— Кто там?! — радостно заорал Масяня.
Он ловко вывернулся из рук няни, которая пыталась надеть ему на голову бейсболку, умчался в прихожую и через несколько секунд вернулся с докладом:
— Мам, там твоя совесть!
— Зачастила, однако! — вздохнула я и пошла открывать.
На сей раз совесть имела вполне приятное обличье Вадима Рябушкина и не выглядела забытой и затурканной: на моем напарнике был отличный новый костюм цвета мокрого асфальта, воротничок белоснежной сорочки подпирал узел безупречно завязанного галстука.
— Ого! — с опасливым уважением сказал Колян, взглянув на эту чинно-благородную красоту. — Кому-то повезло, ты наконец женишься?
— Увы, нет, — ответствовал Вадик.
— А где совесть? — выглянув из-за папы, как из-за дерева, спросил Масяня.
— Вот именно? — поддержала я вопрос, выразительно поглядев на куранты.
Они с готовностью бумкнули и загудели, отбивая восемь часов.
— Я извиняюсь, что так рано, — чопорно сказал Вадик, одернув на себе пиджак. — Но мы с тобой, Ленка, сегодня посланцы отнюдь не доброй воли. Шеф велел нам встречать министра, а он прилетает в девять.
— Мне больше делать нечего, только какого-то министра встречать? — заворчала я, спешно соображая, во что бы такое облачиться, чтобы не выглядеть рядом с расфуфыренным напарником казанской сиротой.
Прям, хоть доставай из сундука с нафталином свадебное платье!
— Да ладно тебе! — обиделся за своего министра Вадик. — Он не какой-то, а вполне нормальный мужик, толковый и не хапуга. Очень культурный, интеллигентный человек, не то, что некоторые!
Я не поняла, кого он имеет в виду, других министров или кого поближе, но из осторожности уточнять не стала.
— Интеллигентного министра больше некому встретить? — удивился Колян. — Вы двое самые культурные в городе?
— А что? — Мы с напарником мгновенно сомкнули ряды.
— Да нет, ничего, — пошел на попятную муж. — Ты, Кыся, главное, джинсы с дизайнерскими прорехами не надевай. У тебя в них такой соблазнительно некультурный вид, никак не для министра!
— И шорты не надо! — сказал Вадик.
— И кофточку без плечиков!
Мужики, блестя глазами, наперебой перечисляли изюминки моего гардероба. Вот уж не думала, что у них такая хорошая память на шмотки!
— Это все не для министра, — подытожил Колян, озвучив топ-десятку моих хитовых нарядов.
— Бедный министр! — сочувственно вздохнула няня, проходя мимо нас с малышом на буксире. — И посмотреть-то ему будет не на что!
— Как это — не на что? — возразил ей вслед эрудированный Колян. — А как насчет величественного монумента «Императрица Екатерина, жалующая казакам дарственную грамоту на кубанские земли»? И православного храма, заботливо восстановленного турецкими гастарбайтерами по образу и подобию разрушенного в двадцатом году? И памятника двухсотлетней казачьей культуры — хаты атамана Бурсака?
— А как насчет маленького черного платья? — спросила я уже из комнаты. — Могу надеть к нему черный пиджачок, телесные колготки и — так и быть, только ради министра! — туфли на каблуках. А? Пойдет?
— Побежит! — крикнул в ответ Вадик. — Три минуты на сборы, мы опаздываем!
— Двадцать минут! — потребовала я, выдергивая из бельевого ящика колготки, пошло спутавшиеся с мужними носками.
— Пять!
Мы сошлись на десяти минутах и четверть часа спустя уже ехали в служебной машине в аэропорт. Я достала из сумочки косметичку и использовала короткие остановки на светофорах для пошагового нанесения макияжа, а Вадик рассказывал про министра.
— Его прибытие будет чем-то вроде репетиции для организаторов форума, — сообщил он. — Встречаем дорогого гостя по полной программе: ковровая дорожка до посадочной полосы, «Мерседесы» к трапу, приветственные лозунги и транспаранты, хлеб-соль, цветы, пресса — это мы с тобой — и потемкинские деревни в ассортименте.
Мы без остановки миновали старый аэропорт и красиво подъехали к новому. А там нас ждали почти так же нетерпеливо, как министра.
— Где же пресса? Иван Петрович, где ваша пресса?! — нервничал дивно энергичный номенклатурный товарищ в запонках.
