– Ну, так все же – возьмешь или не возьмешь? – не сдавалась упорная Валентина.
– Ну, подумать надо… – уклончиво ответил Куликов. – У меня агентство очень маленькое – я, да Василиса, да еще Бонни… Василиса – она бухгалтерией занимается. Ты ведь в бухгалтерии не очень?
– Нет, с бухгалтерией я не дружу! – испугалась Валентина. – Мне квитанцию за электричество заполнить – и то трудно.
– Вот видишь, Валюша, значит, Василису ты заменить никак не можешь…
– Так, может, я этого могу заменить… как его? Бонни?
– Это тоже вряд ли! – ответил Куликов, пристально оглядев свою спутницу.
Тут, на его счастье, официант принес заказанные блюда.
Василий Макарович принялся за свои спагетти и через несколько минут удовлетворенно проговорил:
– А что? Ничего! По-нашему, макароны по-флотски. Жена, покойница, иногда делала, когда не успевала ничего другого приготовить. Быстро и питательно…
Вдруг Валентина переменилась в лице и попыталась спрятаться за Василия Макаровича. Тот удивленно оглянулся, проследив за ее испуганным взглядом.
В другом конце зала появилась компания из четырех мужчин среднего возраста. Они все, как на подбор, были крупные, плотные, с мощными шеями и квадратными подбородками. Один из них, самый мордатый, пристально смотрел на Валентину и ее спутника.
– Знакомый, что ли? – осведомился Василий Макарович, снова повернувшись к Валентине.
– Ох, знакомый! – вздохнула та. – Хороший знакомый…
Она немного помолчала и вдруг тихо, взволнованно проговорила:
– Ты, Вася, если он будет про меня спрашивать, не говори, что я в милиции работаю… я ему не говорила, не хочу… знаешь, люди к этому по-разному относятся…
– А с чего ты взяла, что он меня о чем-то будет спрашивать? – удивленно спросил Куликов.
Валентина вдруг поднялась из-за стола и исчезла, сообщив, что ей нужно поправить косметику.
Василию Макаровичу показалось, что с косметикой у нее все в порядке, то есть, во всяком случае, не хуже, чем раньше, но он оставил это мнение при себе.
Едва Трубникова скрылась в глубине ресторана, как мордатый мужик встал из-за стола, подошел к дяде Васе и сел рядом с ним за стол, мрачно глядя на Куликова.
– Мужик, ты чего? – осведомился Василий Макарович, неуютно почувствовав себя под этим тяжелым взглядом.
– У тебя с ней как – серьезно? – спросил вдруг мордатый низким, угрожающим голосом.
– Что? – переспросил Куликов. – Не понял…
– Я тебя спрашиваю – у тебя с Валентиной серьезно? – повторил тот и вдруг схватил Василия Макаровича за лацканы пиджака. – Я тебя последний раз спрашиваю – серьезно у тебя с ней или ты просто так время проводишь? Если ты ее обидеть хочешь – смотри, в порошок сотру! – И он встряхнул Куликова, как коробок спичек.
– Да что ты такое себе вообразил? – пробормотал дядя Вася неожиданно осипшим голосом. – У меня с Валентиной Игоревной чисто деловые отношения! Как это называется… бизнес-ланч! – вспомнил он модное выражение. – Мы с ней вместе работаем и сейчас обсуждаем одно серьезное дело… Я тебе честно скажу, – Василий Макарович доверительно понизил голос, – я хоть тебя первый раз вижу, но чувствую к тебе доверие… вижу, что Валентина тебе не безразлична! Продвигать я ее хочу. Повышать в должности – понимаешь?
– Повышать в должности? – недоверчиво переспросил мордатый. – А ты не врешь?
Тем не менее хватка его немного ослабла.
Василий Макарович высвободил пиджак и перевел дыхание.
– Да с чего бы мне врать? – пробормотал он. – Говорят тебе, хочу ее заведующей производством назначить!
– Ну, тогда ладно. – Мужчина положил руки на стол, но взгляд его был все еще мрачным и недоверчивым. – Имей в виду, у меня к Валентине очень серьезно, и если ты меня обманул…
Он не договорил, но все и так было ясно по выражению лица и интонации.
В этот момент к столу вернулась Валентина. Взглянув на нее, Василий Макарович потерял на миг дар речи. Куда девалась та архивная засушенная мумия, что говорила с ним? Где ужасная ядовито-розовая помада и дурацкий шарфик? Сейчас глаза у Валентины блестели по-молодому, щеки рдели без всякой косметики, губы смеялись. Движения ее были порывисты, и на первый взгляд сбросила она лет десять. А может, и больше.
– А вы, мальчики, смотрю, уже познакомились? – проворковала Валентина, присаживаясь к столу.
