Через проход от меня за один столик умудрились втиснуться пятеро симпатичных девчонок, судя по всему – студентки расположенного поблизости библиотечного института. Они громко болтали, перебивая друг друга. То и дело за их столиком раздавались оглушительные взрывы хохота.
Короче, обстановка как нельзя более подходила для доверительной беседы.
Дверь кафе распахнулась, и на пороге появилась Лена Левочкина.
Должна сказать, что я ее не узнала бы, встретив случайно на улице.
Я ее и так-то не слишком хорошо помнила, но если раньше это была типичная офисная мышка, тихая и невзрачная, из тех, кого не замечаешь, пока не столкнешься с ней нос к носу, то теперь в Лене появилась какая-то взвинченная нервозность. И одета она была непривычно ярко, как будто старалась взять реванш за годы офисного целомудрия. Яркая помада совершенно не подходила к ее бесцветному лицу, обломанные ногти покрывал малиновый лак.
Лена оглядела кафе, закусив губу, наконец заметила меня и подошла к столику.
– Садитесь, Лена! – предложила я нарочито строгим, почти приказным тоном, чтобы сразу поставить ее в подчиненное положение. – Спасибо, что вы нашли для меня время…
Она уселась напротив, сцепила тонкие пальцы и сказала вполголоса:
– Чего-чего, а времени у меня теперь навалом… после увольнения из «Паритета» я так и не смогла куда-либо устроиться… везде нужны девушки до двадцати пяти, но непременно с опытом работы по специальности. Вот как вы себе это представляете? Какой у девушки двадцати пяти лет может быть опыт работы по специальности? Пока она окончит институт, найдет работу и приобретет этот самый опыт… – Она тут же спохватилась, что говорит лишнее и что меня ее проблемы вряд ли интересуют, и зачастила: – Честное слово, Василиса Антоновна, я всегда была на вашей стороне! Ольга – она совершенно не ценила человеческого отношения… Вы знаете, люди для нее были только инструментом достижения своих целей… она шла по головам… – Лена снова закусила губу, часто заморгала и вдруг выпалила: – Нет, нельзя о ней говорить плохо! Ведь она умерла, а говорить плохо о мертвых – это грех… тем более, говорят, ее смерть была ужасной… Я, конечно, не знаю подробностей…
Голос ее дрожал, но не из сочувствия к покойной, а от плохо скрываемого любопытства. Я поняла, что ей ужасно хочется узнать эти самые подробности, и решила сыграть на этом чувстве.
– Да, ее смерть была ужасной… – произнесла я замогильным голосом. – Вам лучше ничего не знать об убийстве, чтобы сохранить душевное равновесие. Для неустойчивой психики это может быть опасно. Я, например, вообще перестала спать после того, что узнала…
– Да что вы говорите? – Лена перегнулась через стол, шумно дыша. – Может быть, вы правы… меньше знаешь – крепче спишь… но все же, говорят, ее буквально изрезали…
– Да, примерно так, жуткая история… но я хотела узнать, каким она была человеком? Ведь вы ее близко знали?
Этим я дала собеседнице понять, что сведения она получит только в обмен на ее информацию. Существовала, конечно, опасность, что Лена вспомнит, что она-то сейчас в фирме не работает и вовсе не обязана отвечать на мои вопросы, но расчет на ее любопытство оказался верен.
– Близко знала? – переспросила Лена. – Ну что вы! Близко ее никто не знал! Она никого к себе не подпускала, держалась особняком, с каким-то непонятным высокомерием. В общем, ее можно понять – ведь она приехала откуда-то из провинции, здесь все для нее были чужими… Это было вроде защитной реакции… хотя, казалось бы, провинциалы на первых порах держатся скромно, создают себе хорошую репутацию, а уже потом показывают коготки…
Внезапно Лена подняла на меня глаза, вцепилась в стол малиновыми ногтями и выпалила:
– Что я все хожу вокруг да около? Честно вам скажу – она была совершенно невыносимым человеком! Настоящей стервой! Но о мертвых нельзя говорить плохо!.. Вы знаете, я никогда не сплетничаю, это не в моих правилах, но она… Ей доставляло большое удовольствие кого-нибудь унизить! Без всякого повода! Представляете, когда она только пришла в нашу фирму… буквально в первый свой рабочий день… она столкнулась в коридоре с нашим бухгалтером, Виолеттой Михайловной, и прямо в глаза сказала той: «Собес этажом ниже!» Да, конечно, Виолетта Михайловна уже в пенсионном возрасте, но она хороший специалист, ее ценят, а тут – такое откровенное хамство! Главное, совершенно без повода! Кроме того, Ольга ведь только пришла в фирму, должна бы держаться скромно, налаживать отношения с коллективом… – Лена развела руками и продолжила: – Виолетта Михайловна не нашлась с ответом, заперлась у себя в кабинете, думаю, она плакала… а Ольга смеялась ей вслед! Но вы знаете, я никогда, никогда не распространяю слухи, тем более Ольги уже нет в живых, а о мертвых плохо не говорят! – Она неожиданно замолчала, перевела дыхание и спросила совершенно другим тоном: – Я слышала, ее нашли в спальне?..
