– Что это? – изумленно спросила Тома.
– Перцовый пластырь, – ответила эскулапша, – наклеил себе на спину, а потом забыл. Ясное дело, жжется! Ох уж эти мужики, никакого терпения! Такую бучу поднял! Тебе бы хоть раз аборт сделать!
– Или брови пощипать, – подхватила фельдшерица, – это только мы, бабы, с температурой по магазинам мечемся. У мужиков же тридцать семь случится, и все, караул! Пластырь! Тьфу! Почему вы ему на спину сами не посмотрели, а? Зачем нас от дела оторвали? Может, сейчас кто и впрямь загибается, а мы тут с вами балду гоняем!
– Так до сих пор жжет, – тихо сообщил Куприн.
– Ясное дело, – ухмыльнулась Анна Ивановна, – помажьте кожу «Детским кремом», к утру пройдет.
Семен протянул медикам пятьсот рублей:
– Уж извините, девочки!
Дамы подобрели:
– Чего там, еще не то случается, ну ладно, не болейте.
Лязгая железным чемоданом, они ушли.
– Да кто тебе прилепил пластырь на спину? – взвилась я.
– Юрка, – печально ответил Олег.
– Зачем?!!
– Мы сейф перетаскивали из кабинета в кабинет, – принялся каяться мужик, – ну у меня поясницу и заломило. А Юрка посоветовал «перцовку». Да сами у него спросите…
Мы повернулись и увидели, что Юрасик, справедливо предполагающий, какая буря сейчас снесет его голову, предпочел потихоньку удалиться.
– Но как можно было про него забыть, – недоумевал Филя, – как?
– Так он не действовал вначале, – чуть ли не со слезами ответил Куприн, – только ночью начал печь… Вот у меня и выпало из головы. Знаете, как было больно, думал, умру.
– Эх, – вздохнул Филя, – не иметь мне твой портсигарчик в ближайшее время.
Олег промолчал, все побрели на свои места. Я влезла в ледяную кровать и устало закрыла глаза. Надо обязательно узнать у Акима, что за лекарство он пьет на ночь. Я тоже хочу спать без эмоций до утра.
Утром я проснулась оттого, что совсем замерзла. Скосив глаза, увидела пустую правую половину кровати. Значит, наш умирающий ушел на работу. Через секунду до меня дошло, что ногам не только отчаянно холодно, но и мокро.
Сев, я посмотрела на кровать. Так, понятно, бутылка с горячей водой, призванная вчера служить грелкой, остыла, пробка открутилась, и теперь на матрасе лужа!
Чертыхаясь, я оттащила одеяло и простыню в ванную, развесила их на веревках, потом пошла на кухню и внезапно поняла, что нахожусь дома совсем-совсем одна. На вешалке в прихожей не было верхней одежды, а внизу не валялись ботинки.
Вне себя от радости я спокойно помылась в ванной, не боясь, что кто-нибудь начнет ломиться в дверь с воплем:
– Вилка, пусти, опаздываю.
Затем вышла, заварила чай, слопала кучу бутер-бродов и сладко потянулась. Нет, хорошо иногда почувствовать себя одинокой и незамужней дамой. Блаженное настроение длилось недолго, взяв телефон, я принялась за дело. Начнем с обладателя своры борзых. Думаю, отыскать его будет легко.
Наверное, удача повернулась ко мне лицом, потому что не успела я набрать номер клуба любителей русских псовых, как приятный женский голос пропел:
– «Элита» слушает.
– Вас беспокоит телевидение, программа «Дог-шоу».
– Очень приятно, – обрадовалась собеседница. – Чем могу помочь?
– Вот, задумали сделать передачу с борзыми, – завела я.
Женщина слушала, не прерывая. Потом сказала:
– Наши собаки живут не поодиночке, а, как правило, сворами… Пятнадцать штук, говорите? И загородный дом? Есть у нас такой владелец, только, думается, он не захочет, чтобы его телевидение снимало.
– Почему? Наша передача популярна, у нее высокий рейтинг.
– Попробуйте другого поискать, – вздохнула тетка, – вот есть Корчагин, трех собак имеет…
– Нет-нет, мы хотим именно самую многочисленную свору в Москве и интерьер частного дома! – настаивала я.
– Впрочем, попытайтесь, – неожиданно согласилась собачница, – кто знает, может, ему тоже реклама нужна, пишите, Роман Михайлович Конкин.
– А он кто? Чем занимается?
– Вы не знаете? – удивилась дама.
– Нет.
– Председатель фирмы «Русское богатство», – пояснила она. – Бриллиантами торгует. Пишите адрес. Рублевское шоссе… Только с ним бессмысленно разговаривать, лучше с женой, Луизой, она собаками занимается, он только охотится.
– Спасибо, – с жаром воскликнула я, – а с кем я сейчас беседую?
