— Ну почему из Токсова?.. Они ездили из Германии, но это все равно, автостопом можно добраться куда угодно.
Лариса представила банкирских жен, голосующих на дороге с велосипедами на плечах, засмеялась и тут же, словно застыдившись неуместности своего смеха, серьезно ответила:
— Понимаете, клуб не может прервать свое существование на пару месяцев, а потом вновь возникнуть — за это время он перестанет быть модным, и мне придется все начинать сначала. Так что деньги нужны срочно.
В ее голосе прозвучало такое отчаяние, что Аврора вздохнула, но не о тщете Ларисиного бедного маленького желания, а о своей молодости — ей самой уже давно ничего так страстно не хотелось. Кроме, пожалуй, нескольких вещей: посмотреть новый спектакль у Додина, раскритиковать в печати только что вышедшие воспоминания о Поэте (совершенно неверная трактовка некоторых событий), научиться работать на компьютере (модем, сканер, клавиатура!), посетить выставку одного потрясающего фотографа и съездить в Брюссель — посмотреть картину Магритта в Королевском музее (если добираться автостопом, то получится совсем недорого).
Нет, все же зря она подозревала Ларису! Да, она вынуждена будет отдать половину законной дочери своего мужа. Да, она находится в отчаянной ситуации — ей срочно нужны деньги! Да, она спрятала пузырек из-под яда! Но ведь это еще не основание подозревать ее.
Необходимо еще кое-что, а именно техническая возможность совершить преступление, а вот этого как раз и не было. Так что Лариса невиновна, ура!
Предположим, Лариса спрятала пузырек из-под яда! Допустим даже, что она отравила законную наследницу, — в конце концов, в жизни всякое может случиться. Тем более у Ларисы есть уважительная причина — она еще и привыкнуть не успела к законной дочери своего мужа, как сразу же нужно отдать ей полмиллиона долларов!
Существование клуба, который составляет весь смысл ее жизни, под угрозой. Самая отчаянная для человека ситуация, когда ему срочно нужны деньги...
У людей такие разнообразные смыслы жизни! Раньше они казались Авроре странными, потому что были не такими, как у нее. Но постепенно Аврора привыкла.
Смыслом жизни одной ее знакомой были ее сложные и мучительные отношения с секретаршей мужа, при том, что эта самая секретарша даже не являлась его любовницей. Смыслом жизни другой ее знакомой было страстное желание, чтобы ее внучок исправил тройку порусскому на четверку. Аврора звала знакомую на вечервоспоминаний о Поэте, а она — нет, мне с внуком надорусским заниматься. Каково?!.
Так что на этом фоне ей уже ничто не казалось странным. Но вот что было для Авроры удивительным. Хотя она вовсе не была склонна считать, что в ее время люди были получше, а небо поголубее, и вообще ненавидела слова «в мое время», она не понимала одного: в ее время, как бы жена ни была холодна к мужу, она все же хоть немного переживала, если ее муж внезапно уходил из жизни.
А вот Ларису, судя по всему, значительно больше занимали вопросы смысла жизни и наследства. Неужели она совсем не любила Кирилла? Почему? Нет, это не важно для расследования, а просто любопытно.
— Интересно, неужели она совсем не любила Кирилла? Но почему? — удивилась Ольга.
— Сексуальная жизнь Ларисы протекала по пути в гастроном, — загадочно ответила я, чтобы еще немного раскрепостить Ольгу в сексуальном смысле.
— Аврора не справляется, — помолчав, сказала Ольга. — Не лучше ли было взять в качестве сыщика Риту? Она моложе, хорошо ориентируется в современной жизни.
— Мне, как, впрочем, и любому человеку, исключительно обидно, когда я слышу: «Вот видишь, а я же тебе говорила, что Аврора никуда не годный сыщик!» Я ведь и сама переживаю, сомневаюсь и ни в чем не уверена. А нападки могут вызвать с моей стороны только агрессию под каким!нибудь благовидным предлогом вроде сексуального воспитания Ольги.
Сексуальная жизнь Ларисы протекала по пути в гастроном. Да-да, именно это я и хочу сказать, потому что главным делом в ее жизни было хозяйство, и Лариса всегда была в какой-то из точек этого своего хозяйства, а секс всегда был по пути — даже если по пути ко сну.
Кирилл с Ларисой не любили друг друга. Звучит очень завлекательно, но никаких секретов вроде взаимной страстной ненависти или подсыпания друг другу крысиного яда между ними не водилось. Ну не любили, а что, разве все браки основаны на любви? И страсти? И романтике?
