— Я никого не держу против воли! — возмущенно воскликнул Антон Антонович. — Тем более несовершеннолетних!
Тут же из-за его спины возник смазливый Коля. На этот раз из одежды на нем было только махровое полотенце в разноцветных попугаях, которое он то и дело кокетливо поправлял.
— Он меня напоил спиртными напитками! — загнусил Коля, явно кривляясь. — Когда я опьянел, он затащил меня в эту квартиру и стал делать мне непристойные предложения! Я, конечно, отказался, и тогда он стал угрожать мне побоями! И тогда мне пришлось согласиться! — И Коля громко захныкал, размазывая кулаком по смазливому лицу несуществующие слезы.
— Коля, Коленька, что ты говоришь? — воскликнул Антон Антонович. — Какие побои? Какое принуждение? Ведь у нас все было по взаимному влечению! Ты говорил, что любишь меня!
— Ты что, дядя? — Коля гаденько усмехнулся. — Какое влечение? Ты в зеркало на себя давно смотрел? Да тебя только в зоопарке выставлять! Одни твои усы чего стоят!
— Слышал, педрила, что говорит молодой человек? — прорычал бритоголовый и замахнулся на гравера кулаком. — Ты знаешь, какие статьи тебе светят? Ты его напоил — это раз, это мелочь, статья сто сороковая, до шести месяцев… потом ты его принудительно затащил в эту квартиру — это уже похищение, статья сто семидесятая, до восьми лет, а если при отягчающих обстоятельствах — до десяти… а потом ты его принудил к развратным действиям, угрожая побоями, а это статья сто девяностая, пункт «Б»…
— А он еще и не-не-несовершеннолетний! — добавил рыжий напарник, поправляя растрепавшиеся волосы. — Та-так что кранты тебе, дядя! Знаешь, что на зоне с такими, как ты, делают?
— По-почему несовершеннолетний? — Гравер от страха тоже начал заикаться.
— По кочану! — отозвался бритый. — Потерпевший, предъявите документы!
Коля тут же вытащил откуда-то из своего полотенца замусоленный паспорт и помахал им в воздухе.
— Согласно предъявленным документам, потерпевшему еще нет восемнадцати лет, так что вопрос ясен! — резюмировал бритый. — Оформляем арест!
— Прошу вас, не губите! — зарыдал Антон Антонович и упал на колени. — Все, что хотите… мы с вами взрослые люди… я понимаю, у всех свои проблемы и потребности…
«Пора вмешаться, — спохватился Маркиз, — потом будет уже поздно… когда они приступят к обсуждению условий, мое появление не произведет должного эффекта».
Он толкнул дверь, пружинистым шагом уверенного в себе человека вошел в прихожую и проговорил голосом диктора Левитана:
— Здравствуйте, коллеги!
— Это еще кто? — испуганно обернулся рыжий «милиционер».
— Кого еще нелегкая принесла? — рявкнул его бритоголовый напарник и принял боевую стойку.
— Майор Несгибайло, одиннадцатое специальное управление! — отчеканил Маркиз и продемонстрировал подходящее к случаю служебное удостоверение. Удостоверение это было сработано на совесть, гораздо лучше настоящего, поэтому Леня дал возможность молодым конкурентам тщательно его разглядеть.
— Что еще за одиннадцатое управление? — пробурчал бритоголовый, несколько сдавая позиции.
— Специальное! — отрезал Маркиз. — Я вполне уважаю вашу работу, коллеги, но здесь проводится серьезнейшая спецоперация, так что вам придется подождать другого случая! Проживающий в этой квартире господин Верстовский связан с опаснейшей организованной криминальной группой, которая находится у нас в разработке. Дело государственной важности, так что вынужден попросить вас немедленно покинуть квартиру господина Верстовского… тем более что вы и так своим несвоевременным появлением едва не сорвали нашу операцию! Я пасу Верстовского вторые сутки…
— Ка-какая кри-криминальная группа? — проблеял гравер, в испуге переводя взгляд с одного «милиционера» на другого. — Ка-какая спецоперация?
— Верстовский, вам знаком гражданин Синеусов? Прохор Петрович Синеусов?
— Да… я его знаю… — Антон Антонович от страха выпустил полы халата, они распахнулись, обнажив худое старое тело. Гравер запахнул халат, приведя в порядок свой внешний вид, и снова повторил: — Я его знаю… но я ничего не знаю…
— Этим все сказано! — торжествующим голосом воскликнул Маркиз и повернулся к молодым «коллегам»: — Попрошу вас незамедлительно покинуть помещение! Вся оперативная информация, которая здесь может быть озвучена, является государственной тайной, которую вам знать не положено!