– Ну, не совсем, но дело к тому шло… – проговорил Куликов и протянул руку мордатому: – Василий…
– Прохор! – ответил тот.
– Только, Валя, ты меня извини, но мы должны рассказать Прохору, где мы с тобой работаем! – проговорил Василий Макарович, выразительно взглянув на Трубникову.
– Как! – воскликнула Валентина, заметно побледнев. – Вася, я же тебя просила…
– Просила, – кивнул Куликов. – Но я считаю, что Прохор имеет право знать… я вижу, как он к тебе относится… и вообще, не понимаю, чего тут стыдиться?
– Но Вася! – повторила Трубникова. – Я же просила…
Прохор удивленно смотрел на нее и хотел что-то сказать, но Василий Макарович опередил его:
– Не понимаю, почему ты должна стыдиться, что работаешь в сосисочном цехе? Эта работа ничуть не хуже любой другой… А теперь, когда ты станешь завпроизводством…
– Действительно, Валюша, я не понимаю – почему ты этого стыдишься? – включился в разговор Прохор. – Нормальная работа! Сосиски нужны в каждой семье… Я вот торгую металлоизделиями и ничуть этого не стыжусь…
Валентина заметно порозовела, исподтишка взглянула на Василия Макаровича и проговорила:
– Ну, если Проша тоже считает, что это хорошая работа… тогда, конечно…
– Только я одно тебе скажу, Прохор! – доверительно проговорил Василий Макарович, перегнувшись через стол. – Не покупай наши сосиски! Если бы ты видел, из чего мы их делаем!
После истории в итальянском ресторане, которая, к счастью, не завершилась грандиозным скандалом с мордобоем и битьем посуды, Василий Макарович вернулся домой в самом подавленном настроении. Он понял, что совершенно не разбирается в людях и явно переоценивает собственное мужское обаяние.
«Ну, надо же, – думал он. – Оказывается, Валентина Трубникова имеет успех у мужчин… кто бы мог подумать! А я-то, старый дурак, невесть что вообразил…»
Василисы и Бонни не было – видимо, они находились у себя или гуляли где-нибудь на берегу реки Смоленки. И это было к лучшему – Василию Макаровичу не хотелось сейчас рассказывать о том, в каком глупом положении он только что оказался.
Наконец он развязал галстук, испытал при этом необыкновенное облегчение и только тогда вспомнил то, ради чего, собственно, отправился сегодня на встречу с коварной Валентиной, то, ради чего пошел на большие жертвы – даже повязал галстук, что потребовало от него значительных усилий и большого расхода нервных клеток.
Он вспомнил, что Валентина выяснила по его просьбе интересную подробность биографии Анфисы Болотниковой – а именно, что та погибла три года назад. То есть за три года до того, как была убита в бизнес-центре «Пиастр».
Выходило, что в бизнес-центре Анфису убили уже вторично. Какая-то у нее была странная привычка оказываться жертвой убийства…
«Что же это такое! – думал Василий Макарович, убирая галстук в самый дальний угол шкафа, чтобы глаза его не видели как можно дольше. – Воры-рецидивисты в моей практике попадались, грабители-рецидивисты – тоже, серийные убийцы – редко, но тоже были. Но вот серийную жертву я встречаю впервые…»
Конечно, у всего этого должно быть какое-то разумное объяснение.
Куликов вспомнил, что первый раз Анфиса Болотникова была убита в Крыму, а именно – в Феодосии.
В Феодосии Василий Макарович бывал очень давно, в советские еще времена. Пару раз он там просто отдыхал с женой, последний же раз, примерно двадцать лет назад, он принимал участие в милицейской конференции по обмену опытом в борьбе с правонарушениями. Тогда Куликов был еще довольно молодым, перспективным офицером. В Крыму стоял бархатный сезон, после завершения семинаров и заседаний возвращаться в тесный гостиничный номер не хотелось, и Василий прогуливался по набережной в компании старшего лейтенанта Ничипоренко из феодосийского управления.
Старший лейтенант Ничипоренко обладал целым рядом ценных качеств: большими карими глазами, толстой пшеничной косой и звонким, мелодичным голосом. Звали старшего лейтенанта Оксаной.
Ничего предосудительного между ними тогда не произошло, но, вернувшись из командировки, Василий Куликов предпочел не рассказывать жене о своем феодосийском знакомстве.
А вот сейчас, двадцать лет спустя, он вспомнил Оксану Ничипоренко и глубоко вздохнул.
А потом решил, что вздыхать о невозвратном прошлом и предаваться романтическим воспоминаниям не имеет смысла, а вот позвонить в Феодосию и узнать подробности первого убийства Анфисы Болотниковой очень даже полезно.