Если Кирилл и ненавидел что-то, то это был театр. Театр его преследовал, не отпускал. Лариса тоже была актрисой. Актриса она была неплохая, но не на первых ролях, и не на вторых, а из тех, о которых в программке пишут: в остальных ролях. Из тех, кто слышит шуршание разворачиваемых в зале конфетных фантиков гораздо чаще, чем восхищенные вздохи и аплодисменты.
Лариса была умная актриса. Количество женских ролей в репертуаре родного театра уже давно было поделено ею на количество претенденток, собственные шансы прикинуты и взвешены, а крошечная актерская зарплата на год вперед распределена до копейки.
Ей бы очень подошло играть в любительских спектаклях, потому что актерство не было у нее в крови, зато в голове было желание правильно устроить свою жизнь, не по-актерски, а по-настоящему, по-людски, — например, жить в большом доме с садом и парниками и изредка играть в любительских спектаклях Лису или Зайца для гостей и мужа...
Кирилл с Ларисой никогда не любили друг друга, поэтому у них был очень хороший брак.
Ни Лариса, ни Кирилл не были знакомы со словами Шекспира, который утверждал, что брак — это «Постель и Хлеб». Но к устройству своего личного брака они подошли именно с таких позиций — «постель и хлеб», вернее, хлеб и постель.
История их отношений была такова. Сначала они встречались и даже немного пожили вместе. Потом немного пожили не вместе. Затем родилась Мариша, у Ларисы родилась, не у Кирилла. Они опять немного пожили вместе. А потом расстались друзьями — они даже расстаться не смогли драматично и страстно, и некоторое время Кирилл еще появлялся. Затем он пропал на годы, а затем, когда Марише было лет десять, они стали жить вместе, и это уже был брак. Казалось бы, в такой истории должны были бушевать страсти, но нет. Поэтому и начать их историю можно с того момента, когда их отношения уже становились браком.
У актрисы с писателем, а Кирилл Ракитин к тому времени был уже писателем, так вот, у актрисы с писателем не было романтического периода любви. Они встречались, как встречаются взрослые и совершенно неромантические люди, долго, неопределенно, без страсти и взаимных обязательств. Кирилл то пропадал надолго, то вдруг у них некоторое время шла почти что совместная жизнь, затем он опять и всегда внезапно отдалялся, снова появляясь у нее небрежной залетной птичкой, всем своим поведением подчеркивая, что это ничего не означает, они ни в коем случае не вместе.
Ситуация ничуть не была болезненной и этим была мила обоим. Ларисе никогда не приходило в голову пострадать: «Ах, я не единственная в его жизни!» Кирилл и не давал повода для таких страданий — он ей не принадлежал. Ее отношения с Кириллом были фоном, на котором у Ларисы случился один большой роман и два проходных. И когда (не сразу, через несколько месяцев) она обнаружила, что этот неудачливый историк на самом деле писатель Кир Крутой, в тайных глубинах ее души вовсе не родилось желание непременно его окрутить! Кирилл и не заметил ничего особенного с ее стороны, просто ему стало вдруг с ней очень комфортно.
Но романтики все-таки не было, влюбленности не было и не было у них того сладкого времени, когда люди настолько захвачены страстью, что секс является не просто сексом, но самой любовью, и воспоминания об этом остаются навсегда или хотя бы надолго. Секс был скорее умеренно приятной составляющей привычно удобных отношений. Тем более что в постели Кирилл был застенчивым, даже скучноватым. Ни мужского натиска в нем не было, ни изощренности — обычный, в меру нежный, в меру страстный. Они занимались любовью так, словно сто лет прожили вместе.
Начало их по-настоящему общей жизни совпало с первыми хорошими гонорарами, полученными писателем Киром Крутым, и это были вполне приличные деньги, и приличные деньги счастливо совпали с Ларисиным умением их правильно потратить.
Как-то незаметно, без пафоса и переживаний, Лариса ушла из театра. Просто вдруг перестала уходить по утрам на репетиции, а вечерами — на спектакль. У нее оказался большой талант к устройству быта.
У каждого человека есть свои главные слова, и Ларисиными главными словами были: «Я веду хозяйство». В родительском доме Кирилла не было никакого такого «хозяйства», чтобы его нужно было как-то специально «вести», а у Ларисы оно сразу же завелось: красивые неспешные обеды, ужины при свечах (не потому, что романтические, а просто — красиво), подобранное к цвету обоев постельное белье, ваза с фруктами в спальне (не для того, чтобы освежить утомленных любовников, а просто — красиво). Список маленьких Ларисиных побед в организации достойного, как в иностранных фильмах, быта можно было бы продолжать бесконечно.
