– Сейчас он не очень богат.
– Я его вытяну...
– Просто жена декабриста.
Света рассмеялась.
– Я схожу в туалет? – спросила Аксинья.
– Что ты спрашиваешь? Конечно! Дорогу-то знаешь.
И Света, весело насвистывая, продолжила оформлять закуску.
Ася вернулась и села на свое место.
– Что будешь пить? Чай? Кофе? Спиртное?
– А ты уже всюду добавила своей отравы? – вопросом на вопрос ответила Аксинья.
– Ты о чем? – не дрогнула Света.
– Ты – хреновая актриса! Особенно когда говоришь про пирожки.
Света с улыбкой обернулась к Асе и повторила:
– Ты о чем?
– О женщине с молодыми руками и старым гримом на лице в Ессентуках, что кормила нас с Геной. Это была ты!
– Аксинья, ты бредишь?! Я не была ни в каких Ессентуках!
– Это можно проверить. Милиция займется.
– Милиция? – побледнела Света, и ее глаза злобно сузились в щелочки. – И ты говоришь, что ты наш друг? Ты зачем пришла, стерва?
– Хочу знать, зачем ты пыталась нас убить?
– Это глупо...
– Зачем, Света?
– А почему ты решила, что это она пыталась тебя убить? – раздался бас Наума Тихоновича.
Аксинья обернулась к нему:
– А кто? Кто этого хотел?
– Я, – просто ответил хозяин дома.
– Ты?! Но почему?! Что я тебе сделала?
– Лично ты – ничего, – пожал он мощными плечами.
– Но зачем ты пытался меня убить?
– Я же говорил – кризис. Это раз...
– А два? – спросила она, так как «раз» ей ничего не прояснил.
– А два – Никита не бросил бы друга... Я добился того, что он влюбился в тебя. Сначала парня поразило твое сходство с бывшей женой, потом он очаровался тобой как человеком – ты же у нас очень хорошая девочка.
– Я поняла... Ты хотел, чтобы Никита снова испытал горе. Ты бы его утешил. Он бы опять написал шедевр и поделился полученными деньгами с другом, который поддержал его в трудную минуту? – ужаснулась Аксинья.
– А ты еще и умная девочка!
– Неужели это все серьезно? – никак не могла поверить Ася. – Убить меня, чтобы он дал тебе потом денег?!
– Много денег! Очень много денег! Кто виноват, что Никита способен нарисовать шедевр, только находясь в отчаянии? На грани, так сказать... а в остальное время просто хороший художник, – зевнул Наум Тихонович и достал из недр халата пистолет.
– Тебя найдут и посадят в тюрьму!
– Не найдут... Пистолет зарегистрирован не на меня... Конечно, лучше бы несчастный случай, но мы со Светой все же не «профи», поэтому сойдет и так... Скинем тебя потом где-нибудь... Обокрали, мол, нашу Асю и убили... А кто? Да поди ж ты узнай! Москва большая! – развел руками Наум, комплекцией и барским халатом напоминая Крылова, перешедшего с басен на триллеры.
Света, скромно потупив глаза, невозмутимо продолжала резать бутерброды.
– Да вы оба ненормальные! Ты допился до «белой горячки»! Света, хоть ты ему скажи! Впрочем, что я к тебе обращаюсь, ты же нас с Геной и травила!
– Я следую за мужем...
– Так вы разработали план давно, – наконец осознала Аксинья. – И все это время ты улыбался мне в лицо, добрый работодатель. Скотина же ты!
– Не надо громких слов, детка. Я привык пить «Хеннеси» и есть рябчиков. И когда мне на голову свалился Никита, я сразу понял: это шанс! Я вспомнил, как круто парнишка поднял мою жизнь на новый уровень, создав полотно мирового уровня. Мы ностальгировали, вспоминали... Он признался, что до сих пор не может забыть Кристину, что всегда носит ее фотографию с собой. Показал мне снимок... Знаешь, что произошло со мной в тот момент?! Как ты говоришь, дежа вю: где-то я уже эту девку видел. А-а! Она же спит у меня в комнате для гостей! Я даже протрезвел, поднялся и сравнил тебя с фотографией – поразительное сходство.
«Так вот в чем дело... – подумала Аксинья. – Мне снилось, что кто-то меня рассматривает, что я – царевна и лежу в хрустальном гробу. А принц должен меня поцеловать. Только не принц это был, а чудовище». Все говорят, что если человек приснится себе в гробу, то долго жить будет. Как бы не так!»
– Тогда-то я решил возродить былой огонь в душе Никиты. Хотя бы на внешности сыграть... Не было гарантии, что он влюбится сильно, но рискнуть стоило! И ведь все сошлось! Два хреновых голубка! Воркуете? Пока я лечу в финансовую пропасть!
– Да ты в душе своей летишь в пропасть! Задумать такое! Вот почему ты нас свел, дал мне заказ, а сам рванул в Ессентуки осуществлять задуманное.
– Да, вдали от Москвы это проще. Но мне все равно пришлось трудно, я переживал, пил!
– Бедненький, – покачала головой Аксинья.
