— Ух! — Жанна допила кофе и потянулась на стуле. — Спасибо, девочки, сейчас покурю и окончательно обрету райское блаженство!
Она вышла в коридор, порылась в сумочке и тут же раздался ее растерянный голос;
— Черт, сигареты кончились! Ирка, у тебя негу?
— Нету, — вздохнула Ирина, — я же редко курю…
У Катерины вообще не было с собой даже сумочки, только носовой платок в кармане.
— Придется выйти. Я до ларька! — крикнула Жанна из прихожей. — Я на минутку, девочки!
Курить хочу — сил нет!
Дверь хлопнула, и на кухне появился Яша.
Жанну он слегка побаивался, а к Катерине относился с большой симпатией. Катя тут же выдала ему еще одну отбивную, после чего принялась тискать. Яша был не против, он очень истосковался по ласке. На Ирину он немного дулся, за то что бросила надолго одного.
Понемногу разговор вошел в привычное русло.
— Вот ты меня ругаешь, что много ем, — начала Катерина примиряюще, — говоришь, что я малоподвижная и все такое… А ведь сегодня ночью я не хуже вас управлялась. Неизвестно еще, как ты бы себя вела в такой ситуации, когда бандиты украли машину вместе с тобой.
— Точно! — великодушно согласилась Ирина. — Я бы на месте умерла там со страха.
— То-то! — удовлетворенно констатировала Катя. — Но знаешь, Ирка, что я тебе скажу? Это все потому с нами происходит, что мы одинокие. Именно поэтому мы вечно вляпываемся в разные истории!
— Ну не обобщай! — рассердилась Ирина.Это не мы, а ты вечно вляпываешься, и потом, я не одинока, у меня дети, Яша и…
— И кто? — вкрадчиво спросила Катя. — Кто у тебя еще — муж?
— И ты, как Жанка, норовишь обидеть! грустно констатировала Ирина. — Что я вам пло,хого сделала? Сами такие же, как я, а туда же!
— Я вовсе не с этой целью! — пылко заговорила Катя. — Мне просто очень обидно за нас с тобой, что никто нас не ценит, тебя в особенности! За Жанку не так обидно, она считает, что мужчины нужны для развлечения, а в повседневной жизни они только мешают. Но ты, я знаю, думаешь по-другому. И я тоже. Знаешь, там, за границей, было у меня время подумать.
И вот что я тебе скажу: для нас настало такое время, когда все надо делать вдвоем. Это в молодости можно отдыхать и веселиться большой компанией, в молодости легко сходишься с незнакомыми людьми и даже интересно, когда все вокруг новое — места, лица… А в старости уже человек самодостаточен, может долгое время один проводить, ему с самим собой не скучно.
Наоборот, он от толпы устает. А мы как раз в таком возрасте, когда вдвоем нужно все делать — отдыхать, путешествовать… Вот вы надо мной смеетесь с Мамбазимброй этим…
— Да уж! — вставила Ирина, улыбаясь.
Она хотела сказать, что среднестатистический мужчина в жизни все-таки довольно обременителен. Катерина, конечно, их идеализирует и до сих пор смотрит на жизнь сквозь розовые очки. Интересно, как бы она смогла творить свои композиции из лоскутков, если бы в доме у нее постоянно присутствовало неряшливое, прожорливое, вечно ворчащее требовательное существо. Катерина не очень-то представляет себе, что такое семейная жизнь, хоть и была когда-то замужем. Ты можешь быть занята, увлечена работой, больна, наконец, а ему лишь бы завтрак был на столе. И никаких отговорок голодный мужчина слушать не будет. И вряд ли какой-то мужчина сможет долго терпеть Катькину вопиющую бесхозяйственность и творческую атмосферу в виде разбросанных лоскутков.
А Катерина не стерпит, если плохо отзовутся о ее работе. Потом они начнут ссориться, и ничего хорошего из семейной жизни не выйдет.
Ирина не стала высказывать свои мысли вслух, пускай каждый останется при своем мнении. Она замочила чехол от переднего сиденья в порошке, предварительно обработав пятновыводителем. Катерина в это время невозмутимо доедала третье по счету пирожное.
И в это время раздался телефонный звонок.
— Кто это еще в такую рань? — проворчала Ирина.
— Это Ирина? — раздался в трубке вкрадчивый голос. —Я извиняюсь, что беспокою вас так рано, но что-то мне подсказывает, что вы не спите.
— Вам совершенно не правильно подсказывает ваш внутренний голос, — сухо ответила Ирина, потому что тотчас узнала в говорившем злого гения трех подруг — Бориса, — как раз именно в это время я крепко спала. И вы меня разбудили.