– Да, в спальне… – ответила я разочарованно.
Мелкие стычки в коридорах фирмы меня не интересовали, характер покойницы я себе и так представляла, но ничего более серьезного Лена, похоже, не могла мне рассказать.
– А с вами она тоже держалась враждебно? – сделала я еще одну попытку.
– Еще как! – Лена сцепила руки, положила на них подбородок. – И это при том, что я всегда была с ней приветлива, внимательна, старалась примирить ее с коллективом!
Это как раз я очень хорошо понимала – Ольга не выносила, когда кто-нибудь лез в ее дела, пытался ей покровительствовать, так что Левочкина выбрала самую сомнительную линию поведения.
Я попыталась зайти с другой стороны, чтобы узнать хоть что-то полезное:
– Вы сказали, что она приехала из провинции. А откуда именно – не помните?
– Откуда? – Лена наморщила лоб. – Вы понимаете, она никогда не поддерживала такие разговоры. Как же, она вся из себя такая особенная, ВИП-персона, и вдруг из какой-то заштатной дыры… хотя… – Лена просияла. – Один раз, когда на совещании у Владимира Андреевича зашла речь о том, чтобы открыть филиал в Смоленске, она вся перекосилась и сказала, что там нечего делать, для нашей продукции там совершенно нет сбыта… Чувствовалось, что она говорит со знанием дела, может быть, она родом именно оттуда?
Вполне возможно, подумала я, Смоленск не хуже любого другого провинциального города, но для Ольги с ее запросами подошла бы только Москва. И вот чем все закончилось. А после смерти-то ведь все равно, в какой земле лежать… Хотя ее, кажется, еще не похоронили…
Лена замолчала, потом насупилась и сказала мрачным голосом:
– И ведь вы знаете – это именно из-за нее меня уволили!..
– Да что вы говорите? – Я изобразила вежливый интерес. – И что же, если не секрет, вы с ней не поделили?
– Поделили? – Лена расхохоталась, запрокинув голову. – Неужели вы думаете, что она с кем-то могла что-то делить? Отнять чужое – это да, но поделиться – ни в коем случае! Да и что я с ней могла делить? Кто она и кто я? Мы с ней жили совершенно разными категориями! Впрочем, о мертвых плохо не говорят!..
К столику подошла официантка, и Лена настороженно замолчала. Я заказала себе чашку зеленого жасминового чая и творожный торт, Лена – кофе и яблочный штрудель. Как только официантка удалилась, я проговорила:
– Что мы все на «вы»? Может, на «ты» перейдем? Возраст у нас почти одинаковый…
– Да? – Лена снова закусила губу. – Мне как-то неловко, но если вы настаиваете… если ты настаиваешь…
– Конечно. Так ты говоришь, что тебя уволили из-за нее? Как же это случилось? Чем ты ей не угодила?
– Понятия не имею! – Лена пожала плечами. – Я ей ничего не сделала! Совершенно ничего!
– Так, может, это сплетня? Может, она не имеет отношения к твоему увольнению?
– Еще как имеет! Мне секретарша все рассказала, Анечка. Она иногда забывает выключить переговорное устройство…
– Ага, забывает! – Я поняла, что любопытная Анна нарочно оставляет включенной громкую связь, чтобы подслушивать разговоры в Володькином кабинете.
– Ну да, забывает… Так вот, в тот день она его тоже забыла выключить, когда Ольга вошла в кабинет Владимира Андреевича, и слышала, как та потребовала, чтобы он меня уволил… якобы я не справляюсь со своими служебными обязанностями…
– А ты справлялась? – спросила я, чтобы не потерять нить разговора.
– Конечно! – Лена вспыхнула. – Уж не хуже других!
В это я верила: насколько помню, она была не слишком умна, но аккуратна и исполнительна, а это именно то, что обычно ценят в офисных барышнях.
Официантка принесла наш заказ. Я отпила глоток чая, попробовала торт. Чай показался мне безвкусным, а у торта был привкус картона. Впрочем, наверное, всему виной было не качество продуктов, а мое скверное настроение. Я положила ложечку на край блюдца и снова обратилась к Лене:
– Так чем же ты ей не угодила?
– Понятия не имею! – Она уставилась в стол, шевеля губами, как будто пытаясь что-то вспомнить. – Накануне мы с ней ходили на тематическую выставку в Таврический дворец, наша фирма не имела там своего стенда, но Владимир Андреевич поручил ей ознакомиться с предложениями коллег, и Ольга взяла меня с собой как рабочую силу. Ну, понимаешь, носить за ней проспекты и брошюры, записывать полезную информацию… Она ведь важная особа, до простых дел не унижается… Впрочем, о мертвых плохо не говорят…
