Олег Павлович вежливо поздоровался, но все-таки перекосился: непрошенных гостей он не любил, тем более, таких умных и язвительных.
– Чегой-то ты морду отворотил? – не преминула заметить это Евдокия Тимофеевна.
Она и сама особо теплых чувств к Малышеву не испытывала, и не только из-за его отношения к Ирине. „Ишь, не соображает ничего, так еще и хорохорится!“ – ворчала она про себя, устраиваясь на неудобном стуле в кабинете Малышева – разговор предстоял серьезный и обстоятельный. Хотела баба Дуся достать и неизменный кисет с табаком, но сразу передумала: засиживаться здесь долго она не собиралась, были дела и поважнее.
* * *
Собравшись в рабочем офисе детективного агентства „ИКС“, его начальник Игорь Анатольевич Костиков и единственный сотрудник Евдокия Тимофеевна Десятова проводили отчет об очередном раскрытом деле. Вообще-то, никакого вышестоящего начальства над ними не было и особой необходимости в официальном разъяснении не наблюдалось. Но зато имелась в наличии Ирина, любимая, хотя и гражданская, жена частного детектива, которая имела полное право знать все подробности прошедшего расследования.
Кроме того, на правах гостя на диване удобно устроился еще один человек – Олег Павлович Малышев, которого все присутствующие выносили с большим трудом, но отказать ему в приглашении просто не смогли. Впрочем, в настоящее время влюбленный майор милиции вел себя довольно прилично и страстных взглядов на Ирину не бросал. Не из-за того, что чувства прошли или заглохли, просто Малышев прекрасно понимал, кому он обязан раскрытием очередного преступления, за которое получит благодарность от начальства.
Поэтому он вел себя довольно тихо и скромно. Зато все остальные явно чувствовали свой триумф. Игорь Анатольевич закурил любимую трубку, набитую лучшим табаком с вишневой косточкой. Евдокия Тимофеевна нервно теребила тесемки кисета, намереваясь в самом ближайшем будущем почихать на славу. Ирина просто пила кофе со сливками, наслаждаясь обществом семьи и царившем в кабинете покоем.
– Как же Вы обо всем догадались? – удивилась девушка, нежно посмотрев на мужа. – Эх, вы, я ведь все время рядом была, а вы мне даже словом не обмолвились! – ласково упрекнула она.
Сердиться по-настоящему, она даже не собиралась: после пережитых Игорем и бабушкой событий, она не хотела расстраивать их своими капризами. Костиков тоже прекрасно понимал, что томить супругу ожиданиями захватывающего рассказа просто бессмысленно, поэтому, затянувшись ароматным дымом, он сказал:
– Ириш, ты же, наверное, не хуже меня понимаешь, что все дело распутала наша великолепная Бабуся.
От таких слов Евдокия Тимофеевна слегка покраснела, но чтобы скрыть сей позорный факт от прозорливого взгляда внука, она нюхнула табачку и несколько раз выразительно чихнула. Конечно, внука она таким маневром нисколечко не обманула, но зато в собственных глазах создала видимость смущения.
– А чего тут догадываться? – простодушно спросила она, – это ведь ежу понятно, что Игнатов ентот – мужчина хороший, он мне сразу понравился. Хоть у него костюм дорогой и рост великанский. Зато сразу видно, на своем месте человек. И секлетарша у него красивая, – добавила она и хитро подмигнула своему непосредственному начальнику.
– А при чем здесь она? – с подозрением спросила Ирина, начиная бросать косые взгляды в сторону мужа.
Костиков тоже сразу задергался, хотя никакой вины за собой не чувствовал. Особенно, по отношению к длинноногой „секлетарше“, на которую и детектив и внимания-то обратил не больше, чем на остальную обстановку банка. Малышев реагировал на все происходящее спокойно, так как понимал, когда ситуация находится под контролем всесильной Евдокии Тимофеевны, все остальные могут отдыхать.
– А при том, что у порядочного человека и секлетарша порядочная, – пояснила Бабуся наставительным тоном. – Я ить сразу заметила, что и юбка у нее положеной длины, и сама скромная. Между прочим, она мне и рассказывать сначала ничего не хотела, за что я ее тоже уважать начала.
