая мама.
— Не надо. Значит, он уехал с той женщиной? — прошептала Полина, уже в который раз кусая пухлую губу.
— Ну да… А ты думаешь, что он может причинить вред этой симпатичной девушке? — поинтересовалась Зинаида Александровна.
Слезы навернулись на глаза Полины.
— Никакая она не симпатичная. А мне никто не звонил?
— Нет, дочка. Было два звонка, но когда я брала трубку, никто не отвечал. А кто тебе должен был позвонить?
— Никто…
— Что с тобой, Поля? Ты мне явно чего-то недоговариваешь!
— Мама, принеси мне мой сотовый телефон, что я оставила дома! — взмолилась Полина, хватая Зинаиду Александровну за руку.