Он располагал полным боекомплектом провинциального администратора средневысокого полета: костюм от «Варомса», сорочка и галстук от «Томми Хиллфайбер», обувь еще от какого-то знатного буржуина, модный мобильник, золотые очки с простыми стеклышками и кожаная сумочка размером с раскормленную комнатную собачку. Но меня впечатлили только родственницы пуговиц. Их владелец безостановочно жестикулировал, и запонки его вспыхивали так же остро и неожиданно, как фары скоростного автомобиля, запоздало предупреждающего случайного пешехода о твердом намерении его переехать. Я жмурилась, а Вадик толкал меня в бок и шипел:
— Открой глаза, проспишь все самое интересное!
Самым интересным, по мнению большинства присутствующих, был министр. Он только на прошлой неделе влился в состав правительства, откуда на позапрошлой неделе вылился его предшественник. Запомнить черты лица своего нового руководителя подчиненные на местах еще не успели, главным образом, потому, что качественные фотографические изображения нового министра еще не успели распространиться от Москвы до самых до окраин, а доверять телевидению современные россияне считают ниже своего достоинства. Участники торжественной встречи важного столичного гостя очень боялись не распознать высокое должностное лицо в толпе более низких, и это делало мероприятие особенно интригующим.
Самолет подкатил прямо к красной ковровой дорожке, едва не ткнувшись носом в натянутый поперек полосы просторный транспарант с гостеприимным текстом: «Приветствуем участников форума на кубанской земле!» Упомянутая земля курганом высилась непосредственно за транспарантом: там небольшая армия дорожно-строительных рабочих пятые сутки подряд в авральном режиме удлиняла посадочную полосу для приема аэробуса А-380 с делегацией Китайской Народной Республики на борту.
До сих пор в нашем аэропорту аэробусов такого класса не видели, потому что у нас не было ни самих А-380, ни подходящей для них посадочной полосы. А вот у китайцев шикарный аэробус как раз завелся, и эти азиатские пижоны категорически пожелали лететь на форум только на нем. Вопрос, примет или не примет русский аэропорт китайский аэробус, сфокусировал в себе все негласное экономическое соревнование двух стран-гигантов. На высоком уровне было решено приземлять к нам хвастливых китайцев в их суперлайнере как ни в чем не бывало, с каковой целью экстренно вытянуть посадочную полосу, насколько позволят региональные запасы асфальта и владелец примыкающей к аэропорту капустной плантации. Ситуацию дополнительно обострял тот факт, что капустный плантатор по национальности являлся корейцем и подсознательно — на генетическом уровне — должен был активно приветствовать перспективу уменьшения народонаселения враждебного его родине Китая на сто шестьдесят пассажиров аэробуса… Так что в шевелюре начальника транспортного департамента, ответственного за предстоящий смелый эксперимент, уже сверкала свежая седина.
— Вот он, вот! В сером костюме! — взволнованно зашептались в передних рядах встречающих.
По толпе прошла дрожь, и группа ответственных административных товарищей, привычно вытянув губы для поцелуев, а руки — для пожатий и объятий, пошла брататься с министерскими. Последние щеголяли сплошь в серых костюмах, так что кто из них собственно министр, понять было затруднительно. Встречающие помельче торопливо расхватали более или менее знакомых им встречаемых, каковых и лобызали с откровенным облегчением. Первые лица с той и другой стороны состыковались последними и только после того, как сложную лоцию этих титаников осуществили их помощники.
Долгожданный министр действительно был в сером костюме, но в аметистового цвета рубашке, и этот неуставной колер вкупе с модной молодежной прической «рыбий хвост» выдавал в нем личность творческую. Я засмотрелась на необычного министра, но Вадик безжалостно подтолкнул меня:
— Пошли работать!
Мы выскочили на красную дорожку — Вадик с камерой, я с микрофоном. Творческий министр мгновенно приосанился, профессионально развернулся к объективу и на шикарной белозубой улыбке без всяких моих просьб и понуканий начал приветственную речь:
— Здравствуй, земля кубанская!
Я покосилась на безмолвный земляной курган за транспарантом и вежливо ответила за него:
— Здравствуйте, господин министр!
— Здравствуй, всероссийская житница и здравница! — с подъемом провозгласил высокий гость.
Единолично отвечать за здравницу с житницей я не дерзнула, но оратор в собеседнике и не нуждался.
— Здравствуй, Кубань, где выращивают не только хлеб, но и восемьдесят процентов российского риса!
