Зал зашумел.
Судья стукнула молотком по столу и пригласила свидетельницу, домработницу Татьяну. Вот когда Ира испытала настоящий шок! Таня уверенно сказала, будто видела, как Королева ночью вылезала из окна комнаты Зинаиды. Ирина якобы не заметила прислугу, которая, мучаясь бессонницей, сидела на детской площадке. Медсестра пробежала мимо Тани, бормоча себе под нос:
– Конец Зинке! Теперь Валера точно на мне женится!
Ира, которой никто не сказал, что за историю поведает на суде Таня, в полном ужасе посмотрела на любовника, а тот опять запустил пятерню в волосы.
Приговор просто убил Королеву, она до последнего мгновения верила в свое освобождение, ведь любовник твердо обещал ей это, а судья каменным голосом зачитала:
– …и назначить меру наказания в виде десяти лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима.
Сначала Ира не поняла, что произошло. Когда конвой приблизился к ней, она спросила у старшего:
– Меня отпускают?
– Двигай в автозак, – приказал офицер.
– Значит, из СИЗО меня освободят? – пыталась разобраться Королева.
– Через десять лет птичкой с зоны улетишь, – пообещал конвойный, – а сейчас заткнись.
Ира попыталась найти взглядом Валерия, но ни его, ни Веры Васильевны в толпе людей не было.
– Я не виновата! – крикнула Ира, хотела вырваться, но солдаты схватили ее и увели.
Татьяна Николаевна замолчала, я сидела на стуле, боясь пошевелиться, потом, откашлявшись, спросила:
– Откуда вы такие подробности знаете?
Бывшая домработница перекрестилась.
– Долгий рассказ. Меня Вера Васильевна из деревни вывезла. В нашей избе от грязи черно было, мать за веник никогда не бралась, шестеро детей по лавкам, я старшая за няньку при братьях. Не поверишь, конфеты я первый раз в семнадцать лет попробовала, из одежды у меня были ватник да ситцевый халат. А Попова мне красивое платье купила, туфли, в город взяла. Чего смотришь? Был шанс с помойки в хорошую жизнь попасть, я им и воспользовалась. Одним все, другим ничего, мне в родители алкоголики-подонки достались, надо было выбираться самой! Да не смотри на меня так! Сейчас вернусь, надо Валере лекарство дать.
Татьяна Николаевна ушла.
Ксюша затряслась.
– Она сейчас высказала вслух мои мысли: если родители сволочи, то лезь из болота сама, пытайся проникнуть куда получше. Вот только почему мне так не нравятся эти ее слова. У меня такая же жизненная позиция. Может, я ошибаюсь? Вдруг надо вести себя иначе?
Я молча смотрела на Ксению, а та, прижав руки к груди, продолжала:
– До сих пор мысль о том, что я родилась от запойного алкоголика, идиота, потерявшего человеческий вид, бесила меня до жути, я хотела, чтобы Петька не имел ко мне никакого отношения. А теперь, поговорив с Татьяной Николаевной, я не желаю быть дочерью Валерия! Уж лучше родиться от пьянчуги, чем от такого сукиного сына. У меня прямо слом мозга случился. Мне очень-очень хочется денег! Но как бы я поступила, предложи мне Лукьянов оболгать кого-то в суде за миллионы?
Ксюша замолчала.
– Валерий мне очень нравился, – продолжила Татьяна, возвратившись, – и он прямо мне объяснил: Ирина ему поперек горла встала, она его соблазнила, раздевалась перед ним, вот он и не удержался. Потом Ирка стала права качать, требовала развода с Зиной, а когда поняла, что Валерий всего один раз с ней переспал и больше не желает, Зину убила, надеялась стать его женой. Но он не собирается жениться на Королевой, ему нужна спокойная работящая девушка, такая, как я. Дело было за малым, оставалось дать показания на суде, чтобы Ирину закатали лет на десять. Тогда она более никому не навредит, и Валера на мне женится.
– И вы согласились? Оговорили невиновного человека? – спросила я.
– Да, – с вызовом сказала Татьяна Николаевна, – в тот момент я считала себя правой. Валерий обеспечен, у него квартира в Москве, дача, деньги. А у меня в кармане вошь на аркане. Не думала я об Ирине, она меня не интересовала! Судьба послала мне обеспеченного мужика, я и схватила его! Вот ты, Ксения, иначе бы поступила? Упустила бы свое счастье?
Ксюша вцепилась пальцами в стол.
– Если бы Игорь Лукьянов с его резиденцией «Гнездо Лукьяновых» предложил мне такое… я… я… я… Нет! Хочу денег, квартиру, автомобиль, но не такой ценой! Нет! Еще вчера я думала иначе, но сейчас вдруг поняла: я не готова на все за бабки. Я бы не могла соврать ради богатства так, чтобы кого-то отправили на зону… Нет!