Старушка сделала эффектную паузу, ожидая новых вопросов от Ирины или внука. Но те молчали, покорно ожидая добровольного продолжения рассказа. Олег тоже предпоче6л не высовываться. Несколько раз чихнув, баба Дуся неторопливо продолжила:
– Я уж давно поняла, что девчушка много знает. А как же? – объяснила Бабуся самой себе, – она ж все время на виду, ей хорошо видать, чего каждый из людей задумал. А вот когда я ей жаловаться начала на всякие притеснения, которые у многих на работе творятся, так она и вспылила. Говорит, что к ней директор никогда не приставал, потому как он очень уж жену свою любит и детишек. Тут я ушки навострила, а она говорит, что к такому видному мужику бабы сами на шею вешаются. Тут я уж прям чуть со стула не упала, ведь не каждый день такое услышишь!
– Так вот, оказывается, как Вы получаете ценную информацию, – улыбнулся внук, – теперь понятно, из какого источника добыты самые правдивые сведения о Марине Аркадьевне.
– А при чем здесь она? – простодушно удивилась Ирина, не бывшая в курсе последних событий.
– Так ведь именно она, бесстыдница, и хотела семью разрушить, – пояснила баба Дуся. – Это она нам с тобой лапшу на уши навешала про всякие приставания, а на самом деле никто и думал. Я и сразу-то не очень поверила, будто ее, старой грымзы, кто домагивался. А как секлетаршу увидала, так и вовсе поняла, что дело нечисто. Это кто ж в здравом уме на сорокалетнюю позарится, когда молодая красавица рядом ходит?
Ирина в недоумении уставилась на мужа, потом перевела взгляд на Малышева, потом остановила его на Бабусе.
– Действительно, историю с увольнением из банка получилась не очень красивая, только виноват в ней не Игнатов, а сама Андреева, – пояснил Игорь. – Это она приставала ко всем подряд. У нее даже получилось соблазнить главного бухгалтера, а потом шантажировать его. Но слишком долго это продолжаться не могло, поэтому бухгалтер сам все жене рассказал, с занимаемой должности уволился и переехал куда-то.
А Игнатова совратить не удалось, вот она и решила ему отомстить. Ты же сама говорила, как вашей Наталье Ивановне приходили анонимные письма, якобы, от любовницы мужа. Ко всему прочему, если бы Игнатов ответил на эти приставания, на нем бы еще повисли те случай с присвоением квартир, которые Андреева приобретала на имя мужа и Каверина.
Не успела девушка сопоставить в уме неприятности свей начальницы с директором банка, как получила очередную порцию сенсационной информации.
– Как приобретала? – снова спросила Ирина, изо всех сил пытаясь вникнуть в суть дела.
– Обыкновенно, – выпуская струйку дыма, начал объяснять Игорь Анатольевич, – она проводила коммерческие операции с квартирами от имени банка, а потом заставляла клиентов писать доверенности на квартиры на имя мужа. С любой такой операции на ее личный счет перечислялся определенный процент. Но этого Андреевой показалось мало, и она придумала заставлять своих клиентов переводить недвижимость на имя мужа.
Поэтому в случае смерти владельца квартира доставалась не банку, выдавшему ссуду под залог, а третьему лицу. Ясное дело, что страдала репутация банка, он нес убытки, но с покойников, сама понимаешь, взятки гладки, – развел руками Костиков.
– Подожди-подожди, хочешь сказать, что Марина Аркадьевна потом сама этих людей убивала? Выходит, что Валентин Петрович ей в этом помогал? Не может быть… – Ирина прикрыла рот рукой.
– Убивала она, скорее всего, не сама, – авторитетно заявила Бабуся. – И сантехник наш не при чем был: откуда ему, сердечному, было знать, каким путем квартиры племяннице достаются? Ведь он так Аркашку любил, что готов был все для него сделать, вот Андреевы этим и воспользовались.
– И не удивляйся, – усмехнулся Игорь, увидев расширенные от ужаса глаза жены, – недаром говорят, муж и жена – одна сатана. Арсений Сергеевич ей во всем помогал. Он же врач, поэтому ему ничего не стоило транквилизаторами клиентов жены напичкать и заставить их под давлением любые документы подписать.
Конечно, доказать это было бы трудновато, но Марина Аркадьевна уже сама во всем призналась: она нахваливала своего дантиста и обещала колоссальные скидки. Сама понимаешь, многие не прочь на халяву зубы полечить, вот и попадались на удочку. не все, конечно, но и этих достаточно.
Не хочу тебе еще сильнее испугать, но смерть Митяева в тюрьме – тоже его рук дело. И это тоже наша Бабуся вычислила…
– А чего тут вычислять, – вступила в разговор старушка, предварительно чихнув, – я ж сразу поняла, что только дохтур настоящий в лекарствах хорошо разбирается. Меня об этом еще Онуфрий упреждал…
– А это, простите, кто? – не выдержал Малышев, обнаружив наконец и свое присутствие в этой комнате.
