На вопрос участкового Маргарита бормотала нечто невразумительное, отчим же вообще ничего не сказал, чем вызвал легкое недовольство представителя органов власти.
Если бы мадам Брошкиной удалось найти хоть одного моего самого завалящего родственника, который заявил бы о том, что я исчезла, то милиция вцепилась бы в отчима с его шваброй мертвой хваткой. И так уже участковый наведывался два раза и глядел на них косо.
После ухода участкового Владимир Николаевич, надо думать, допросил Маргариту с пристрастием. Подозреваю, что он и так не очень-то поверил ее словам о том, что я ни с того ни с сего налетела на нее с кулаками, а потом убежала из дому, все-таки мы прожили с ним в одной квартире много лет, и он имел представление, чего от меня можно ждать. Под давлением Маргарита полностью раскололась, на свет выплыла история с котом и ветеринарной службой.
Ни минуты не сомневаюсь, что на кота отчиму было плевать, но он занимает в какой-то небольшой организации руководящий пост и страшно боится за свою репутацию, а раз в дело вмешалась милиция, то его вполне могут ожидать большие неприятности. Во всяком случае, любопытная мадам Брошкина, после ухода участкового прильнувшая к общей стенке, явственно слышала, как он орал на Маргариту, что она полная идиотка и подведет его под монастырь.
Время шло, я не появлялась, соседи перешептывались за спиной, и Марго совсем приуныла. Ее любимый Вова, кажется, всерьез подумывал, не послать ли ее подальше, пока они официально не женаты. И тут как раз явились мы с Багратионом. И Марго сразу же решила предъявить нас соседям, чтобы снять с себя необоснованные обвинения.
Все это со вкусом рассказала мне мадам Брошкина, пока мы пили чай с маковыми крендельками. Я не осталась в долгу и поведала ей, как все было на самом деле, как Маргарита решилась тайно извести моего кота, а он — единственное, что осталось у меня от любимой прабабушки. Тут я очень натурально пустила слезу. Мадам Брошкина тоже прослезилась и налила Багратиону еще молока. Она так поливала Маргариту, что я подумала, не перегнула ли палку. Редко у какой пенсионерки нет кота или собачки. Своим рассказом я, пожалуй, добьюсь того, что старухи будут плеваться Марго вслед. Впрочем, это ее проблемы.
Я оставила Багратиона у соседки, а сама смоталась в магазин за замком, и Василий Семенович с первого этажа быстренько мне его врезал. Пока мы возились с замком, Марго сидела у себя тихо, как мышка.
Вечером к нам с Багратионом явился Владимир Николаевич и, глядя в сторону, долго извинялся за поведение Маргариты и повторял, что такого больше никогда не повторится.
Я сказала, что посмотрим и что ссориться со мной я ему не советую, впрочем, он и сам это понял.
На следующий день я проснулась поздно с каким-то смутным дурным предчувствием. Я пыталась вспомнить, что мне снилось, но перед глазами всплывали только бессвязные картины, яркие цветные пятна, лица незнакомых людей. Однако я не сомневалась, что именно сон оставил после себя такое гнетущее настроение.
К счастью, ни отчима, ни Маргариты дома не было.
Я умылась, есть совершенно не хотелось. Отдала Багратиону остатки колбасы. Кот ее съел, вежливо мурлыкнул, но во взгляде его мне почудилось какое-то беспокойство.
Тем не менее я решила пойти в магазин и купить рекламную газету, оделась, заперла Багратиона и вышла из дома.
В дверях подъезда на секунду задержалась — мне попала в глаз соринка, я уголком носового платка вынула ее и уже шагнула на улицу, как вдруг передо мной с жутким грохотом обрушилась на тротуар огромная ледяная глыба. Она разлетелась на куски, осыпав меня мелкими льдинками. Я испуганно отшатнулась, вернулась в подъезд. Сердце бешено колотилось, и на меня накатила такая слабость, что пришлось даже опереться на перила.
Выйди я чуть раньше, на какую-то долю секунды — и льдина рухнула бы прямо мне на голову!
Что же это такое? Неужели сама судьба преследует меня?.. За что, в чем я провинилась?
С другой стороны, что-то остановило меня, задержало на ту самую спасительную долю секунды… Не прабабушка ли Софья с того света помогает мне, как обещала? Но, как говорится, на бога надейся, а сам не плошай. Если я всерьез стану рассчитывать на помощь с того света, то далеко не уеду. Следует срочно взять себя в руки — ну подумаешь, льдина упала. Скоро весна, снег на крыше тает, вот сосульки и падают на землю… Нужно внимательнее быть, не зевать по сторонам, не считать ворон и так далее…
Так я успокаивала себя, стоя в подъезде, но сердце колотилось, словно я пробежала километр.