— Что ж, я еще раз прошу прощения, — насмешливо повторил коварный тип и продолжал:
— Вы ничего не хотите мне сказать? Вы не забыли, что должны отдать мне фотографии?
— Дай мне1 — Катерина, подслушивающая разговор, вырвала трубку, потом зажмурилась, как будто собиралась броситься в холодную воду, и выдала такую матерную тираду, что Ирина изумленно вытаращила глаза и села прямо на Яшу, прикорнувшего в кресле.
Ирина и понятия не имела, что Катька знает такие слова. А подруга весьма красочно обрисовала, где и в каком виде она хотела бы видеть самого Бориса и всех его ближайших родственников, а в конце послала туда же несуществующую тетю из Мюнхена вместе с ее галереей, после чего победно оглянулась на Ирину и перевела дух.
— Вы слышали? — Ирина снова взяла трубку. Не могу сказать, что сумела бы так же доходчиво вам объяснить, но в общих чертах я с Катей согласна. Мы вас не боимся, потому что шантажировать нас вам нечем. Можете вызывать милицию к Катерине домой, вряд ли там что-нибудь найдут. Кстати, мы попросили соседа подежурить в квартире на случай, если вам захочется там побывать и подложить еще чтото криминальное.
Ирина по телефону решила не говорить ничего опасного.
— Ну неужели вы так плохо обо мне думаете? — рассмеялся Борис —Яне стану повторяться. Короче, если вы мне немедленно не принесете фотографии, вы никогда больше не увидите свою подругу!
— Какую подругу? — оторопела Ирина. — Мы все здесь…
— Жанна! А где Жанка? —Встрепенулась Катька.
Ирина бросила трубку и заметалась по квартире.
— Господи, она же ушла за сигаретами!
Они выскочили на лестницу, там, естественно, никого не было, на улице возле парадной тоже. Ирина побежала к ларьку на углу, который работал ночью, там всегда были сигареты, Жанна просто не могла пойти куда-нибудь еще.
Окошко было закрыто, но Ирина постучала. Высунулась заспанная голова продавца.
— Послушайте, у вас покупала сигареты женщина, такая.., жгучая брюнетка, худая, высокая…
— Только мне и дела, что по ночам баб рассматривать, которая худая, которая толстая! нелюбезно отозвался продавец.
Ирина взглянула умоляюще. Продавец протер глаза и сообщил неохотно, что минут двадцать назад какая-то баба сигареты покупала, лица он не видел, а ногти длинные, малиновые.
— Она! А куда она потом пошла, не видели?
— Вроде в машину села… — неуверенно пробормотал парень.
— Не может быть! Вон же машина стоит на стоянке!
Действительно, с угла было видно красную «девятку». Парень буркнул, что он сразу же окошко затворил, но что машина отъехала после визита бабы, он точно помнит.
Подруги переглянулись в ужасе. Приходилось признать, что Жанну похитили.
На лесной полянке неподалеку от деревни Олики собралось необычно много людей. Здесь были представители районного отделения милиции, которые прибыли на место самыми первыми; были люди из городского управления, которые не могли оставить такое громкое дело без своего внимания; приехали, конечно, мрачные высокомерные деятели из РУБОП, без которых такая история уж никак не могла обойтись.
В сторонке переминался с ноги на ногу в меру нетрезвый тракторист из соседней деревни. Именно он, проезжая рано утром по проселку, остановился по малой надобности. Заметив между деревьями сверкающий лаком бандитский джип, он пробрался среди кустов и обнаружил на поляне следы ночного побоища.
Возле трупов копошились два судмедэксперта и фотограф Гриша Соловейчик. Эти трое были заняты реальным делом и недовольно косились на многочисленное начальство, которое надувало щеки и разбиралось, кому в дальнейшем заниматься ночной перестрелкой.
— Вот странное дело, — говорил Грише медик Ашот Геворкян, — три трупа стреляные и явно ночные, не больше восьми часов прошло, как окочурились, а четвертый с ножевым ранением и более старый, не меньше пятнадцати часов прошло, как умер. И убит явно не здесь, в другом месте… Здесь и следов крови нет…
— Ну ясно, — невозмутимо ответил привычный ко всякому Гриша, — видел фильм «Возвращение живых трупов»? Он, наверное, и замочил всех остальных, который с ножевым.
Пришел к ним на стрелку, весь в крови и стуча зубами: где моя доля? Что я, по-вашему, если мертвый, так со мной и делиться не надо? И положил их всех из двух стволов!
— Ага, — поддакнул Ашот, — а стволы на кладбище закопал. Трепло ты, Гришка! Как можешь на такую тему шутить?
. — А если не шутить так можно на такой работе свихнуться.
— И еще следы… — продолжал Ашот.
— Какие следы?