– Нина Александровна Логинова, председатель клуба, – сообщила тетка и отсоединилась.
Я мигом вновь начала терзать телефон.
– Слушаю, – раздался женский голос.
– Можно Луизу?
– Кто ее спрашивает?
– Нина Александровна Логинова, клуб борзых.
– Минуточку, пожалуйста.
Из мембраны полилась заунывная мелодия, потом послышался высокий, совершенно детский голосок:
– Ниночка, душенька, только не говорите, что соревнования перенесли на субботу! У Романа день рождения!
– Простите, Луиза, вы не так поняли. Мне дала этот телефон Логинова, я работаю в журнале «Охота».
– Очень здорово! – с энтузиазмом воскликнула женщина и затарахтела: – О моих собаках уже много писали, такая свора во всей России одна, уникальные животные, рабочие, мы по зайцам. Да и на соревнованиях всегда первые.
Она болтала и болтала, не давая вставить и звука в поток слов.
– Можно к вам сегодня подъехать? – вклинилась я в монолог.
– Да, конечно, это очень даже здорово.
– К двум?
– Отлично, я весь день дома.
Еще бы, имея мужа, торгующего алмазами, можно себе позволить праздное времяпрепровождение. Поэтому небось и завела пятнадцать собак, чтобы было чем заняться, а то ведь со скуки помереть можно! Теперь главное, чтобы дома оказалась Зина Серова, она-то в отличие от богачки каждый день вынуждена трудиться. Зинка переводчица, «перетолковывает» с немецкого на русский детские книжки. Надеюсь, не умотала в издательство за очередным заказом.
Но фея удачи продолжала мне улыбаться во весь рот.
– Да! – рявкнула Зинка.
– Слышь, Серова, – отозвалась я, – дай бабушкин комплект поносить, только на один день.
– Приезжай, – милостиво разрешила подруга, – как раз Танька его вчера вернула, на свадьбу брала.
Зиночкина бабушка была богатой женщиной, то ли графиней, то ли княгиней. Немалое состояние погибло в горниле революции. Бабуля успела спрятать совсем немногое. И среди прочего невероятной красоты набор: серьги, кулон и перстень. Огромные, редкой чистоты изумруды в платине с бриллиантами. Зинка дает поносить вещи близким подругам, желающим произвести впечатление на кавалеров или работодателей…
– На, – сунула она мне на пороге замшевую коробку, – в метро не надевай, неси в сумке, прижми к сердцу. Потеряешь, убью.
Я кивнула и двинулась в сторону метро.
Рублевское шоссе – суперпрестижное место для проживания, и поселок, куда лежал мой путь, явно не был рассчитан на людей, которые пользуются общественным транспортом. Мне пришлось ждать на ледяном ветру маршрутное такси, а когда оно наконец появилось, выяснилось, что я в очереди тринадцатая, и «Автолайн», выпустив струю вонючего выхлопного газа, стартовал без меня…
Наконец, замерзнув до окоченения, я добралась до остановки «Немчиновка» и спросила у мужика в жутко грязной куртке:
– Где поселок Новый?
– А иди через поле, – мотнул головой абориген, – напрямик шуруй, никуда не сворачивай.
Потом окинул меня оценивающим взглядом и добавил:
– Только ежели мечтаешь у них на работу устроиться, то зря.
– Да, – заинтересовалась я, – им прислуга не нужна, сами убирают?
– Как же, – заржал мужик, – такие люди не бегают с сумками по магазинам. Только когда поселок построился, наши бабы обрадовались, думали, их домработницами возьмут. Обломилось! Там уже были слуги. Так-то! Имей в виду, работы не сыщешь!
– Далеко идти?
– Километра четыре.
Я присвистнула:
– Чего же так неудобно построились! Это сколько же от остановки переть!
Мужчина засмеялся:
– Ну ты хохмачка! Они же все на машинах, вжик – и на месте!
Я вздохнула, накинула капюшон и пошла по тропинке через поле.
Луиза оказалась молоденькой девушкой, веселой и приветливой. В моем понимании жена одного из богатейших людей России должна была выглядеть не так. На Луизе были самые затрапезные черные джинсы, серенький свитерок «лапша» и простенькие туфли, кожаные, без всяких прибамбасов.
Я не стала снимать шапочку и шарфик, просто скинула куртку. Целый час Луиза, взахлеб рассказывая о собаках, демонстрировала мне животных. Они и впрямь выглядели роскошно: элегантные, безумно худые, с умными длинными мордами. Вскоре мне стало понятно, что собаки умнее хозяйки, а еще через полчаса выяснилось: Луизе всего двадцать лет.
– Я третья жена Романа, – по-детски бесхитростно объяснила девушка, – работала моделью, по «языку» бегала. «Русское богатство» нам драгоценности для показа представляло, восхитительные вещи. Там я его и увидела.