– И спился бы! – стукнула ножом по столу Света. – Если бы я не предложила план с усыплением. Главное, чтобы ты пропала не из дома, а после общения с неизвестным человеком. А я грим сняла – и нет этой тетки: ищи-свищи!
– Экий творческий подход, Наум Тихонович! Молодец! А то все жалуешься, что паразитируешь на таланте других! Да у тебя редкий криминальный талант – так обставить убийство! Заманить музу в сети, а самому сидеть, как паук, и выжидать в стороне.
– Только комарик не прилетит тебя спасать! – хохотнул Наум Тихонович. – Он уже улетел!
– Смешно!
– Плохо, что в Ессентуках ничего не получилось. В наши планы вмешались какие-то ненормальные, да еще захоронение изнасилованной дочери, натуральный бред! Ты была нарасхват, Аксинья! Тебя было трудно застать! Да и наша чудесная инсценировка в конечном счете провалилась. Я даже отступил на какое-то время, подумал, не судьба...
«Да денег тебе Никита отвалил, вот ты и отступил, – скривилась Ася. – А сейчас они закончились».
– Но ты сюда пришла сама, ловушка захлопнулась. Судьба тебе, милая, все же развить трагический талант Никиты.
«Что же это такое? Почему Никите так не везет? Почему все время находятся уроды, пытающиеся отобрать у него личное счастье? Сначала пьющий мерзавец, убивший дочь, теперь этот дегенерат, возомнивший себя вершителем человеческих чувств и судеб.... Нет, надо прервать эту цепочку и сделать парня счастливым».
Она решила тянуть время.
– В любви, на подъеме, художники тоже способны на шедевры!
– Чушь! Такого выстраданного полотна он не создаст! Ася, умри по-хорошему! Ты принесешь любимому еще больше денег. Представляешь, как поднимется его рейтинг? Красивый и загадочный Никита... Все его возлюбленные умирают при страшных обстоятельствах. Мороз по коже. Интерес к работам и бешеная популярность! Ну же, Ася! Ты же знаешь, что я не просчитываюсь! Сдохни для любимого! – издевался он.
– Все надо делать для любимого, – вторила ему эхом Света.
«Да они оба – спившиеся алкаши, а может, еще и травку покуривают». – Аксинья покосилась на бутерброды.
– Угощайся перед смертью! – предложила Света.
– Спасибо... Так мило...
– Как можем...
– А ведь есть люди, которые знают, что я поехала к вам. Если я пропаду, следователи первым делом нагрянут сюда.
– Ну и что? Пусть приходят! Мы и их угостим! – рассмеялся Наум, залпом выпивая из горла полбутылки водки, услужливо открытой женой. – Последним покойника видит убийца, а мы с женой – не такие. Мы – уважаемые граждане. А ты от нас уехала. Куда? Не сказала!
И тут за окном послышался шум и кто-то рявкнул в громкоговоритель:
– Вы окружены! Выходить из дома по одному, с поднятыми руками! Сдать оружие, и никто не пострадает!
Ася облегченно вздохнула, а Наум Тихонович со Светой переглянулись.
– Что это?
– Комарик с волшебным фонариком под названием ОМОН, – ответила Аксинья. – У тебя, Наум, как у всех в России, две беды, только немного другие. Первая беда – жена, бездарная актрисулька, которую не взяли ни в один театр. Что же ты – человек со вкусом, умеющий ценить талант, так просчитался? Она у тебя актриса одной роли – озабоченной домохозяйки. В Ессентуках ее вычислила обычная нищенка. Загримировав лицо, не загримировала руки... А потом уже и я сложила два и два. Я не в туалет ходила, дорогуша, а позвонить кое-куда: сообщить, что здесь прячутся особо опасные преступники. А ты и не заметила, что я вернулась с сухими руками.
– Я пристрелю тебя! – задрожал Наум.
– Не советую. Сейчас на вас обоих висит только покушение, а так будет труп.
– Ах ты тварь! Я столько для тебя сделал, а ты всего лишь сдохнуть по-человечески не способна! Да я и в тюрьме жить спокойно не смогу, зная, что ты на свободе развлекаешься! – заорал Наум и нажал на курок, целясь в Аксинью.
Света, зажав рот руками, смотрела, как быстро расплывается яркое кровавое пятно на груди. Только не Асиной, а Наума Тихоновича. Он тоже наблюдал за этим процессом с еще большим удивлением.
– Что это? Что это?
За окнами между тем начали штурм.
– А это ты не дослушал! Твоя вторая беда – пьянство! – пояснила Аксинья. – По пьяной лавочке ты хвастался мне этим пистолетом и даже показал тайник, где он хранится. Мол, если что, я всех постреляю! Я поначалу хотела, пока якобы ходила в туалет, пистолет припрятать и потянуть время до приезда ОМОНа. Но ты, обнаружив пропажу, наверняка бы запаниковал. Что делать? Вспомнила я про маленькую пилочку, которую мне подарила одна хорошая женщина. Чего только она этой пилочкой не делала, ну и я решила попробовать, – скромно опустила глаза Аксинья.
