— Это я зря сделала, — весело фыркнула я.
— Ясно, — вздохнул Роман Андреевич. — Ты мне не веришь. Это оттого, что каждый человек относится к другому в меру своей испорченности. Вот тебе слабо полюбить меня с первого взгляда, так ты и во мне сомневаешься.
— Можно, я полюблю со второго? — улыбнулась я, подхватила Романа Андреевича за локоть и даже прижалась к его руке, поскольку до плеча бы не дотянулась. — Черт с ним, с этим Денисом и его крашеной стервой, — сказала где-то минут через пять. — Что я, работу не найду?
— А я о чем говорю? — обрадовался Роман Андреевич. И мы пошли в кафе отмечать мое увольнение.
На Женьку новость впечатления не произвела, точнее, произвела, но вовсе не то, на которое я рассчитывала.
— Уволили? — обрадовалась она. — Отлично. Поедешь в Сочи.
— Я в Испанию хотела, — вздохнула я.
— Спятила совсем? При чем здесь Испания? Бери фотку пропавшей Нины и рви в Сочи.
— Как это? — Я слегка растерялась.
— Лучше самолетом. Ты должна выяснить, кого там кремировали. Если Нину, нам останется только найти труп Стеллы, и дело в шляпе. Козырев, каким бы Козырным он ни был, скромно сядет, а мы будем жить спокойно.
— Почему это я должна ехать в Сочи? — слегка запаниковала я.
— Потому что тебя уволили, а меня еще нет. В общем, звони в авиакассы, узнавай насчет билета и двигай.
Тут из кухни появился Роман Андреевич в фартуке, с ножом в одной руке и картофелиной в другой.
— Куда это ты ее посылаешь? — спросил он грозно.
— В Сочи. Надо провести расследование на месте.
— А она справится? — Оба на меня уставились с подозрением. — Надо мне ехать, — кивнул наш майор, я только собралась вздохнуть с облегчением, как он добавил: — Вместе с ней. А тебе временно лучше пожить у другой подруги.
— Я у Колобка поживу, — обрадовалась Женька. — Дня за три вы должны управиться.
— Ну, это зависит от погоды, — мудро рассудил Ромашка, а Женька пошла пятнами:
— Вы что, смерти моей хотите? Три дня и ни часом больше, не то я вас потом своим привидением замучаю, буду являться каждую минуту.
Она еще немного поразорялась, а мы на следующий день полетели в Сочи.
— Не могу поверить, — пролепетала я, глядя в иллюминатор.
— Летать боишься? — посочувствовал Роман Андреевич, обняв меня за плечи.
— Ничего я не боюсь, просто пытаюсь понять, зачем я это делаю? Ты и один вполне мог бы справиться. Или ты считаешь, что будет лучше, если вопросы персоналу гостиницы станет задавать женщина?
— Я считаю, что нам стоит познакомиться поближе, а в однокомнатной квартире, где к тому же проживает твоя подруга, это совершенно невозможно. В конце концов, надо и обо мне подумать, о моем душевном здоровье, к примеру.
— Свинья, — сказала я, прикрыв глаза, и весь перелет молчала как рыба.
В Сочи столбик термометра замер, точно прикленный, возле отметки двадцать восемь, солнце палило, а море синело. Я вспомнила, что не была здесь уже три года, и решила наслаждаться жизнью.
Гостиница, где месяц назад проживал Козырев с супругой, производила впечатление. Особенно цена номера за сутки. Я мстительно взглянула на бравого майора, но он и бровью не повел, забрал у меня паспорт и предложил немного прогуляться по фойе. Причина стала ясна через десять минут: номер он получил двухместный, а поднимаясь в лифте, таращил глаза и возмущенно доказывал, что просто экономит деньги: двухместный стоит дешевле, чем два одноместных.
— А большое ты получил наследство? — подумав немного, спросила я, но лифт остановился и ответить Роман Андреевич не успел.
— За такие деньги могли бы дать что-нибудь и получше, — проворчал мой спутник, оглядывая номер. Меня же в ту минуту занимало нечто совсем иное: не цена и не предложенный комфорт, а кровать. Она была одна, хотя и выглядела довольно широкой.
— Что это? — нахмурилась я, а чтобы Роман Андреевич не вздумал юлить, ткнула в кровать пальцем.
— Это? — заволновался он, сел на нее, подпрыгнул и сообщил удовлетворенно:
— А ничего…
— Ты решил экономить, — усмехнулась я, — следовательно, спать тебе придется на диване.
— Мы могли бы… — начал он, но я сурово пресекла:
— Нет. И вообще… у нас есть дело. Идем на воздух, в конце концов, мы на юге.
— Я ничего не понял, — сделал он несчастное лицо. — Есть у нас дело или мы идем на воздух?