Отдышавшись, стряхнула с одежды ледяные осколки и решительно шагнула к дверям — в конце концов, не стоять же здесь до вечера!
Вышла на улицу с опаской, но на этот раз ничего не случилось. Бомбы не падают два раза в одну и ту же воронку!
Отойдя подальше от дома, повернулась и внимательно посмотрела на крышу. Не такой уж там толстый слой снега и льда! Странно, откуда взялась такая огромная глыба?
Вернувшись домой, я напилась крепкого кофе и, прежде чем приступать к утомительным поискам работы, на всякий случай набрала телефон нотариуса Кулешова, к которому мне надлежало обратиться по поводу прабабушкиного завещания. В последнее время это вошло в привычку.
Девушка, ответившая мне, казалась очень расстроенной и чуть ли не плакала.
— Евгений Стратилатович выздоровел, — ответила она на мой вопрос, — только… — Но договорить ей не удалось, мне показалось, что она уронила трубку, а потом раздались сигналы отбоя.
Я пожала плечами, подумала, что секретарше попало от начальника, заставшего свой офис после отлучки в беспорядке, поэтому у нее не самое лучшее настроение. Однако Кулешов — человек на редкость болезненный, и раз уж он появился на работе, нужно этим воспользоваться, а то потом либо он заболеет, либо я устроюсь на работу и трудно будет отпроситься.
Я поехала на улицу Восстания, где располагалась контора Кулешова.
Войдя в офис, я увидела картину самого настоящего разгрома. На полу валялись разорванные папки, листы бумаги с гербовыми печатями, канцелярские принадлежности. Среди всего этого беспорядка ползала всхлипывающая девица в перепачканных известкой джинсах и собирала бумаги. Рядом с ней стоял маленький худенький старичок с венчиком седых волос вокруг блестящей круглой плешки и жалобно причитал, всплескивая маленькими ручками:
— Ну кому, кому это могло понадобиться? У нас нет ничего особенно важного! Никаких миллионных дел! Ну кто, какой варвар это устроил?
Увидев меня, девица распрямилась, вытерла лоб грязным носовым платком и, тяжело отдуваясь, проговорила:
— Это вы звонили? Я хотела сказать, что сегодня неудачный день, но уронила телефон и не договорила…
Действительно, аппарат валялся на полу среди архивных папок и степлеров и производил впечатление безнадежно испорченного.
— Что у вас случилось? — испуганно спросила я. — Взрыв? Землетрясение? Падение метеорита?
— Кто-то забрался ночью в офис и перевернул все вверх дном, — ответила девушка и снова начала всхлипывать, — так что, вы понимаете, сегодня не самый удачный день…
Я уже собралась развернуться и уйти, но старичок окликнул меня:
— Постойте! Может быть, у вас что-то важное? Из-за этих вандалов, — он опять всплеснул ручками, — я не смогу помочь человеку!
— Вы — Евгений… Евгений… — Я замялась, пытаясь выговорить сложное отчество нотариуса.
— Стратилатович, — пришел старичок мне на помощь.
— Наверное, мое дело не очень срочное. Я по поводу наследства, моя прабабушка, Софья Алексеевна Голубева…
— Софья Алексеевна! — нотариус засиял и тут же пригорюнился: — Значит, она скончалась?
Я кивнула, с удивлением наблюдая за его лицом: старичок был искренне расстроен, словно речь шла не о дряхлой старухе, одной из его клиенток, а о близком друге.
— Софья Алексеевна была очень необычная женщина, можно сказать — удивительная… — проговорил он наконец с грустью.
Я вспомнила старуху на больничной койке. Странно предположить, что кто-то мог видеть в ней «удивительную женщину». Хотя… эти пронзительные черные глаза… несомненно, в моей прабабке Софье было нечто удивительное.
Словно прочитав мои мысли, Евгений Стратилатович смущенно произнес:
— Мы с ней были знакомы достаточно давно… Больше двадцати лет.
По моим прикидкам, двадцать лет назад и моя прабабка, и престарелый законник были уже далеко не молоды, и вообще, на мой взгляд, дедуля был ровесником Русско-японской войны, но, как известно, все относительно и познается только в сравнении.
— Вы видите, . — нотариус засуетился, — у нас случилась такая неприятность. — Он обвел маленькой ручкой окружающий разгром. — Так что я не могу создать для нашей беседы подходящих условий…
— Так я зайду в другой раз…
— Ни в коем случае! — Он очень смешно поднял ручки, как будто пришел в ужас. — Вы должны рассказать мне о последних днях Софьи Алексеевны…