— Нет, но что это за одиннадцатое управление?.. — ворчал бритоголовый тип.
— Лелик, пошли отсюда! — Рыжий потянул приятеля за рукав. — Тебе что, неприятности нужны? Ты что, не понял, что сказал майор? Тут, по всему, серьезные дела!
— Вот именно, — поддержал его Маркиз. — И этого, несовершеннолетнего, прихватите… он вам еще пригодится, способный мальчик!
Коля, переглядываясь с «милиционерами» и неприязненно глядя на гравера, торопливо оделся.
Через несколько минут дверь за «сотрудниками отдела нравов» и «несовершеннолетним потерпевшим» закрылась.
Маркиз выждал еще минуту и проговорил, строго глядя на Антона Антоновича:
— Итак, гражданин Верстовский, только от вас зависит — пойдете ли вы на зону в составе опаснейшей преступной группировки или облегчите свою участь!
— Чем я могу ее облегчить? — простонал гравер, который все с тем же потерянным и несчастным видом стоял посреди прихожей.
— Добровольным сотрудничеством со следствием.
— Я готов… добровольно… только я ничего не знаю… клянусь вам, совершенно ничего!
— Позвольте это решать следствию! — прервал его Маркиз. — И для начала, Антон Антонович… приведите себя в порядок! Ведь вы — интеллигентный человек!
— Да… Боже мой! — Гравер взглянул на себя в зеркало и всплеснул руками, от чего халат снова распахнулся. Он подхватил его и устремился в глубину квартиры. Леня неторопливо проследовал за ним.
Через несколько минут Антон Антонович снова появился, но уже вполне прилично одетый. Правда, от прежнего вальяжного господина осталась одна тень — пережитый стресс и беспокойство за собственную судьбу сделали свое дело.
— Я готов… добровольно… — снова залепетал он, просительно заглядывая в глаза Маркизу. — Простите… но ведь это вы только что приходили ко мне… от Риммы Борисовны… и пластинку принесли… великого Карузо…
— Работа под прикрытием! — проговорил Маркиз со значением. — Впрочем, пластинку можете оставить себе. Она настоящая. Если, конечно, ваше раскаяние тоже будет настоящим.
— Спасибо… — проблеял запуганный гравер. — Так чем же я могу помочь следствию?
— Вы можете… точнее, вы должны, вы просто обязаны рассказать все, что знаете о Прохоре Петровиче Синеусове. Особенно о ваших с ним последних контактах.
— Я же чувствовал, что он жулик! — выдохнул гравер.
— Что навело вас на такую мысль? — осведомился Леня, доставая из кармана блокнот, как будто он собрался записывать показания своего собеседника.
— Все его поведение… впрочем, если позволите, я начну с самого начала. Так мне будет проще.
— Позволяю, — милостиво согласился Маркиз.
— Он пришел ко мне недели две назад. Сказал, что хочет сделать заказ. Ну, вы понимаете, мне очень нужны деньги…
— Я понимаю, — Леня усмехнулся одними губами, — современная молодежь — она такая меркантильная! Никаких чувств! Никакой романтики! На уме одни деньги!
Антон Антонович вспомнил о своем вероломном юном приятеле и огорчился. Затем он перевел дыхание и приступил к рассказу.
Их с Синеусовым знакомство было давним, но не очень близким: когда-то они познакомились через Римму Борисовну, иногда встречались на оперных премьерах, на гастролях иностранных знаменитостей и прочих важных событиях в мире оперы. Им также случалось обмениваться пластинками, дисками и видеозаписями оперных шедевров. Однако особенной близости между ними никогда не было, возможно, виной тому была разная сексуальная ориентация, и Антон Антонович удивился, когда две недели назад Прохор Петрович напросился к нему в гости. Поскольку тот дал понять, что хочет поручить какую-то хорошо оплачиваемую работу, гравер охотно согласился.
Он принял Синеусова по самому высшему разряду, угостил коньяком из своих специальных запасов и проводил в кабинет, чтобы перейти к деловой части визита.
И там, в кабинете, Синеусов достал из нагрудного кармана прозрачный пакетик, в котором лежала старая, выцветшая марка блекло-оранжевого цвета.
— Вы — большой мастер, — начал Прохор Петрович, как полагается, с лести, — только вам под силу такая работа. Хотя, впрочем… если вы откажетесь, я пойму… поищу другого специалиста… конечно, мне бы этого не хотелось…
Антон Антонович, внимательно осмотрев марку, поднял взгляд на своего гостя:
— Вы хотите, чтобы я сделал копию этой марки? Но зачем? Поймите, это дорогая работа…
