От этих мыслей стало тоскливо, Славка вышел из ванной и подошёл к окну.
Лидия курила в кровати.
– Наверное, теперь никогда не брошу, – пожаловалась она. – Жизнь стала такая… нервная и опасная!
– Скажи, ты не знаешь высокую красивую блондинку с голубыми глазами? – не оборачиваясь, спросил Славка.
– Знаю. Тебя!
– Я похожа на идиотку, которая спрашивает, знакома ли она тебе? – разозлился Славка.
– Да, похожа, – пробормотала Лидия.
– Ах, вот, значит, какая твоя любовь!
– Но я не знаю никакой другой красивой блондинки, кроме тебя! – крикнула Лидия, роняя в постель столбик пепла. – А про идиотку ты сказала сама!
– Нам нельзя ссориться.
– Но мы и не ссоримся! Почему ты спрашиваешь меня про какую-то блондинку?
– Она должна ездить на джипе, который стоит в подземном гараже.
– Чёрт, мы совсем забыли про Феликса! – подскочив, заорала Лидия. – Он с голоду помрёт в засаде!! Он же старый, ему витамины и всякие микроэлементы нужны!
Они одновременно сорвались с места и помчались на кухню.
Возле барной стойки стояла Ксюня и, рыдая, запихивала в дорожную сумку коньяк, солонку-слоника и фартук. То, что фартук был не на Ксюне, поразило Славку даже больше, чем забитая до отказа дорожная сумка.
– Ой, только не спрашивайте ни о чём, – замахала руками Ксюня. – Меня… меня… – Она разрыдалась с новой силой, и, чтобы утереть слёзы, сняла с крючка полотенце. – Этот паршивый «три Г» меня уволил! Совсем!! – горестно сказала она в полотенце.
– Кто?! – не понял Славка.
– «Три Г» – это прозвище Георгия Георгиевича Гошина, – пояснила Лидия.
– Выгнал! На улицу! – плакала Ксюня. – Сказал, что я старая, толстая и кофе не умею варить! А куда я пойду? Я одна-одинёшенька, двадцать пять лет у Иды Григорьевна прожила! – Ксюня взяла сумку и потащила её к двери. – Одна-одинёшенька, – всхлипывая, приговаривала она. – Куда я пойду? Ни денег не скопила, ни имущества не нажила! У меня только носок, да солонка…
– Подожди, Ксюня! – схватила её за руку Лидия. – Почему дядя Гоша тебя уволил?!
– Так он молодую служанку хочет нанять! С ногами, с грудями и без принципов.
– Ну, Ида Григорьевна ему задаст, когда вернёт...
Славка показал Лидии кулак, но Ксюня не услышала её слов.
– И куда я теперь? – утирая слёзы, шептала она. – На вокзал? К бомжам? «Три Г» даже зарплату мне не отдал!
– Гад! – возмутился Славка. – Он не три, а одно большое «Г»!
– Я знаю, что делать! – воскликнула Лидия. – Никаких бомжей и вокзалов! Никаких скитаний! Мы спрячем тебя!
– Где?! – в один голос спросили Ксюня и Славка.
– За лесом есть летняя кухня. Это старенькая постройка, но там всё есть – кровать, стол и даже электрическая печка!
– А толку – чуть, – простонала Ксюня. – Что я там, до смерти просижу?
– Не до смерти! Вот вернётся… Ой! – Лидия зажала себе рот рукой и весело блеснула глазами.
– Несколько дней посидите, а там видно будет, кто в доме хозяин, – проворчал Славка, взял сумку и пошёл к двери. – Показывай дорогу! – приказал он Лидии.
Летняя кухня оказалась просторным добротным домом в два этажа, с современной мебелью, оборудованной техникой кухней и красивыми занавесками на окнах. Тут можно было вить семейное гнёздышко и жить много лет в согласии и уюте, а не просто «пересидеть» несколько дней.
– Господи, тесно-то как! – всплеснула руками Ксюня, привыкшая к просторам хозяйского дома. – А кухня?! Разве это кухня?! Не повернуться! А занавески? Барахло! – потрогала она голубой шёлк. – Фу ты, и туалет один!!
– Зачем тебе два туалета, Ксюня? – засмеялась Лидия. – И чем тебе занавески не нравятся?! Ты же на вокзале бомжевать собиралась, а тут тебе жемчуг мелкий!
– Где жемчуг? – оживилась Ксюня, оглядевшись по сторонам.
– Поговорка это такая, – объяснил Славка. – Для оборзевших.
– А я, значит, оборзевшая? – уточнила Ксюня, недовольно ощупывая добротный матрас на просторной деревянной кровати.
– Ты привыкла жить в роскоши, – миролюбиво пояснила Лидия, осматривая вид из окна. – Поэтому на вокзале ты вымрешь, как мамонт.
– Я и здесь вымру, – покачала головой Ксюня. – Я про эту хибару позабыла давно! Тут рабочие жили, которые дом строили, а теперь мне приходится прятаться. – Она опять зарыдала, достала из сумки невероятно большой носок на пяти спицах, коньяк, солонку-слоника, Библию, иконку, и разложила всё это на прикроватном столике. Комната сразу приобрела жилой вид. Уюта стало хоть отбавляй, и основной его составляющей была розовощёкая, полная Ксюня.