– Я была очень молода, – хмуро повторила Татьяна Николаевна, – и полностью расплатилась за совершенную ошибку. Думаю, Валерий мог бы найти способ избежать брака со мной, но через неделю после оглашения приговора Ирине Веру Васильевну разбил инсульт. Валерий расписался со мной и приставил ухаживать за своей матерью. Господи, как мне было тяжело и морально, и физически, и материально. Валера жил, как хотел, а я к инвалиду оказалась прикована.
– Можно было развестись, – процедила Ксюша.
– И куда идти? Назад в деревню? Свеклу полоть? – вздохнула Татьяна. – В избу убогую? Я надеялась, что свекровь скоро помрет.
– Следовало отправиться в милицию и рассказать правду, – взвилась Ксю. – Ирина мотала срок за чужое преступление.
– Я боялась, – прошептала Татьяна Николаевна, – Валера четко объяснил: если я признаюсь, меня арестуют за лжесвидетельство, я окажусь вместо Ирины в бараке.
– Попов был гениальным манипулятором, – вздохнула я, – отлично понимал, как подчинить себе юных, неопытных в житейском плане девушек. Выбирал сирот, нищих, бесправных и, уж простите меня, глупых, с шаткими моральными принципами.
Ксения стукнула кулаком по столу.
– Мерзавец! И вы жили с ним, зная, что Ирина на зоне!
– Я заплатила за все, – повторила Татьяна Николаевна, – пришла к Богу, покаялась, молча несу свой крест, забочусь о паралитике. Тебе все рассказала с одной целью: дело это давнее, никто его ворошить не станет, но знай: твоя мать не виновна! Теперь я могу это вслух сказать.
– Ага, – кивнула Ксения, – знаете, что вас уже не посадят, времени много утекло!
– Нет, – ответила Татьяна Николаевна, – просто я стала другим человеком и понимаю, ты мое испытание. Господь сегодня специально сюда тебя прислал, чтобы я перед тобой покаялась! Спаситель добр, он мне разрешил прощение у тебя попросить. В церкви я у батюшки исповедовалась, теперь тебе истину поведала. Прости меня!
– Супер! Шоколадно получилось! – прищурилась Ксю. – Боженька грех отпустил, теперь я вас простить должна?
– Да, – смиренно ответила Татьяна Николаевна.
– Надо перед Ириной на колени падать, – отрезала моя напарница.
– Уже сделала это, – ответила тетка, – она мне грех отпустила.
– Когда? Мама сюда приходила? Зачем? – закричала Ксюша.
Татьяна Николаевна сделала резкий жест рукой.
– Это не моя тайна! У матери спроси.
– Она не расскажет, – приуныла Ксюша. – Татьяна Николаевна!
– Да, милая?
– Я сейчас уйду от вас…
– С Богом, деточка.
– Вы же верующая?
– Я пришла к Господу.
– Значит, обязаны говорить правду?
Хозяйка кивнула.
– Время лжи закончилось, я стараюсь жить по заповедям.
Ксения оперлась ладонями о стол.
– Тогда скажите честно, Валерий мой отец?
Глаза Тани расширились:
– Нет! Не ты дочь Валерия.
– Фу, – выдохнула Королева.
А мне фраза «Не ты дочь Валерия» показалась странной.
– Не ты дочь Валерия, – повторила я. – А кто тогда его дочь?
Татьяна перекрестилась.
– Не могу тайну выдать, молчать поклялась. Но вопрос задам. В семье Королевых одна дочь?
– Нет, еще Лерка есть, моя младшая сестра, – ответила Ксюша. – О! Валерий ее папаша. Поэтому мать такое имя ей дала. Так?
Хозяйка молчала.
Ксения оглянулась по сторонам, встала и схватила фигурку кошки, стоявшую на подоконнике среди других фарфоровых статуэток.
– Прикольно. Собираете кошаков?
– Мало у меня радости, – вздохнула Таня, – одни статуэтки. Увлекаюсь ими очень. Ту, что сейчас держите, из Германии привезла, купила на блошином рынке.
И тут меня осенило.
– Татьяна, вы работаете?
– Кем мне работать, – махнула рукой тетка, – домработницей у людей? Образования нет, и мужа одного не могу бросить.
– Но в Германию вы ездили, – улыбнулась я, – кисоньку там симпатичную приобрели.
– Два раза в год по недельке отдыхаю, – грустно сказала хозяйка, – иначе с ума сойти можно. В остальное время я к дому прикована.
– Кто же с Валерием остается? – гнула я свою линию.
– Медсестру нанимаю, – пояснила жена инвалида.
Я заулыбалась еще шире.
– Считать деньги в чужом кармане неприлично, но я займусь занятием, которое бы точно осудила моя бабушка. У вас огромная квартира в центре. Представляю размер ее коммунальной оплаты.
– Да уж, – покачала головой Татьяна Николаевна, – сплошное разорение.
– Но вы не уехали на окраину, значит, можете позволить себе жить в центре, – продолжала я.