— Значит, так, — посоветовав себе не нервничать, начала я. — У нас действительно здесь важное дело. Я распакую вещи, а ты пока можешь посидеть и подумать, как мы будем искать свидетелей гибели Стеллы, то есть с чего начнем. А как только ты это придумаешь, мы отправимся их искать. Если тебе мой план не нравится, можешь ближайшим самолетом отправляться домой.
— Мне нравится, — кивнул он торопливо, устроился на кровати и принялся пялиться в потолок, зверски при этом хмурясь, как видно, таким образом давая мне понять, что напряженно мыслит.
С вещами я разобралась быстро, приняла душ, переоделась в шорты и попыталась привлечь к себе внимание Романа Андреевича. Совершенно напрасно, кстати сказать, потому что он к этому моменту уже сладко спал. А я надела свои любимые шорты и маечку, которая шла мне необыкновенно. Нет, это даже странно. Роман Андреевич открыл один глаз, потом другой, заявил: «Классно выглядишь», легко поднялся, но вместо того, чтобы идти в ванную переодеться, полез ко мне целоваться, а я запаниковала, припомнив, зачем он сюда, по собственному утверждению, прибыл. Я-то точно не за этим.
— Немедленно отпусти меня, — решительно пресекла я все попытки сделать наши отношения более интимными. — Не знаю, что тебе в этом сне привиделось, но я не собираюсь его осуществлять.
— Должен заметить, что с твоей стороны, это большое свинство, — заявил он, но меня отпустил, надулся и до конца дня выглядел угрюмым, несмотря на мои старания его расшевелить. Роман Андреевич переоделся, предварительно заглянув в душ, чем меня порадовал, и мы покинули номер.
— Куда мы идем? — игнорируя его мрачную физиономию, задала я вопрос.
— В ресторан. Есть хочу. А выполнять ответственное задание на голодный желудок я не приучен.
В ресторане он был неразговорчив, смотрел в тарелку и меня вроде бы вовсе не замечал. Конечно, я хотела, чтобы он оставил меня в покое, но ведь не до такой же степени?
— Что будем делать дальше? — дождавшись, когда он насытится, проявила я интерес.
— На пляж пойдем.
— А как же дело? — нахмурилась я.
— Мне надо разработать план операции, на пляже это удобнее всего.
Не знаю, что он там в действительности разрабатывал, по-моему, просто спал. Но в целом время на пляже я провела неплохо, хотя и предпочла бы более разговорчивого спутника. Покинув пляж, мы вновь отправились в ресторан — ужинать. О своих планах Роман Андреевич помалкивал, а лишь только я собралась задать очередной вопрос, предложил прогуляться по набережной, потому что на ходу лучше думается. Думал он часов до двенадцати, я не выдержала и решила вернуться в номер. Роман Андреевич меня поддержал. Пока я готовилась ко сну, на столе появилась бутылка шампанского с легкой закуской и десяток свечей. Дверь на балкон распахнута настежь, белые шторы колыхались, луна светила, а море плескалось.
— Какое свинство, — покачала я головой, увидев все эти приготовления. — Я немедленно отправляюсь к администратору…
Ромашка задул свечи, сунул шампанское в холодильник, а икру слопал. Потом, прихватив подушку и покрывало, удалился на диван.
— Мы сюда зачем приехали? — ощущая некоторую маету, начала я.
Дверь в спальню я оставила открытой, а говорила довольно громко, так что не слышать он не мог, но не отозвался. Я обиделась и твердо решила спать. Однако мне это не удалось. Проворочавшись с боку на бок где-то около часа, я потихоньку встала и прокралась к двери. Роман Андреевич дышал ровно и, разумеется, спал. Нет, это даже интересно: дрыхнет себе как ни в чем не бывало, а тут глаз не сомкнешь. Поражаясь чужой невоспитанности, я осторожно вышла на балкон, взглянула на море, на небо, где вовсю светили луна и ярчайшие в мире звезды, вздохнула и села, привалившись спиной к перилам, на эти самые звезды поглядывая. Чем дольше я на них смотрела, тем громче вздыхала. Тут на балконе возник змей-искуситель в лице Романа Андреевича с шампанским, двумя бокалами и коробкой конфет под мышкой. Молча устроился рядом, открыл бутылку, пробка улетела в заоблачные выси, а нас обдало брызгами, мы засмеялись, потом выпили, потом поцеловались, потом еще посмеялись и допили бутылку, после чего Роман Андреевич признался мне в любви, иезуитски выманил мое признание, хотя я и силилась проявлять здравый смысл и удержать наши отношения в прежних рамках. Это было нелегко, но я старалась, в частности решительно отказывалась покинуть балкон. Вскоре выяснилось, что ничего я от этого не выгадала… В общем, с балкона пришлось убраться, потому что по соседству появился очень неприятный тип и принялся то и дело в нашу сторону коситься, хотя перед ним было море, звезды и он вполне мог занять себя созерцанием курортного пейзажа.