– Ладно, побомжую немного, а потом, может, замуж выйду, – вздохнула она, стягивая с себя вязаную кофту и надевая фартук.
Славка хотел спросить, где она собралась искать женихов в этой прифронтовой зоне, куда впору запускать роту ОМОНа, но вдруг увидел на руке служанки зелёного дракона с оптимистично задранным хвостом.
– А на чердаке-то, словно черти чечётку пляшут! – продолжала высказывать Ксюня своё недовольство новым жилищем.
– Это ветер в трубе гуляет, – будто оправдываясь, пояснила Лидия. – Зато какой вид из окна! Лес, небо, луг и линия горизонта, словно с картины Репина!
– Вид как вид, – отмахнулась Ксюня. – И горизонт я покрасивше видала, и Репина побогаче! Нет, ну определённо на чердаке черти пляшут!
Над потолком что-то действительно погромыхивало, но Славка не обращал на это внимание, думая о другом.
«У кого дракон, тот и убил», вдруг отчётливо вспомнил он слова старухи, произнесённые во сне.
«Зелёный дракон!» – ответила Рада на вопрос, кто её пытался убить.
Славка сел на стул и потёр виски для усиления умственной деятельности.
Ксюня – убийца?!
Толстенькая, добродушная, одинокая и преданная старухе Ксюня?!
Славка готов был голову на отсечение дать, что Ксюня комара не обидит.
А с другой стороны… Беседовала же она сама с собой в комнате на темы погоды и убийства Алины. Может, у неё раздвоение личности? Кому как не ей проще простого отвернуть вентиль и спустить воду в бассейне, не вызвав ни у кого подозрений?
– Ксюня, а давно у тебя эта татуировка? – с осторожной небрежностью спросил Славка.
– Дракоша? Да с полгода назад наколола. – Ксюня рассеянно достала из сумки фартук и надела его на себя. – А что? – Она любовно погладила татуировку.
«Полгода назад!» – отстукало в голове у Славки. А Горазона убили год назад. Вот только не врёт ли Ксюня?
– Да просто так интересуюсь. Странно в твоём возрасте решиться на тату.
– В моём возрасте странно гробовые деньги копить, – отрезала Ксюня, оглядывая недовольно комнату и прикидывая с чего начать генеральную уборку. – Пылищи, пылищи-то!! – провела она пальцем по спинке кровати. – Эх, дожила-а! У кого ты говоришь, Лидка, горизонт был красивый?
– У Репина.
– Он холостой?
– Он умер аж в девятнадцатом веке, – засмеялась Лидия.
– Смотри-ка, ты, слабый какой! Значит, хороший человек был! Все хорошие человеки были слабыми и умерли в девятнадцатом веке. – Ксюня сбегала в туалет, принесла ведро с водой, тряпку, и принялась мыть пол. – Дожила-а! – ворчала она. – Вот дожила-а…
– Ксюня, а почему дракон? – решил продолжить свой допрос Славка.
– Да что ты с этим драконом ко мне привязалась?! Я ж не на заднице его наколола! В моём возрасте зарубежные звёзды экрана только замуж первый раз выходят и первых детей рожают! А ты – дракон, тату, возраст!
Лидия прыснула и залезла с ногами на кровать, чтобы не мешать Ксюне мыть пол.
– Ксюня! – Славка схватил служанку за руки и усадил на стул. – Пойми, это очень важно. Я не просто из любопытства спрашиваю. Вспомни, при каких обстоятельствах ты решила сделать татуировку? Кто её делал?
Ксюня затихла и испуганно заморгала. С плохо выжатой тряпки капала на пол вода.
– Пойми, это очень и очень важно! – взмолился Славка.
– Дракон! – подскочила Лидия. – Ты имеешь в виду, что Раду…
Славка показал ей кулак, и она замолчала, с ужасом глянув на Ксюню.
– Да по дурости я эту татуировку сделала, – сказала Ксюня. – Коньяку хряпнула, – щёлкнула она себя по подбородку, – и согласилась!
– С кем согласилась? – навис над ней Орлик. – Говори!
– С Нелькой! У неё хахаль новый завёлся, лет на пять её старше, верзила такой волосатый. «Три Г» близко его к своему жилищу не подпускал, так они с Нелькой повадились у Иды в доме колобродить. Ида Григорьевна любым гостям была рада, особенно таким… молодым и волосатым. Так вот, этот Стасик, он в будущем свой тату-салон мечтал открыть, а пока… Пока на знакомых тренировался. Нелли на пояснице дракона наколол, Иде на щиколотке – маленькую драконью морду, а меня вот на руке уговорил тату сделать!
– Как?! Иде Григорьевне тоже?! – поразилась Лидия. – И тоже дракона?!
– А что? – Ксюня в сердцах отбросила тряпку. – Она очень следила за всякими веяниями. Стало модным тату, почему б не сделать на халяву? У Стасика аппаратик такой специальный был – щёлк, щёлк, и готов дракоша!
